родовитых предков, а шелковые простыни он увидел в первый раз лишь когда пыхтел над женой начальника крепости.

Тем не менее, за свою жизнь сержант более чем сумел убедиться, что даже накаченные эликсирами по брови дворяне дохнут вполне так же обыденно как долбанный конюх, что решил присунуть одной из лошадей, за что и получил копытом по бестолковой голове.

Уже то, что мать Морица не придушила его по-тихому или отдала на эксперименты какому-нибудь магу-недоучке было настоящим шоком.

Но на этом удача бывшего легионера отнюдь не заканчивалась. С чего-то воспылавшая материнскими чувствами шлюха-мать воспитала его и вырастила аж до пятилетнего возраста, пока один из клиентов не посадил её на нож, не желая платить.

И вновь госпожа Хемина ему улыбнулась, когда укравший где-то нож, выкинутый на улицу из борделя пятилетний сопляк так и не добрался до убийцы своей матери. Его встретила небольшая банда уличных детей, после чего избила, отобрала ножик и заставила работать на них.

Лишь потом Мориц узнал, что его обидчика почти сразу нашла городская стража, науськанная «мамашей», неофициальной главой гильдии шлюх, которой не понравился столь наглый «беспредел» на её территории.

Единственное о чём Мориц жалел в этой жизни, это о том, что ему так и не довелось увидеть повешение убийцы. Он жадно расспрашивал всех очевидцев и смаковал самые ужасные подробности его смерти.

Его даже не особо волновало, что рассказы столь сильно отличались, будто вешали совсем разных людей.

Примерно в том же возрасте Мориц и познал таинство веры, когда с трепетом слушал пьяные молитвы расстриги, выгнанного за пьянство монаха из церкви богини Хемины.

Плачущий и оскорбляющий сам себя монах так истово и жадно возносил молитвы богине удачи, что маленький мальчик поверил в неё всем своим сердцем и пронёс свою верну сквозь тёмные улицы блошиного рынка, скотские условия тренировочных лагерей легиона и страшные просторы оркских степей.

Именно поэтому, когда Мориц умудрился дожить аж до шестнадцати на опаснейших улицах Сабоделя, столицы герцогства Атомас, одного из центральных герцогств Священной империи, он точно знал, что Хемина ему улыбается.

Но одной верой сыт не будешь. Не видя среди своих знакомых никого старше тридцати лет, Мориц сообразил, что даже с поддержкой целой богини его жизнь в этом клоповнике долго не продлится.

Вероятно, рекрутер очень удивился, когда на его пороге появился худой и настороженный житель нижнего города, одной из самых мерзких частей Сабоделя. Впрочем, если быть до конца честными, самый верхний город мог дать фору нижнему на поле «мерзости».

«Учебку», расположенную в северных герцогствах империи, Мориц предпочитал не вспоминать. И в этом были единодушны все легионеры из «подлых» сословий. Там было больно, оскорбительно, холодно и беспросветно. Единственное хорошее, что было в тренировочных лагерях — это полученные оттуда навыки. Но Мориц предпочел бы вырезать и прижечь себе язык, чем хотя бы словом похвалить «учебку».

Империя была кровно заинтересована, чтобы её легионеры сумели отслужить все пятнадцать лет их службы, ведь затраты на их обучение, кормежку и обмундирование были очень даже существенными. Поэтому обучение было поставлено на очень хорошем уровне.

В учебке их учили около двух лет, когда в течении второго года они уже сражались, бесплатно охотясь и выкашивая любых тварей, что появлялись в северных герцогствах. Так, империя закрывала сразу два вопроса: уменьшала популяцию монстров, облегчая жизнь деревням, и давала неопытным легионам первый боевой опыт.

А последний был ой как необходим на западных рубежах.

Если спросить имперскую аристократию, сидящую в центральной империи, что они думают об орках, те немедленно расскажут о тупых дикарях, что рано или поздно падут под тяжелой стопой империи.

Если то же самое спросить уже у жителей западных герцогств, причём не важно аристократию или нет, то ответом будет мрачное молчание.

Может быть орки и были дикарями, но никто из тех, кто с ними дрался, никогда бы не назвал их слабым врагом. Да, их магия была дикой и чуждой, а боевая тактика жестокой и хаотичной, но что первое, что второе приносили результаты, от чего несмотря на цепь крепостей западные герцогства постоянно подвергались налётам и даже вторжениям зеленокожих.

Однако вопреки всякой логике, Мориц не ненавидел орков. Даже когда его отряд разбили, а его самого взяли в плен и приготовили его собственную руку перед ним самим, ненависти не было.

За свою жизнь сержант вообще почти никого полноценно не ненавидел. Единственным человеком, что почти заслужил это чувство, был его собственный отец, а больше никто.

Спасение его жизнь случайно проезжающим разъездом легиона стало для Морица знаком, что госпожа Хемина им недовольна и пора было уходить из легиона.

И хоть ветерана вроде него звали остаться для обучения уму-разуму вновь прибывших, Мориц вежливо отказался, забрал золото и двинулся вглубь Империи.

Скитания по империи и последующая остановка в Лауфентале были похожи на сон во время похмелья — множество бессвязных путешествий, странные места и неожиданный итог.

Откровенно говоря, именно там Мориц и решил, что здесь он и закончит свою жизнь. Ему было около сорока, что по меркам того же блошиного рынка было просто невероятно.

Постоянная ругань со старостой, недоброжелательство некоторых сельчан и четкое понимание, что когда-нибудь его найдут на краю деревни с ножом в спине — вот как он жил последние годы.

Всё изменилось с приходом дракона. Морицу хватило всего одного взгляда, чтобы понять, что это знак Хемины. Каков шанс, что молодой красный дракон не только не начнёт жечь всё вокруг, требуя любые ценности, а наоборот станет договариваться и вести себя столь вежливо.

Да, потом станет ясно, что он лишь притворялся, но даже так Аргалор просто невероятно выделялся своей… честностью, что ли?

По сравнению с тем морем нечистот, которыми были аристократы, ящер делал ровно то, что говорил, и если он обещал что-то сделать, то можно было быть уверенным, что именно это и произойдет.

Это освежало. Живя всю жизнь во лжи и видя вокруг себя лишь ложь, Морицу было непривычно сталкиваться с чем-то столь неожиданным. Воистину драконы отличались от людей.

Однако не только знак богини и характер Аргалора толкнули Морица отказаться от мирной жизни и рвануть вслед за драконом.

За свою долгую жизнь сержанту довелось пообщаться со многими людьми. Пятнадцать лет в легионе — это очень долгий срок, а выдачи из легиона практически нет. Очень часто люди и нелюди, совершив у себя на родине что-то порицаемое, выбирают побег в легион, как способ избежать неприятностей.

Одним из немногих друзей Морица, к слову, погибших под орочьими тесаками, был бывший охотник на драконов Корт.

Во время долгих посиделок у костра или стояния на часах Корт любил болтать о своей жизни. И, естественно, он многое знал и о драконах.

Так, к примеру, Мориц узнал о одной из множества войн Священной империи против драконов, итогом которой стало поражение и договор, обязывающий империю прекратить целенаправленную охоту за молодыми драконами.

Как оказалось, в традициях жадных ящеров было выбрасывание своего потомства на улицу, дабы по итогу в живых остались лишь самые сильные, хитрые и умные представители, чтобы не случилось перенаселения.

Однако официальные гильдии охотников на драконов были слишком опытными в своём деле, от чего в живых оставалось слишком мало молодых ящеров.

Итогом стало роспуск охотников, вот только империя всё равно нуждалась в их услугах, из-за чего хоть охотники и прекратили своё существование на словах, но они окончательно не исчезли.

Лишившись государственных средств, они всё равно продолжали охоту, но теперь делали это намного осторожнее и выверенней. Понимая, что убийство всех молодых драконов невозможно, гильдия охотников выбрала другую тактику.

Теперь они находили молодых драконов и внимательно за ними следили, определяя характер и цели молодых ящеров. Если дракон рос кровожадным, плевать хотел на законы и правила и стремился лишь разрушать, то руководство гильдии разрешало его уничтожение.

Драконы получали своё испытание зрелости, люди же избавлялись от самых бешеных ящеров. Судя по тому, что эта система на территории Священной центральной империи работала уже