чем попал в город. Глаз отмечал просторные улицы, непривычную крестовую планировку, роскошный дворец, окруженный цветущим парком, скромные хижины и землянки.

Крепостные стены – надежная защита – дарили ощущение покоя. Будто над ними распластал крылья ангел-хранитель, его присутствие чувствовалось во всем. Уверенность в своей безопасности накладывала особый отпечаток на лица горожан, на их поведение.

Именно уверенность в себе отличала этих людей. Сверху вниз взирали они на мир, свободно разъезжая по городу на конях. В Каппадокии, где вырос Григорий, лошадей разводили для выгодной торговли. А здесь всадники на каждом шагу. Даже дети верхом. Все. Поистине, народ-всадник. Невиданное расточительство? Неслыханная роскошь?

Нет, понял он. Здесь царят другие правила, другая жизнь…

Преображение Григория

В 225 году гуннское войско помогло одержать победу царю Армении. Теперь на помощь потомку того царя пришло духовное воинство: не оружием, верой в Бога Небесного побеждало оно. Эту веру познал Григорий, проведя четырнадцать лет в «яме со змеями». И принял ее! Здесь обрел знание и дух, которые превратили его в Просветителя армян

К такому выводу опальный изгнанник пришел не сразу. Понадобились годы, чтобы понять законы Степи, по которым жили и правитель, и подданные. Не крепостные стены, не их твердыня делали уверенными в себе народ всадников. На иную защиту полагались они.

Единое Благодетельное Всезнающее Правосудное Божественное Небо – Тенгри! Вера в Его заступничество была непоколебима. Равносторонний крест – символ Тенгри – выделялся на щитах, знаменах, одежде всадников, оберегая их и в бою, и дома. Вера в Бога Небесного диктовала правила жизни народу. Другие правила другой жизни. Они были не такие, как в мире, откуда пришел Григорий…

Когда он понял это? Когда отказался от предубеждений против «варваров»? Когда связал их духовный мир со своими богословскими представлениями? Когда вспомнил Апокалипсис! «Я взглянул, и Вот конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец, и вышел он как победоносный, и чтобы победить» [Откр. 6 1 – 2].

Чтобы победить!

Ганс Колларт. Всадники Апокалипсиса. Фрагмент. Гравюра. XVI в.

Всадник-крест. Прорисовка. Памятник Кавказской Албании

Эти слова из уст Иоанна Богослова, конечно, знал Григорий, не мог не знать. Воспитанный в традициях раннего христианства, он с детства помнил строки о всаднике – строки надежды. И Вот всадники перед ним! Наяву. Люди из другого мира.

Глубоко верующий человек, он не мог не задуматься. Не тогда ли Григорий мысленно соединил гуннский крест с вестью о Мессии? Чтобы победить!

Четырнадцать лет провел Григорий в «яме со змеями». Он выучил язык гуннов, узнал обычаи, полюбил их еду, постепенно чужеземец становился своим. Принадлежность к царскому роду давала ему свободу передвижения и общения, позволяя увидеть все новые и новые грани степного мира. И Вот наконец, наступил миг, когда он вслед за своим наставником повторил:

О Небо – всевеликий мой отец!О мать моя – великая Земля!Я сын ваш…

К Вечному Синему Небу – Тенгри, к Отцу обращались тюрки в молитвах: «Отец, Бог пищи духовной» (Ата чин аш ижеси). Эти слова, понял Григорий, исполнены глубокого смысла. Тогда и открылась ему истинная Степь – храм под куполом Вечного Синего Неба. А горы помогли увидеть этот храм во всем величии.

…Тюрки обожествляли горы, выделяя священную вершину – центр мира, где была обитель Бога, где «душа всех существ пребывает». Там, в вечном спокойствии издревле искали они тайну мироздания, потому что горы Алтая – древняя Родина тюрков.

С гор они увидели родину для будущих поколений – Степь.

Конечно, не всякая гора попадала в поле зрения. Мы никогда не узнаем, почему она становилась священной. Но каждый тюрк обязан был помнить вершины, которым поклонялись предки: Кайласа, Хан-Тенгри, Уч-Сумер, Борус… С детства усваивали они непростую истину: их родина – Степь, но колыбель – Алтай.

Особо почиталась гора Кайласа на Тибете, место паломничества для тысяч людей. Сюда, по преданию, спускался Тенгри-хан, она – украшение мира, великая радость. Считалось, человек, увидевший ее, будет счастлив всю оставшуюся жизнь. Собственно, гора – храм, здесь молились, начиная молитву со слов: «Manastar xïrz-a» (Прости мне мои прегрешения){195}.

Вот почему в горах строили первые монастыри. К горам стремятся души степняков, ушедших в мир иной! И место последнего упокоения для героев находили на самой высокой горе. Среди первозданной тишины и близости к Небу искали мудрости духовные учителя тюрков. «Поддавшись благости безлюдья», вели философские беседы.

Их настроение сохранили строки, чудом дошедшие до наших дней:

У тихих гор, прекрасных видом и свежей зеленью своей,уйдя в места, что дарят сердцу лишь наслаждение одно,уйдя в ивняк, густой и терпкий,расположившись размышлятьу пенящихся вод холодных и небольших лесных озер,уверившись, что отрешился от чувств и зрения своих,угадывая мир окрестный таким, каким он прежде был,утехи позабыв, чтоб чуять,как в душу сходит благодать, – сбираться надо в этих, вот в таких местах!

В горах приобщился Григорий к сокровенным тайнам религии, вéдомым лишь аристократии и высшему духовенству. Здесь познал божественный язык, на котором вели богослужение{196}. Со времен благородных ариев сохранялась эта традиция – обращаться к Богу на Его языке{197}.

Совершив молитву на «божественном» языке и отрешившись от земных забот, духовные учителя неторопливо начинали философские беседы. Григорий стал их полноправным участником. В общении с избранными менялось его мировоззрение… Наконец, и в его душу сошла благодать.

Наступил момент, когда его допустили в гуннские храмы. Их архитектура поразила Григория. Ориентированные строго по сторонам света, в плане они напоминали крест. Крест, воплощающий лучи Благодати, исходящей на четыре стороны света от Бога Единого. Чтобы всем поровну. Алтари ориентировали на Алтай, родину тюрков. Там, по преданиям, был рай земной.

Зодчие никогда не оставляли без внимания архитектуру храма. Ярусам специально придавали родные черты, те, что хранила память народа, покинувшего родину. Апофеоз разума, он проявляется на уровне инстинкта! Часто, почти всегда, был восьмигранный ярус, напоминавший об аиле (курене), самом древнем жилище тюрка, – в таких зимних домах они жили на Алтае уже три тысячи лет назад. Другим ярусам придавали форму шатра или юрты, что тоже напоминало о родине.

Купольная и шатровая архитектура, ее не знали на Западе. В степи родилась она, задолго до новой эры{198}.

К сожалению, раннее Средневековье оставило мало письменных свидетельств… О гуннах на Кавказе исследователи спорят давно и безрезультатно. Соглашаются лишь в том, что «в научной литературе существует вполне определенная точка зрения о недостоверности сведений источников о гуннах до V в.»{199}.

Аил. Алтай. Жилище людей на Древнем Алтае мало отличалось от современного. И сейчас восьмигранный аил можно встретить в селениях. Он предназначен для постоянного жилья. С него начинались и шатровый стиль, и готика

О чем тут спорить? Остались материальные следы. Отчетливые и реальные, они впечатаны в историю Армянской и Албанской церквей, в их архитектуру{200}. Они ясным и понятным языком рассказывают о том, кто стал опорой будущего Просветителя и его внука. Не всё уничтожили Время и люди.

В 225 году гуннское войско помогло одержать победу царю Армении. Теперь на помощь потомку того царя пришло духовное воинство: не оружием, верой в Бога Небесного побеждало оно. Эту веру познал Григорий, проведя четырнадцать лет в «яме со змеями». И принял ее! Здесь обрел знание и дух, которые превратили его в Просветителя армян.

Храм Святителя Николая Чудотворца. Деталь. Согиницы. Ленинградская область. Россия. XVII в.

Алтарь церкви Святого Георгия (Сан-Джорджо-ин-Велабро). Деталь. Рим