— Юра где?

— Он срочно выехал в город… — Лида произнесла какое-то название, о котором Глеб если и слышал, то забыл. — Просил извиниться за то, что не дождался окончания съемки и не предупредил.

— А на звонки ответить ему что мешает?

— Видимо, телефон где-то забыл, — предположила Лида. — Вы в машине не смотрели?

— Нет.

Глеб заглянул в машину и обнаружил Юрин телефон на панели. Звук был убавлен. Спросил у Лиды, ожидавшей продолжения разговора:

— А что за срочность? Почему он так экстренно уехал?

— Там в какую-то историю попал его родной брат.

— У Юры есть родной брат? Хм-м… Он никогда не говорил об этом. А что за история?

Глеб забросил кожаный портфель на заднее сиденье. Снял пиджак, бросил на портфель.

— История? — переспросила Лида.

Ему показалось, что она тяжело вздохнула. И он не ошибся, потому что Лида закончила неожиданно:

— История, Глеб Сергеевич, скверная. Очень скверная.

— А ты чего так переживаешь, не понял? — Он уже уселся за руль и завел машину. — Его брат, пусть разруливает его скверную историю.

— Дело в том, Глеб Сергеевич, что эта скверная история имеет прямое отношение к вам и вашим делам.

Он вдохнул так резко и так глубоко, что у него потемнело в глазах. Произнес на затяжном выдохе:

— Что? Говори!

— Лучше не по телефону.

— Хорошо.

Невзирая на неприятные новости, которые он пока еще не услышал, но жаждал услышать, Глеб ехал аккуратно. Не хватало еще ко всем прочим радостям штрафами разжиться. Вот будет счастье для конкурента. Его вчерашнее выступление на местном телевидении тоже имело успех. Ничуть не меньший, чем его сегодняшнее. СМИ уже захлебывались от хвалебных статей.

Он загнал машину сразу в гараж. Никуда больше сегодня он не поедет. Надо отдохнуть и подумать. И Ленку постараться загнать домой. Та снова уехала к отцу и пропала на три дня. На все его ответы мурлычет что-то невнятное.

— Ты что, не можешь выборов подождать, Лена? Осталось недолго. Потом станем выяснять, кто из нас круче, а кто хуже.

Она со странным смешком произнесла:

— Подождем.

Отключилась и так и не приехала ночевать. Глупая стерва! Интересно, куда смотрит ее папаша, который за уши втащил Глеба в выборы? Ему что же, все равно, как себя ведет его ненаглядная дочка?

Глеб позвонил своему отцу, что делал нечасто, и пожаловался. Тот слушал внимательно, не перебивал. Закончил разговор одним словом:

— Терпи.

Больше звонить Глебу было некому, потому что некому было ему сочувствовать. Он провалялся в постели без сна до рассвета. В голову лезли самые гадкие мысли, начиная от мести обидчикам в ближайшем будущем и заканчивая невеселыми рассуждениями о смысле его собственной жизни. Все безрадостно как-то, напряжно. Он так не хотел. Он так не привык…

— Лида! Я дома!

Глеб громко хлопнул дверью. Кинул ей на руки пиджак с портфелем, сразу пошел в кухню, чтобы налить себе выпить. Он не успел сделать и пары глотков, когда она вернулась, убрав его вещи.

— Ну! Рассказывай, что такого случилось у родного брата Юрия, о чем нельзя было поведать по телефону?

— Юрий недавно взял его на работу, уволив нескольких человек, которые проглядели девчонку… Ту, которая участвовала в постановочном похищении одноклассника Сугробова.

— Да понял я, о ком речь! Что ты мне разжевываешь? — Он недобро глянул на нее поверх стакана. — Он уволил нескольких. А на их место взял одного своего брата? Он что, так хорош?

— Не одного. Он взял своего брата и двух его приятелей. Они после службы слонялись без дел. Юрий решил, что это будет неплохой состав. Подготовленные, сильные, бесстрашные.

— И что с этим составом вышло не так?

Глеб залпом опорожнил стакан, налил себе еще. Нервы не выдерживали ни чертовой предвыборной гонки, ни того, что в его строю, кажется, образовалась огромная брешь. Лида нагнетать по пустякам не станет.

— Они вчера приехали на смену составу, ведущему наблюдение за домом матери этой девушки. По сведениям, она скрывалась у соседей вместе со своим парнем.

— С Пашкой Игумновым. Я понял. Дальше, дальше.

Глеб покрутил в воздухе пальцем, погоняя ее.

— Они выдержали недолго.

— Кто?! Игумнов с телкой? — он сел за стол, вытянул ноги, запрокинул голову, с шумом выдохнул. — Они побежали?

— Нет. Брат Юрия и его друзья. Они…

Лида неожиданно замолчала, прикусив губу. Ее голова медленно качнулась. Это был жест осуждения. Он понял. Он неплохо ее знал.

— Лида! — прикрикнул он. — Что они сделали?

— Они подожгли дом, в котором предположительно отсиживались Игумнов и его девушка.

— Твою мать, а! Юра! — взревел Глеб, запуская наполовину опустевшим стаканом в стену.

Жидкость янтарного цвета вместе со стеклами брызнула во все стороны, столкнувшись со стеной. Лида слегка поморщилась. Она не терпела неопрятности ни в быту, ни в делах. И считала, что при любых обстоятельствах надо сохранять самообладание. Тем более человеку такого ранга. Тем более накануне выборов. Тем более в собственном доме.

Зачем? Зачем гадить в собственном доме?

— Что дальше? — отдышавшись, спросил Глеб.

И глянул на нее так, будто это она подожгла дом, в котором отсиживались беглецы. «Недаром в древности казнили гонцов, приносивших плохие вести, — подумала она. — Недаром».

— Дом запалили с четырех сторон. Случайность пожара от неисправной электропроводки исключается.

— Эти двое… Они погибли?

— Нет. То есть да. Погиб один Игумнов. Не от пожара.

— Они что?! — Глаза Глеба, казалось, сейчас вывалятся на стол, так он вытаращился. — Пристрелили его, когда он выскочил из дома?

— Нет. Уж не знаю, кого благодарить там наверху, — она задрала глаза к потолку. — Но Игумнов попал под колеса машины. Выскочил на дорогу, когда дом заполыхал, и прямо под колеса машины.

— Не нашей?

— Нет. Его сбил кто-то из городских жителей.

— Уже легче, — проворчал Глеб, поставил локти на стол, обхватил голову руками. — Девка где? Куда подевалась? Сгорела?

— Нет. Ее в доме не обнаружили. Ее мать подозрительно спокойна.

— Значит, спряталась. И черт с ней. Не вышло разоблачительной программы по моему оппоненту, что теперь! Будем разыгрывать другой козырь. И…

— Глеб Сергеевич, — прервала Лида его рассуждения. — Это еще не вся история.

— Да? А что еще?