– Стоп! – рявкнул «инвалид». – Женщина, вычто, утверждаете, что это ваша сумка? Тогда вы тоже арестованы!

– Это еще с какой стати? – Надеждаподбоченилась. – У меня же сумку украсть хотели – и я же еще и виновата? Ивообще, ты кто такой? То с одной ногой, то с двумя!

– Точно, сообщница! – повторил подручный«афганца».

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул «инвалид» ипомахал в воздухе каким-то красным удостоверением. – Майор Сопрыкин,Госнаркоконтроль! А вот вы… вы, значит, утверждаете, что это ваша сумка? А чтов ней находится?

– Известно что! – Надежда принялась перечислять,загибая пальцы. – Во-первых, костюм летний, нарядный, цвет серо-голубой,бельгийского производства, почти новый… потом платье выходное, вечернее,брусничного цвета, фирмы «Вивьен Вествуд», между прочим… немереных денег стоит…туфли черные на высоком каблуке, производство Италии… потом еще кое-что изодежды, но это так, вас не касается… а дальше подарки… рубашка для мужа,голубая, галстук итальянский, шелковый, ручной работы – это тоже для мужа…

– А вот мы сейчас посмотрим, какие там у васподарки! – злорадно проговорил майор. – Башмаков, открыть сумку!

– Она на замок закрыта, – сообщил один изподручных, наклонившись над сумкой. – Вскрывать?

– Вскрывай!

– Это с какой стати вскрывать?! – воскликнулаНадежда. – Сразу видать, что не ваше имущество! Это моя сумка, и я еевскрывать не позволю! Она почти новая, я ее только пять лет назад купила! Изачем вскрывать, когда у меня ключ имеется? – И она протянула маленькийключик подручному майора.

– Подходит! – радостно проговорил тот, вставляяключ в замочек.

– Точно – сообщница! – повторил его коллега.

Башмаков расстегнул сумку, и наркополицейские наклонились,разглядывая ее содержимое. Белобрысый попытался под шумок улизнуть, нобдительный майор на корню пресек эту попытку.

– Еще там две мыши должны быть, – как ни в чем небывало продолжала Надежда Николаевна, – одна серая, другая белая…

– Какие еще мыши?! – с ненавистью процедил майорСопрыкин, выпрямляясь.

– Обыкновенные игрушечные мыши. Пропитанные специальнымсоставом, привлекательным для котов…

– Правда, товарищ майор – мыши… – сообщилБашмаков, роясь в содержимом сумки. – Как гражданка и докладывала, однасерая, другая белая… и пахнут какой-то гадостью…

– Ничего не гадостью, – обиделась Надежда, –вовсе не гадостью, а специальной отдушкой для котов…

В наступившей тишине раздался смех.

Это смеялся Сережка Динамит.

– Ну что, взял, майор? – проговорил он,отсмеявшись. – Что у тебя есть?

– Ничего, Динамит, ничего! – отозвался «инвалид»,двигая желваками. – Я за тобой буду следить днем и ночью, и я тебя возьмус поличным! Не будь я майор Сопрыкин…

– Ну-ну! Это мы поглядим! А сейчас у тебя ничего наменя нет, так что вели своим сявкам, чтобы сняли с меня браслеты! – И онвытянул вперед руки в наручниках.

– Эй, вы чего это его отпускаете? – забеспокоиласьНадежда. – Он ведь сумку у меня украсть хотел! Прямо средь белого дня! Инасчет этого как бы майора у меня тоже имеются подозрения, что он никакой немайор, а сообщник…

– Гражданка, лучше уходите подобру-поздорову! –процедил майор, побагровев и скрипя зубами. – Уходите, пока мы вас незадержали за… за что-нибудь!

– То есть как – уходите? – возмутиласьНадежда. – А сумка?! Сперва сумку мою отдайте!

– Сумка – это вещественное доказательство… –неуверенно проговорил Башмаков.

– Какое еще доказательство?! – воскликнулаНадежда, подбоченившись. – Я весь город переверну! Я до прокурора дойду!Сейчас же отдайте мне моих мышей!

– Ладно, Башмаков, отдай ей эту чертову сумку! –неприязненно произнес майор. – Лишь бы больше мои глаза ее не видели! Всеравно это никакой не вещдок!

Надежда схватила свою сумку, торопливо застегнула молнию ивышла из камеры хранения с видом победителя.

Освобожденный Серега Динамит сделал милиции ручкой и былтаков. Майор, он же инвалид афганской войны, он же ветеран Чечни, с ненавистьюпоглядел ему вслед. Его подручные мигом собрались и тоже уехали на машине.Пожилой милиционер уселся на свой продавленный стул и снова сделал вид, чтозаснул. Надежда отошла подальше, борясь с желанием показать вслед вредномумайору язык.

Сумка приятно оттягивала руку. На дне ее где-то завалялсямобильный телефон, вспомнила Надежда, надо бы позвонить мужу.

– Ну? – Антонина схватила ее за руку. –Говори код!

– Ой, чуть не забыла! – спохватиласьНадежда. – Вот, держи. – Она сунула блондинке бумажку сцифрами. – Только сейчас туда не суйся. Вот устаканится все, тогда изаберешь.

– Ага, – с презрением заметила Антонина, – тыза кого меня держишь? Сиди тут, никуда не уходи, пока я не проверю…

Она напихала старых газет в пустой пакет с Микки– Маусом иудалилась, чтобы вернуться через пять минут.

– Все путем, я исчезаю, дел полно, надо начальствудоложиться, пускай они сами пожар тушат. Пока, девочки!

– Ну вот, – Надежда ласково погладиласумку, – и нам пора.

– Куда? – тоскливо спросила Анфиса.

– Уж не знаю куда ты, а я – домой, – сухо сказалаНадежда, – у меня кот скучает, муж с работы скоро придет, сама я не евши,не пивши, да и помыться бы не мешало. Уж про то, чтобы прилечь хоть на часок, яи не мечтаю.

Мебельный фургон резко затормозил, и Виктор Бегунов едва невылетел из кресла. Жилистый мужик лет шестидесяти, сидевший напротив, уставилсяна него и проговорил:

– А ты кто таков? Навроде мне твоя личность незнакомая!

Виктор только было открыл рот, чтобы сочинить какую-нибудьправдоподобную версию, объясняющую его присутствие в этом фургоне, как вдруг напомощь ему пришел здоровенный детина в комбинезоне, судя по всему, бригадиргрузчиков:

– Это он вместо Мишки Косого пришел. Валька Мишкинавчерась говорила, что вместо него придет то ли братан, то ли друган его… Верноговорю?

Виктор что-то невразумительно проворчал вместо ответа.

– А Мишка чё, запил опять? – деловито осведомилсяпожилой грузчик.

– Да это уж как водится… – подтвердилбригадир. – Ты же знаешь, Митрич, сегодня двадцатое число, а он подвадцатым числам завсегда запивает…

– Так он же вроде подшился? – засомневался Митрич.

– Ну так что ж с того? Вон, Филька Кошкин, аж три разаподшивался – и все одно по новой запивал!

– Эка вспомнил! Филька уж год как помер, наБогословском кладбище отдыхает!