– Так это он после третьего только раза помер, а дотого – ничего, справлялся… подошьется – и опять в запой… а после второго-то,помнишь, что было? Его уж в морг свезли, жена уже гроб подобрала, водку дляпоминок закупила, а он в морге-то, в холодке оклемался, встал, в простынкузавернулся и домой приполз. Жена как его увидела – так в обморок и хлопнулась,а он смотрит – полный холодильник водки, обрадовался и чуть не всю выжрал…

– Было дело! – усмехнулся Митрич. – Мы с нимпотом эту водку допивали… А звать-то тебя как? – Он снова повернулся кБегунову.

– Виктором, – представился тот.

– Вот так, Витек! – Митрич смерил его оценивающимвзглядом. – Мужик ты вроде крепкий, здоровый. Для нашего дела в самый раз.Держись за наш дружный коллектив – и никогда не пропадешь.

– Грузчик – он завсегда нужен, – подал голосприземистый дядька с лысой бугристой головой и длинными, как у гориллы,руками, – и при развитом социализме, и при этой… как ее… перестройке, ипри капитализме с волчьим оскалом, и при этом… с человеческим, блин, лицом…Люди завсегда переезжают, а значит – наш брат, грузчик, никогда без куска хлебане останется!

– Любишь ты, Серый, поговорить! – хмыкнулМитрич. – Вроде и не грузчик, а доцент ученый!

– Он же и был доцентом, – напомнилбригадир, – а потом запил и к нам прибился…

– Ладно, Витек, ты Серого не слушай, – подвелМитрич итог дискуссии, – ты меня слушай. Я хоть доцентом и не был, но ятебе зря не скажу. Так ты навроде мужик самостоятельный. Поглядим еще, как тыстакан держишь, и коли подходяще – значит, будешь с нами работать…

– Митрич у нас тоже поговорить любит, – сообщилбригадир, – еще побольше, чем Серый. Хотя и не был доцентом. Он преждеинструктором райкома был…

– Кто старое помянет – тому глаз вон! – усмехнулсяМитрич. – А кто забудет – тому оба!

– А куда мы сейчас-то едем? – поинтересовалсяВиктор, поудобнее устроившись в кресле.

– Вот тут-то самое и есть наше дело, – принялсяобъяснять Митрич. – Мы ведь как подряжались – эту мебель просто изквартиры вывезти, за это с нами хозяин и расплатился. И эта, значит, деньгафирме причитается, где мы работаем. С нее нам и зарплату платят, и прочее все,что полагается. А куда мы эту мебель после денем, до того никому дела нету.Хозяину нужно квартиру к такому-то числу освободить, вот он нас и нанял. Иположено нам эту мебель везти на свалку. Там ее, конечно, примут, только за этоплатить придется… нам, конечно, деньги на это выданы…

– А что же зря их платить, – вмешался в разговорбывший доцент Серый. – Что зря платить, когда мебель еще вполне себехорошая? Она еще не один десяток лет послужит, ежели с умом! Мы вот с шуриноммоим сговорились, так он, если мы к нему на дачу все это барахлишко свезем, оннам еще и выпивку поставит! А те деньги, что за свалку причитаются, между собойподелим. Тебе, как новичку, конечно, поменьше причитается, Бугру, – онкивнул на бригадира, – Бугру побольше, а Рахиму, водиле нашему, ему большевсех. Потому как пить-то ему нельзя – он же за рулем, и вообще, ему Аллах невелит…

– Видишь, Витек, – солидно проговорилМитрич, – ежели с умом, так можно и получку в целости сохранить, и ещеденежку поиметь, и на выпивку заработать! Это, конечно, ежели с умом…

– А где твоего шурина дача? – заинтересовалсяВиктор.

У него в голове мелькнула плодотворная дебютная идея.

– А на шестьдесят третьем километре, – охотнопояснил Серый. – Там огромадное садоводство… по Выборгскому шоссе мы тудав один момент домчим!

Виктору непременно нужно было добраться до того человека,который посылал его с поручением в Москву, и сообщить ему, что поручение невыполнено, портфель пропал. Добраться до места в мебельном фургоне можно былобыстро и безопасно.

– А я вот что скажу, – проговорил Виктор, –на том же направлении один мой знакомый живет. Очень богатый человек. Давайтесперва к нему завернем. Может, он нам больше заплатит, чем тот шурин. Ну а еслинет – тогда уж к шурину… там крюк-то небольшой – тот знакомый возле Горьковскойживет, это от шестьдесят третьего километра рукой подать. Поселок Лебяжьеназывается, дом прямо возле озера…

– А что же не заехать? – проговорилбригадир. – Ежели твой знакомый больше заплатит – мы не в претензии, тогдаи тебе доля побольше достанется… Рахим! – крикнул он в сторонукабины. – Поезжай к Горьковской! Лебяжье озеро знаешь?

– Знаешь, знаешь! – донеслось из кабины. –Рахим тут каждый камень знаешь, каждый сарай и шалаш! Ты только Рахиму скажи,куда поворачивать, когда поворачивать…

– С шоссе возле магазина свернешь к озеру, –сообщил Виктор. – Так вдоль берега и поезжай, четыре дома проедешь, будетограда сплошная бетонная, по ней картины плиткой разноцветной выложены…

Рахим больше не задавал вопросов. Фургон некоторое время безостановок ехал по шоссе, затем свернул с него. Прошло еще несколько минут, имашина остановилась.

Бугор открыл задние дверцы фургона.

Они стояли на хорошей асфальтовой дороге посреди сосновоголеса. В двадцати метрах от фургона возвышалась глухая трехметровая стена. Посерому бетонному фону были выложены из цветной керамической плитки яркиетропические цветы и райские птицы. Над стеной возвышалась покрытая краснойчерепицей крыша огромного дома. Прямо напротив фургона виднелись массивныежелезные ворота, над ними медленно поворач??валась телекамера.

– Ох ни фига себе! – проговорил Бугор, разглядываявсе это великолепие. – Ну и крутой же у тебя знакомый! Как это тебяугораздило с ним познакомиться?

– В один детский сад ходили, – сообщил Виктор,выбираясь из фургона на подъездную дорогу.

– Что-то не думаю я, что такой человек нашу мебелишкукупит… – протянул Бугор, покосившись на содержимое фургона.

– Ему домик для прислуги обставить надо, – заявилВиктор и направился к воротам.

Остановившись возле них, он запрокинул голову и громкопроговорил:

– К Степану Трофимовичу!

Некоторое время ничего не происходило: видимо, Виктораразглядывали, потом докладывали хозяину.

Наконец что-то щелкнуло, и ворота начали медленноразъезжаться.

Виктор направился внутрь, и мебельный фургон медленно поехалвслед за ним.

– А ты куда прешь? – раздался громкий голос издинамика, явно адресованный водителю фургона.

– Куда надо, туда и прешь! – отозвался Рахим,выглянув из окна кабины. – Рахим знает, куда прешь! Спроси хозяин, если незнаешь! Мы твой хозяин мебель привезли, хороший мебель, новый мебель, скажилучше, куда выгружать…

Виктор не стал слушать продолжение этой перебранки. Оннаправился к дому по выложенной плиткой дорожке, которая извивалась средижелтеющих кустов жимолости и вечнозеленых рододендронов, аккуратноподстриженных хвойников и альпийских горок, пестреющих яркими осенними цветами.