Как всегда и бывает перед кризисом, экономическое, социальное и даже политическое положение США в конце 1920-х было поистине превосходным. Десятилетие, еще до своего завершения получившее имя «ревущие двадцатые», ознаменовалось быстрым и стабильным экономическим ростом[83]. В выступлении перед Конгрессом в декабре 1928 года президент Кулидж нисколько не кривил душой, заявляя:

Никогда еще перед Конгрессом Соединенных Штатов… не открывалась такая приятная картина, как сегодня [Шевляков, 2016, с. 27].

Сменивший Кулиджа на должности президента[84] Герберт Гувер столь же искренне обещал работающим американцам «курицу в каждой кастрюле и бензин в каждом бензобаке»[85], а также телефон, радио и канализацию в каждом доме[86]. Для выполнения этого обещания требовалось лишь бесконечное продолжение экономического роста, в которое в те годы верило абсолютное большинство экономистов:

В 1926 году [Кейнс] встретился со швейцарским банкиром Феликсом Сомари, опасавшимся покупать акции. Когда Сомари высказал свой пессимизм в отношении будущего фондового рынка, Кейнс решительно возразил: «В наше время катастрофы на рынках исключены» [Skousen, 2001, р. 332].

Да-да, это тот самый Кейнс, который всего через восемь лет (когда Великая депрессия уже состоялась) раскритиковал[87] в пух и прах «свободный рынок» и объяснил (задним числом, разумеется) неизбежность возникновения длительных депрессий. Так что в конце 1920-х у американской элиты не было никаких оснований для беспокойства — ведущие экономисты предсказывали дальнейшее процветание, а в обществе царил социальный мир (несмотря на то, что за период с 1920 по 1930 год городское население США выросло с 54 до 69 млн человек, в то время как сельское осталось практически на прежнем уровне).

Как же тогда этот социальный мир и это экономическое процветание удавалось поддерживать? Если верить классику исследования американских элит Фердинанду Ландбергу, то примерно вот так:

Белый дом в 1920–1932 гг. попросту превратился в политический притон. Даже по внешним признакам последующие республиканские правительства вызывали подозрение. Они отличались друг от друга только именами обитателей Белого дома. Уоррен Г. Гардинг был пьяницей, оставившим столь скандальную славу, что простой намек на нее оскорбителен для хорошего вкуса; Кальвин Кулидж просто выполнял то, что ему предписывали Эндрю У. Меллон и Дуайт У. Морроу, его опекуны в политических делах; Герберт Гувер, бывший прежде продавцом и посредником при продажах сомнительных акций горнорудных компаний, получил перед войной порицание от английского суда за участие в одной афере [Lundberg, 2007, р. 182–183].

Ландберг, родившийся в 1902 году и работавший с 1927 по 1934 год репортером в New York Herald Tribune, отлично знал «политическую кухню» тогдашней Америки и не считал нужным скрывать свое к ней отвращение. Однако для анализа реальной системы Власти требуется нечто большее, чем обзывалки «пьяница» и «аферист». Чтобы понять, как и почему в президенты США попадали столь странные персонажи, нужно описать устройство американской демократии начала XX века. Мы сделаем это, рассматривая президентские выборы 1920 года, оказавшиеся сложными как для Республиканской, так и для Демократической партии, и потому наиболее ярко высветившие основные особенности политического устройства США.

В конце 1918 года казалось, что 1920-й станет годом «битвы титанов». Демократическую партию возглавлял Вудро Вильсон, только что выигравший для США Первую мировую войну и явно собиравшийся идти на третий срок. Республиканская партия преодолела раскол 1912 года[88] и снова объединилась вокруг Теодора Рузвельта. Популярность Вильсона, увлекшегося переводом экономики США на военные рельсы и тотальным администрированием всех областей жизни, к этому времени значительно снизилась[89], и Рузвельт имел реальные шансы взять реванш за поражение 1912 года.

Но в дело вмешалось то, чего в начале XX века нельзя было купить ни за какие деньги: физическое здоровье кандидатов. 6 января 1919 года внезапно оторвавшийся тромб оборвал жизнь Теодора Рузвельта. А 2 октября тяжелый инсульт усадил Вудро Вильсона в инвалидную коляску и настолько затуманил сознание президента, что несколько месяцев государственные вопросы решала его жена, показывая, в каком месте Вильсон должен поставить подпись. Сам Вильсон, разумеется, полагал, что и в таком состоянии способен выиграть выборы; но остальным было понятно, что Демократической партии тоже нужно искать нового кандидата в президенты.

Теперь самое время разобраться, как происходил (и происходит) в США «поиск» кандидатов. Американская система президентских выборов обусловлена федеративным характером этого государства: в нем малые штаты имеют непропорционально большой «вес» (вес голосов в выборах президента). Для победы кандидату недостаточно выиграть в наиболее населенных штатах, необходимо побеждать по всей стране. Сделать это без многочисленных местных сторонников (организующих предвыборные мероприятия и банальную агитацию по месту жительства) невозможно, поэтому реальными претендентами на победу являются только кандидаты крупнейших партий.

Кроме того, поддержка местных партийных[90] не дается кандидату автоматически — ему необходимо либо продемонстрировать общенациональную личную популярность, либо взять на себя разнообразные обязательства. Чтобы боссам было проще понять, какому из кандидатов оказывать поддержку, в партиях сложилась система «первичных выборов», в ходе которых партийные организации штатов выдвигали делегатов на общепартийный съезд, распределяя их между разными кандидатами.

В последние десятилетия результаты таких «праймериз» сразу же определяют победителя (менее популярные кандидаты отказываются от борьбы, и оставшийся набирает более 50 %), однако в начале XX века выиграть праймериз было лишь половиной дела[91]. В те годы представители штатов предпочитали лично общаться с кандидатами и их группами поддержки, для чего и собрались на партийные съезды. Регламенты съездов — необходимость набрать большинство (у республиканцев) или даже квалифицированное большинство (2/3, у демократов) голосов — полностью соответствовали задаче, которую решали для себя делегации штатов: подороже продать свои голоса.

Таким образом, для выдвижения в президенты будущему кандидату требовалось пройти два фильтра[92]: 1) первичные выборы (для чего требовались избирательные кампании в каждом штате, а значит, немалые деньги) и 2) интриги на партийном съезде (для чего нужны были уже не деньги, а связи). Кто бы ни отбирал при этом самого достойного (сделаем вид, что мы не знаем, кто же они, хозяева американской политики), он должен быть заинтересован в 1) достаточно большом числе первоначальных кандидатов, чтобы было из кого выбрать[93]; 2) возможности повлиять на окончательный выбор, то есть на решение партийного съезда.

Читатель. А где же влияние федеральных властных группировок? Которые должны были тащить своих людей и жестко отсекать всяких местных персонажей?

Практик. А вы не забудьте, что США строились как реально