Я собрала все эти дешёвые безделушки, которые искажали мою истинную красоту и привлекательность, и без сожаления швырнула их в коробку. Это точно пойдёт на помойку! Я бросила взгляд на остальные коробки и с облегчением отметила, что ничего не хочу оставлять. Я бы даже не отдала это своим врагам, не говоря уже о друзьях. По крайней мере, я получила некоторые ответы, и теперь точно знала, как была ранена, когда и кем. Теперь мне предстояло решить, что делать с этими ответами. Я и не подозревала, что это будет долгий кропотливый процесс, растянутый на многие годы. Потому что это был только диагноз, а предстояли годы лечения. Это была теория, а предстояли годы практики.

С чего же нужно начать? Я начала с того, что решила себя простить. Разглядывая все эти коробки, впервые в жизни я отчетливо и ясно осознала свою полную невинность. В прошлом чувство вины навязывалось мне изо дня в день, из года в год, пока оно меня полностью не похоронило. Я перебирала в памяти череду бесконечных ошибок, как перебирают чётки, и прощала себя за каждую из них. Когда ты перестаешь быть жертвой, у тебя появляются права и обязанности. Право простить себя и начинать каждый день с новой страницы, и обязанность взять ответственность за свою жизнь, за каждое событие в своей жизни, и за каждую сторону своего уникального и неповторимого «Я».

Вот уже много месяцев я занималась дыханием и медитацией, прислушиваясь к своим чувствам и ощущениям, к своей израненной душе. В какой-то момент я, видимо, достучалась до неё, потому что внутри открылась потайная дверь, и неведомый голос стал отвечать. Никто из прочитанных мною авторов не мог объяснить происхождение этого голоса, но все соглашались в одном – с нами разговаривает Высшее божественное «Я», заложенное в нашем генетическом коде. Теперь я больше была не одна – у меня появились поддержка, совет и руководство к жизни, и постепенно я научилась полностью доверять и полагаться на этот голос в своих решениях и даже действиях. Но прошло много лет, прежде чем я окончательно сделала его своим постоянным советчиком и другом. Это был единственный голос во всей вселенной, который никогда меня не подвёл!

Сейчас этот голос мне говорил: «Прости себя за то, что поверила своим родственникам, приняла на веру всё ими сказанное, и позволила им растоптать и сломать себя. Прости себя за то, что опустилась на колени перед жизнью и позволила людям делать тебе больно. Прости себя за то, что под этими ударами ты упала на дно ущелья, и все эти годы была слабой и беззащитной, рыдающей в ночной тишине. Прости себя, наконец, за то, что не смогла разрушить эту внутреннюю тюрьму, стала узником собственной боли, обокрала саму себя, слепо поверив, что кто-то может спасти или разрушить тебя. Ты всё сделала своими руками, так как жила неосознанно и не знала что делать, но сейчас прости себя за это».

Чувство вины, наконец, упало с моих согнувшихся плеч и перестало угнетать, так как теперь вуаль, покрывавшая правду, начала потихоньку приоткрываться. Я больше не собиралась убегать и получать удары в спину. Я остановилась, мысленно повернулась лицом к бабушке и папе, и произнесла: «Я больше вас не боюсь. Вы больше не повесите на меня своё чувство вины – оно не имеет ко мне никакого отношения. Я совершенно невинна, и теперь буду жить свободной от него».

Были дни, когда я всё еще чувствовала, как папа и бабушка продолжали контролировать меня. Иногда это проявлялось и вылезало в виде бездействия, бессилия, возмущения, или неверия в будущее. Но я знала, что это только временно и наступит день, когда я полностью преодолею своё наследие – хотя бы ради того, чтобы никогда не передать его будущему поколению. Это наследие уже никогда не коснётся моих детей и внуков, оно не вольёт свой яд, не вонзит свои щупальца, и больше никого не поставит на колени. Время моего наследия закончилось навсегда – теперь наступило моё время. И я уверена, что даже когда я умру, моё время будет продолжаться…

Двери моей тюрьмы были распахнуты настежь, но я в нерешительности стояла на пороге и осторожно вдыхала воздух свободы, готовясь выйти и сделать первые шаги. Я была полна надежд и уверенности, что теперь моя жизнь преобразится, и всё будет идти, как по накатанной. Но мне было неведомо, что, вырвавшись из тюрьмы, ты порой не знаешь, что делать на свободе, потому что ты никогда там не был… Многих беженцев вылавливают и сажают обратно, некоторые совершают новые преступления или добровольно возвращаются сами…

Глава 10. Книга Боли

Наступил следующий этап моего лечения. Мне предстояло вскрыть самый большой нарыв в моей душе и встретиться с человеком, который посеял и взрастил на почве моего подсознания выжигающее душу чувство стыда. Долгие годы этот стыд разрастался, как дикий бурьян, и безжалостно губил нежные ростки благородных растений, как чертополох губит изысканные розы…

Мне предстояло встретиться с моим мучителем, посмотреть ему прямо в глаза и сказать: «Мне не стыдно за себя и за всё, что я сделала!». Для успешного лечения необходимо было сначала остановить кровотечение, которое обессиливало мой дух, а затем вернуть жизненную силу, которую этот человек отнял у меня в прошлом. Мне хотелось вырвать эту силу из его бесчувственных рук и поставить его на колени со словами: «А теперь покайся! Не передо мной, а перед той беззащитной девочкой, которую ты так изуродовал…»

Мне предстояла самая трудная задача – закрыть свою бесконечную Книгу Боли. Чтобы жить в мире с самой собой, я должна была понять этого человека, примириться с ним в душе, и даже постараться простить. А эта задача была не из легких! Мне казалось, что если я начну его понимать, мне будет гораздо легче простить. Но как понять человека, выбор которого ты никогда не сделал? Как его любить без всяких кондиций, если он сам повсеместно ставил эти кондиции на любовь к тебе? Как простить, если он сам не попросил у тебя прощения? Это были вопросы, на которые я тщетно искала ответы…

Если свобода даётся с определенными обязанностями, то моей следующей обязанностью было позаботиться о своей Душе, которая разговаривала со мной на языке чувств и эмоций. Пока эти чувства и эмоции управлялись исключительно внешним миром, и их главным дирижером был мой отец.

Теперь я хотела встретиться с этим дирижером и поэтому приняла решение пригласить его в гости. Отец охотно согласился, и вскоре приехал по моему приглашению, правда без жены, объяснив это тем, что нам лучше провести время вдвоём и постараться наверстать упущенное. Мы устроили ему довольно тёплый прием – много путешествовали по стране, или просто сидели по вечерам в баре, разговаривая о прошлом. Он даже как-то признался, что я осуществила его большую мечту – показала места, где родились и жили многие английские и шотландские писатели. Но я ему просто давала шанс восстановить наши отношения и показать, что он способен быть моим отцом.

Месяц прошел неплохо. Я не затрагивала больные темы, полностью отдав инициативу в его руки. Мне хотелось посмотреть, о чём он будет говорить, и какие усилия прилагать. Наблюдения оказались довольно интересными – он пел дифирамбы о том, какая у него прекрасная дочь и как он ею гордится. Однажды его так сильно занесло, что он даже воскликнул: «Мне Англия должна платить пенсию за то, что я вырастил такую дочь!». Меня эта фраза тут же покоробила – в воздухе запахло привычным для него цинизмом.