Глава 12

Атис

Альхор воздел перст, указуя на небеса, и произнес:

– Приведите ко мне самого лучшего прорицателя, и я докажу, что дар его никчемен, а сам он великий лжец.

– Что же вы сделаете, ваше божественное всесвятейшество?

– Заставлю предсказать погоду в Северной светлице.

А погода в Северной светлице, то есть в Дильхейме, и вправду была как капризная женщина. Голову еще пару часов назад припекало солнце, а к полудню Атис не знал, куда деться от ливня. Дождь в горах сопровождался грязевыми ручьями, мощно текущими вниз и сносящими все на своем пути. Наместник, и без того измотанный бессонной ночью, тут же безнадежно промок. Он оглядел тропу в поисках хоть какого-то укрытия, но вокруг простирались лишь камни да заросли можжевельника. Придется терпеть, если он хочет достигнуть Марого острога до захода солнца.

Атис поднял руки и попытался создать вокруг завесу, чтобы укрыть себя и Айру. Черт! Нет, сил не хватало даже на простенькое заклинание – проклятый холод! Что ж, хвост он все равно уже подмочил, так что терять нечего. Придется идти так.

Копыта Айры застревали в грязи, оставшейся после сошедшего селя, и с всадником на спине он шел тяжело. Наместник спешился, взял коня под уздцы и повел за собой. Скакун возмущенно ржал и упирался, не желая тащиться в гору по такой раскисшей дороге, но спорить было бесполезно. Они поднялись слишком высоко, чтобы отступать: идти до графского замка оставалось несколько часов. Путь от Вильмара до Дильхейма, на который обычно уходило больше двух недель, они проделали за десять дней, спеша на встречу к Теодору фон Байлю, единственному человеку, кто мог разгадать природу странного артефакта.

Выше на дороге валялись принесенные ветром ветки, и под копытами они хрустели, как ломающиеся кости. Звук этот отзывался ноющей болью в правой руке. Словно впервые за столько времени (десять лет, кто бы мог подумать) Атис вспомнил о случившемся. Тот ужасный день. И тот кошмарный месяц после.

«Ответь мне, маг, – в голове отчетливо, как и тогда, раздался голос Теодора фон Байля, – ответь мне честно, что такое милосердие для чудовищ? Подаренная жизнь или подаренная смерть?»

О, уважаемый граф, если бы только знать наверняка.

Вершины гор Джит и Грет окутали темные облака, отчего их верхушки таяли в небесах. Ветер здесь дул сухо и порывисто, резко набирая силу, выбивая слезы из глаз, и так же неожиданно затухал. Лес, которым обрастало подножие, карабкался вверх и обрывался у отвесного серого камня. Несмотря на усталость, Атис и Айра упрямо двигались вперед, на запад, к Марому острогу, где его ожидала судьба.

Одна радость – дождь кончился.

Наконец среди верхушек сосен, красных от закатного солнца, Атис разглядел Марый острог и его причудливые башни, вырезанные прямо из скал. Дошли!

Когда они спустились к каменной дороге, ведущей к крепостным стенам, солнце окончательно село и воцарилась кромешная тьма, какая может быть только в горах. Во мраке замок почти слился с темнотой – на ночь окна закрывали деревянными ставнями, не давая свету проникнуть за их пределы. Единственным маяком служила горящая точка – огонь в башне.

Выйдя на каменный мост, Атис прибавил шаг. Айра, почуяв скорое завершение их утомительного пути, пронзительно заржал и поднял морду.

– Тише, – наместник похлопал его по напряженной шее. – Я рад не меньше тебя.

Подъемный мост заскрипел, закрутил шестерни глубоко в своем чреве и с грохотом распахнул пасть. Где-то вдалеке в небо бросились разбуженные птицы.

У цепи в сумрачной дымке стоял граф Теодор фон Байль.

– Как всегда, не везет вам с погодой, уважаемый наместник, – усмехнулся хозяин Марого острога, и от этой улыбки у Атиса по спине пробежал холодок. Пламя фонаря отбрасывало на лицо графа причудливые тени, превращая его в мертвеца. – Ждал вас еще вчера вечером.

Его глаза навсегда сохранили безумие того дня, когда он потерял свою единственную дочь, и ничто не сотрет его. Ничто, даже время.

– Где ваш обережник?

– Оберегает огонь в башне. – Теодор снова призрачно улыбнулся.

– Что здесь делают черти? – Атис указал на кибитку, едва видимую в полумраке.

– Долгая история, – скривился граф. – Вы же здесь не за этим, минейр. Вас сюда привело что-то иное.

– Кое-что, что вам понравится.

– Тогда прошу за мной.

Наместник отдал поводья конюху, хлопнул Айру по крупу на прощание и последовал за графом. Тот все еще немного хромал – прыжок со второго этажа оставил на нем свой след.

Они миновали крыльцо с каменными медведями и очутились в гостиной, где Атис с наслаждением снял мокрый плащ, стянул сапоги и поставил их сушиться к камину, от которого исходил плотный кирпичный жар. Теодор разворошил угли кочергой, поднимая снопы искр.

– А здесь ничего не изменилось, – усмехнулся Атис, усаживаясь в укрытое козлиной шкурой кресло.

– Чему бы здесь меняться, коли хозяин тот же, – без улыбки отозвался граф и жестом подозвал к себе веснушчатую служанку в белоснежном фартуке. – Чего-нибудь погорячее, дорогая.

– Желательно чая, – добавил Атис.

Граф с сомнением на него взглянул:

– Вы же знаете Дильхеймское гостеприимство. Гость обязан выпить огненной воды с хозяином.

– Я не пью после захода солнца, – отозвался Атис спешно. Одно дело разделять вино с Вороной, и совсем другое – огненную воду с графом. Еще в Айзенхилле Заир споил его «чертовым взваром», самогоном на еловых шишках, самой отвратительной и гадкой вещью на свете, напрочь вышибающей мозги. Атиса нашли с голой задницей на плацу, распевающего похабные песни, которым, между прочим, его тоже обучил Заир. После в себя он приходил неделю. – Не хочу проснуться с головной болью.

– Сирша? Будь добра, завари минейру твой лучший чай с морошкой. И принеси что-нибудь съестного, господин маг наверняка проголодался с дороги.

Сирша бросила на Атиса последний растерянный взгляд, кивнула и вышла из гостиной. Наконец они остались одни.

– Итак. – Граф опустился в кресло напротив. – Что же с вами случилось, что вы так спешно прибыли в Байльштриг к вашему покорному слуге?

Атис расстегнул дублет и достал шкатулку – наверное, самое дорогое сокровище в Нефере на сегодняшний день. Шкатулка опустилась на столик перед Теодором. Восьмиконечная звезда размером с ладонь, целиком сделанная из менхита и покрытая странным узором, похожим на сеть кровеносных сосудов, покоилась внутри и смотрела на наместника единственным глазом-камнем. Он чувствовал благоговение, смешанное со страхом: возможно, ее создал сам Альхор. Легенда о Нефертуме, ставшая сказкой, рассказываемой