находящиеся в зоне аномалии, могут испытывать трудности с контролем своих сил или даже подвергаться неожиданным трансформациям.

Причины возникновения аномалий не выявлены. Наш отдел продолжает изучение этих явлений…

Отрывок из доклада военных учёных.

61 год от Всемирного плача.

Глава 13

Момент атаки растянулся. Время, словно кисель, стало вязким и тягучим. Готовясь к отражению атаки, я моментально оценил ситуацию и действия всех присутствующих.

— Жора! — кричит мать и бросается вперёд, толкая брата в попытке помешать ему. Но было уже поздно. Обернувшись в нашу сторону, она застывает, прикрыв рот руками.

— Отец, нет! — выкрикивает кузина одновременно с тем, как к нам полетело заклинание её отца, и буквально в следующий миг передо мной и Кирой вырастает сплетённая из молний стена, которая впитала в себя летящую молнию.

После того, как заклинание врезалось в выставленный щит, время продолжило свой привычный бег.

— Дети, — выдохнула с облегчением и мать бросилась к нам.

Тем временем, восстановив равновесие после толчка, Георгий Васильевич обернулся и неверяще уставился на дочь.

— Аннушка, ты зачем это сделала? — спросил он осипшим голосом.

В ответ девушка пожала узкими плечиками, смахнула с лица прядь волос и проговорила:

— Я не могла иначе. Прости, отец.

Я внимательно следил за мимикой лица кузины, и если до этой атаки и были сомнения в её причастности ко всему этому, то сейчас они все отпали. На её лице не отразилось ни капли раскаяния. При этом она продолжала смотреть в глаза своему отцу, твёрдо и холодно. Молодец, девочка, быстро проанализировала ситуацию, сделала выводы и приняла молниеносное решение. Холодный расчёт и только. Опаснее, чем её отец, и умна. Но в эту игру можно играть вдвоём.

— Сцена, конечно, трогательная, — произнёс я, не развеивая заклинание Щита, которое я подготовил, начав плести его сразу, как только почувствовал, что родственничек призвал свой дар, — но это не отменяет факта нападения.

Георгий Васильевич никак не отреагировал на мои слова. Из него, казалось, вынули стержень. Он весь как будто бы сдулся, плечи опустились, а руки безвольными плетьми повисли вдоль туловища. Он просто стоял и смотрел на свою дочь.

После моих слов, Анна отвела взгляд от отца и посмотрела на меня.

— Станислав Александрович, прошу, не будьте так строги с моим папенькой, — с просящими нотками проговорила она. — Да, он оступился, но, возможно, существует иное разрешение сложившейся ситуации? Может, решим здесь всё, по-родственному?

— Например? — вздёрнув бровь, холодно поинтересовался я.

— Например, — приободрившись, с энтузиазмом продолжила кузина, — отец уедет в наше родовое поместье и о его проступке узнает глава рода. Далее последует неминуемое наказание. Отца лишат права наследования и он остаток дней проведёт в пределах земель рода, не покидая их. Так он не сможет больше навредить вам.

Я перевёл задумчивый взгляд на Георгия Васильевича, который выглядел совсем уж потерянным и опустошённым. Видимо, осознание ситуации медленно, но всё же доходило до его понимания. Я обернулся на мать с сестрой и попросил:

— Подождёте нас здесь, хорошо? Мне нужно переговорить с гостями в кабинете, — сказав это я развернулся и пошёл в направлении кабинета деда, бросив сухое: — За мной.

Подхватив отца под руку, Анна последовала за мной. Войдя в кабинет, я дождался, пока отец и дочь войдут следом, а после запер дверь, провернув замок. Пройдя к столу Евгения Алексеевича, я сел кресло и жестом пригласил Анну и Георгия Васильевича присесть в кресла напротив. Расположившись, они посмотрели на меня, в ожидании начала разговора.

— Итак, — начал я, — ваше предложение, дорогая кузина, абсолютно неприемлемо. Более того, вы забыли о важном.

— Что же это? — маска уверенности и спокойствия на лице Анны пошла мелкими трещинами, но пока она всё ещё держалась отстранённо.

— Допрос, моя милая кузина. Я имею в виду допрос, — пояснил я, а лицо Анны застыло в удивлении. — Вероятнее всего, ваш отец действовал по чьей-то указке. И я готов простить ему это досадное недоразумение, но только после того, как он всё расскажет.

В кабинете наступила тишина. Анна задумчиво кусала нижнюю губу, глядя в окно. Георгий Васильевич, побледнев, терзал ворот своей рубашки, как будто она внезапно стала ему мала и мешала дышать.

— Я… — начал было он, — Я постараюсь ответить на все ваши вопросы, Станислав Александрович, — выдавил, наконец, дядюшка.

Я призадумался. С чего бы начать?

— Почему вы, Георгий Васильевич, решили напасть на меня? — определился я с вопросом.

— Я запаниковал. Не ожидал вас увидеть и запаниковал, — ответил дядя, глядя на свои руки.

— Почему не ожидали? Это же мой дом. Логично было бы встретить здесь меня.

— Вы должны были быть в другом месте, Станислав Александрович.

Ага, подумал я, например, я должен был остаться навечно на том тракте, где было совершено нападение. Об этом я и решил спросить:

— Нападение на обоз, в котором мы с сестрой ехали, недалеко от границ наших земель — это ваших рук дело?

Георгий Васильевич молчал. Я ждал. Наконец он кивнул.

— Да, нападение я организовал.

— Какова причина? Цель?

— Зависть, — замявшись на несколько секунд, произнёс он. — Я завидовал вашему отцу ещё со времен академии. Поэтому, когда представился шанс прибрать наследие вашего рода к рукам, я решил им воспользоваться.

— Каким образом? — нахмурившись, уточнил я.

— Единственной наследницей осталась бы ваша сестра, Станислав Александрович. Я бы выдал её за одного из своих сыновей, например. Или же стал бы официальным опекуном

План дядюшки был подобен ситу — весь в дырах. Часть правды он, безусловно рассказал. Например, о том, что он завидовал моему отцу. А вот о наследии рода соврал. Не нужно было даже прислушиваться к интуиции, чтобы понять это. Весь его вид кричал о том, что он врёт.

— Я могу налить себе вина? — поинтересовался дядя, прервав затянувшееся молчание.

— Да, — кивнул я.

Наблюдая за тем, как дядя наливает себе