в свой мир, где всё было спокойно и никто не требовал от меня невозможного.

— Я не в упрёк, — заметил Гетбер и сделал очередной крошечный глоток. — Что ты хочешь попробовать сегодня?

— Включите, пожалуйста, свет.

Гетбер просьбу выполнил — правда, предварительно задвинул шторы. Яркий жёлтый свет ослепил, и еще минута потребовалась глазам на то, чтобы адаптироваться. Романтика, конечно, ушла безвозвратно. Даже камень потерял таинственный шарм, в один миг превратившись в безделушку.

— Не знаю, насколько корректно прозвучит моя идея. Но нужно такое заклинание, которое потребует от вас — ну, точнее, от вас и камня — большое количество магических единиц. Я хочу проверить, есть ли магический запас у камня, или он может работать бесконечно долго, не истощаясь.

— Думаю, такие заклинания не совсем благоразумно плести в жилом помещении.

— А если найти что-нибудь безобидное?

— И даже безобидное.

— Ну а крыши у вас здесь нет? Или что-то вроде?

— Как нам поможет крыша?

От нетерпения я даже на месте прокрутилась. Казалось бы, что может быть проще для понимания?

— Колдовать в собственной квартире вы боитесь, это и понятно. На улицу тоже не захотите выходить. Самый центр, вокруг много окон и глаз. Но ведь на крыше нам никто не сможет помешать? И вредить там тоже нечему.

— Варя, — Гетбер покачал головой, — крыша — это не то место, где проводят время благоразумные девушки.

— А квартира коллеги — то?

— Знаешь, на чем подловить.

Он вернулся к окну и слегка отодвинул штору.

— Если вы хотите показать мне, что дождь все ещё продолжается, то не нужно. Я и сама прекрасно это слышу. Но ведь дождь не может длиться бесконечно, так? Дождемся, пока дождь закончится. И пойдём. Я могу пока почитать что-нибудь. Есть у вас книги? — спросила невинно, будто не разглядывала книжные полки в кабинете Гетбера.

— Идея что-нибудь почитать мне нравится больше, чем предложение идти на крышу в дождь. У меня разное есть. Что тебя интересует?

— Давайте что-нибудь по мироустройству.

— Это ты зря, — заметил Гетбер. Но все-таки пошёл в сторону кабинета, а я задержалась ещё на несколько секунд, чтобы все-таки перелить в бокал остатки вина из бутылки — Гетберу оно не очень-то и понравилось, а мне вполне себе, так что совесть не позволяет его тут бросить.

Ну и камешек, конечно, я тоже прихватила с собой.

— Но почему зря? — спросила я, когда все-таки догнала Гетбера.

— Лучше бы приключенческий роман почитала. От всех этих энциклопедий можно впасть в уныние, особенно в такую хмурую погоду.

— Постараюсь удержаться на грани, — пообещала я. — Грани между унынием и простой печалью.

Гетбер поверил. И вручил мне тяжеленный пыльный талмуд, я едва смогла устоять на ногах.

А за книжным шкафом, оказывается, есть кресло — я и не заметила его во время разведки. Рядом с ним удобно пристроился маленький круглый столик, вмещающий на себе и лампу, и мой бокал с вином. Талмуд пристроился на коленях, как упитанный ленивый кот, разве что не мурчал.

Гетбер, сбегав до спальни, ещё и плед мне вручил, вот уж максимальный уровень комфорта. А сам скрылся где-то в другой части квартиры, пожелав мне приятного чтения.

Ну хорошо. Почитаем в одиночестве, не гордые.

Мягкий свет от лампы приобнял меня за плечи. Золотым светом вспыхнули на обложке слова «Империя Лейпгарт: география и история». Я распахнула книгу в самом нужном месте — на оглавлении. Итак, все по классике: горы, реки, фауна, флора, становление империи, войны и мирные договоры. Что меня сейчас интересует больше всего? Если не брать в учёт бокал с вином.

О! Знакомое название. Вейзен, родимый, в разделе с «крупнейшими городами». Надо отталкиваться от того, что привычно, прежде чем перейти к более сложным вещам. Почитаем про Вейзен.

Надо же было, конечно, столько понаписать о себе любимых: книга мало того, что толстая, так ещё и с мельчайшим шрифтом — будто бисер рассматриваешь, а не буквы. Ещё и этот свет. Для атмосферы он, несомненно, хорош, но для чтения — слабоват.

Меня хватило на целую страницу — эдакое введение, где Вейзен расхваливается всеми самыми красивыми эпитетами. Я и не знала, что к слову «великолепный» можно подобрать столько синонимом. И где эта книга была, когда я писала дипломы? Она выступила бы прекрасным пособием по наполнению текста водой. Теперь и неудивительно, откуда такой объем. Хорошего редактора создателям этого талмуда явно не хватило.

Спустя страницу у меня разболелись глаза (а ещё закончилось вино), и я всего на секунду зажмурилась, чтобы они немного отдохнули. Фатальная ошибка, которую я много раз совершала, когда была студенткой.

Не помешал свет, а дождь так и вовсе лишь сыграл на пользу. Очень уж умиротворяюще шумел.

Я провалилась в сон, как в открытый канализационный люк, внезапно оказавшийся под ногами. Даже осмыслить ничего не успела. Очнулась на мгновение, когда чьи-то заботливые руки забрали у меня невероятно увлекательную энциклопедию по империи, но не нашла в себе силы ничего сказать.

Проснулась я радостная, даже несмотря на разболевшуюся шею. В комнате посветлело: значит, уже рассвет.

Вот же… исследовательница. Напридумывала всякого, а сама уснула без всякого стеснения. Ещё и на кресле. Ещё и у коллеги. Впрочем, ругать себя по-настоящему все равно не получается: очень уж радостное получилось пробуждение. А почему — кто бы знал?

Пусть этот кто-то заодно сообщит мне, чем занимается Гетбер.

Хотя я и сама догадываюсь: тоже дрыхнет. Иначе давно бы меня разбудил.

Но тишина в квартире такая, будто я осталась в ней совершенно одна. Даже дыхания не слышно.

Я покинула кабинет и нагло заглянула в спальню. Пусто… И кровать идеально заправлена, ни единой складки, будто к ней никто даже не прикасался.

Гетбер нашёлся на кухне сидящим за столом прямо над знакомым мне талмудом. Правая рука стоит на локте и придерживает голову Гетбера. Впрочем, понять, спал он или нет, я так и не смогла — стоило мне шагнуть в кухню, как Гетбер встрепенулся и посмотрел на меня.

— Читаете? — поинтересовалась я.

— И тебе доброе утро. Говорил же — чтение утомительное.

В том, что дождь закончился, и сомневаться не стоило. Клочок неба, свободный от штор, радовал глаза таким пронзительным розовым, что хотелось раз и навсегда обернуться птицей, лишь бы посвящать ему баллады.

— Почему вы не в кровати?

— Ты тоже была не в кровати. Невежливо располагаться со всеми удобствами, когда гостья скрючилась на тесном кресле.

Я только сейчас заметила, что почти до самого локтя закатались рукава моей распашонки. Распрямила их, а заодно