и волосы протянула через пальцы в попытке исправить ситуацию — обычно по утрам на голове у меня творится нечто невнятное.

— Спасибо за заботу, но разместилась я вполне нормально. — И без отлогательств перешла к делу: — Так, ну, раз мы уже вдвоем бодрствуем, то что там насчет крыши?

Гетбер прихорашиваться не стал. Потёр глаза и посмотрел на меня вновь, в этот раз более осмысленно:

— Я-то понадеялся, что ты позабудешь об этой идее… Ну, раз бодрствуем, то хорошо. Дай только прийти в себя.

И не сказал ни слова против.

За ночь моя одежда почти полностью успела высохнуть. А то, что манжеты и воротник платья влажноваты, так это ничего страшного — дополнительный заряд бодрости. В ужасной измятости тоже не вижу никакой проблемы — она своей небрежностью лишь придает шарм. Да и кто меня будет на крыше рассматривать? А Гетбер за одни-единственные сутки уже всякой успел рассмотреть.

Позабыв о завтраке, мы уже минут через десять покинули квартиру. Гетбер даже переодеваться не стал. Узкая лестница с витиеватыми коваными перилами привела нас на самый последний этаж, четвертый, да там и оставила любоваться закрытой на замок дверью.

— А нельзя ли её взломать? — полюбопытствовала я.

— Я не узнаю тебя, Варя…

— Просто я спешу… Если вам жалко собственных магических единиц, можете воспользоваться камнем.

— Справлюсь пока без твоего камня.

Замок заскрежетал, будто Гетбер прокрутил в нём невидимый ключ. А потом аккуратненько щелкнул и повис безвольной тряпицей.

— Выглядит так, будто это совсем легко, — сказала не без восхищения. — И многие так могут? Что-то мне подсказывает, что немногие.

— Немногие, — согласился Гетбер, — и лучше о таких умениях никому не рассказывать. Но спасибо.

Он потянул дверь на себя, и та со скрипом распахнулась. Впереди нас ждала лестница в два раза более узкая и сильно запыленная. Гетбер пошел первым. Поднявшись на две ступени, он галантно предложил мне руку и совсем не галантно поинтересовался:

— Ты решила, что мы планируем наколдовывать?

— Это вы должны были придумать.

Но руку все-таки приняла. От внимания Гетбера это не ускользнуло, он пробормотал:

— Итак, одно из двух уже у меня. — И уже громче добавил: — Я думал, но критерии у тебя слишком уж строгие. Единственная относительно безопасная вещь, которая пришла мне на ум — нечто вроде праздничных вспышек. Подкрашенная магия, которая взмывает в небо и искрами оседает на землю. По сути, самая бесполезная трата магических единиц, какую только можно придумать. Выхлоп нулевой. Но красиво.

— Фейерверк? — уточнила я.

Гетбер толкнул люк, открыв над головой квадратное оконце к небу. Вылез наружу и подтянул меня наверх.

Ну какая же красота! Всё розовое, будто обильно подкрашенное румянами. Дома, крыши, трубы, дороги, машины, волосы Гетбера и щеки, мои собственные ладони.

— Если твой перевод работает правильно, то ты говоришь о материальных штуковинах, нашинкованных порохом и смесью химических веществ. Им я вообще не доверяю, — нахмурился Гетбер, — не успеешь отбежать, располовинит… А это — его магический аналог, где не надо ничего поджигать и взрывать.

— Ну вот и отлично! — обрадовалась я. — Как раз то, что нужно. Лучше, наверное, и придумать было нельзя.

— Да? — удивился Гетбер. Не думал, наверное, что я начну его нахваливать. Я и сама этим утром не особо думаю… — У тебя день рождения? Или сегодня какой-то праздник?

— Ну… — И ляпнула первое, что пришло на ум: — Не сегодня, но уже вчера. В театре была премьера спектакля «Лезвие, устланное лепестками». Там ещё афиша такая…

— Оттолайн Гилен в главной роли, знаю. — Голос Гетбера стал холоднее на двадцать градусов. — И как тебе спектакль?

Что ему так не понравилось? Как он вообще так быстро догадался, что я на этой премьере была? Не мог же всего лишь за секунду вспомнить о Вилсоне — он ведь нас видел — и понять, кто именно водит меня по театрам. Или мог?

— Как я могу судить? — И следом перевела тему: — А день рождения у меня уже прошёл. Я зимой родилась. В середине зимы. А вы?

— Я тоже зимой. Ближе к концу.

* * *

Крыша оказалась тесной: эпичное сражение не развернешь и даже не разгонишься толком, чтобы поднабрать ускорение для последующего полёта… Расчищенный пятачок в центре и куча хлама, раскиданного по всем углам, как будто владелец этого дома перепутал этаж и воспользовался крышей вместо чердака. Я различила поломанные стулья и шкафы, лишенные дверок. Впрочем, даже они в этом чудесном розовом свете не были лишены очарования.

— Знаете что… — начала я.

— Боюсь представить.

— Не перебивайте, пожалуйста. Значит, так. Давайте мы не будем ничего упрощать и менять время. Остановимся на том, что уменьшим количество магических единиц, которые вступят в реакцию… в заклинание, я имела в виду. Ну, скажем, в десять раз, чтобы побыстрее истощить камень, если он, конечно, собирается истощаться.

— Угу. И сколько залпов мне нужно сделать?

— Через сколько станет понятно, что он истощается? И ещё — как это понять… По уменьшению интенсивности свечения ли, или по его продолжительности? Хорошо, не будем гадать. Давайте начнем, а там узнаем. Сколько нужно, я не знаю. Может, пять. Или достаточно трёх.

Гетбер протянул ладонь, и я нехотя вложила в неё камень. Посоветовал:

— Лучше сделай пару шагов назад. Вот так, отлично. Теперь скажи, какой у тебя любимый цвет.

Я едва не споткнулась об отломленную ножку табуретки, но все-таки удержалась.

— Вы задаёте слишком сложные вопросы. — И уже через мгновение: — Жёлтый.

— Солнечно… Отличный выбор, как по мне. Давай попробуем. В десять раз, пять залпов.

И все-таки, может ли кто-нибудь объяснить мне, как здесь работает магия? Почему замок Гетбер взломал, не совершая никаких манипуляций, фактически одним взглядом? А сейчас вновь делает пассы, но на этот раз только правой ладонью — на левой, вытянутой вперёд и вверх, лежал камень.

Может, всё это — очередное представление, чтобы сбить меня с толку?

Не думаю, что такие опытные маги, как Гетбер, разбрасываются инструкциями по плетению заклинаний даже перед такими дурочками, как я. Мало ли, кто может заплатить мне денег за то, что я поделюсь секретными фишечками Гетбера.

Первый залп вспорхнул так стремительно, что я засекла его уже на пути к небу. Маленькая комета, презирающая законы гравитации. Желтая, как цыпленок, и даже чуть-чуть пушистая. Она поднялась на уровень этажей десяти, а потом вдруг рассыпалась на множество искорок — цветущих верб, ослепительно-яркая, заставляющая зажмуриться на мгновение.

Следом за ней помчалась вторая комета, в этот раз скорее золотистая, и на землю она опустилась множеством