из цветов которой он срывает и несет к острову. И я даже знаю, для кого. Романтик, бездна его побери.

Я смотрю на это, но на удивление не испытываю ощущения, что что-то не так. Никогда не ухаживал за женщинами, не дарил цветы и уж тем более не таскался в даль несусветную ради того, чтобы достать элинию.

Но до этого мне и не приходилось иметь с тем, что Ринг помешался на какой-то девчонке. С одной стороны простой, а с другой — совсем не такой, как все!

Да, она на удивление живая, такая, что рядом с ней забываешь о том, что все приелось и весь мир крутится около политических игр и военных дел. Она так забавно подкалывает, что в тот момент, когда я должен злиться, хочу продолжать пикировку с ней и даже готов признать, что проигрываю.

Потому мне даже интересно, как Адалия отреагирует на цветок в комнате. Жду восторга, а она… Бездна! Делает вид, что все так, как и должно быть!

Это, надо сказать, злит.

— Не такая, как все, да? — говорит Вард, когда речь заходит об Адалии, и Ринг рычит, требуя хорошенько стукнуть приятеля, чтобы перестал говорить о ней настолько задумчиво.

— Она тебе по душе? — спрашиваю я друга, понимая, что если он ответит “да”, это не пойдет на пользу нашей дружбе.

— Я всего лишь сказал, что она особенная, Ар, — усмехается он. — А ты уже начинаешь ревновать?

Ринг отпускает саркастический хмык, а я, хоть и зарекался при Варде пользоваться магией, тремя плетениями завершаю расчистку пола в бальном зале, сгребая в четыре раза больше мусора, чем мы собрали до этого за полчаса работы.

— Ар, — Вард хлопает меня рукой по плечу, — это нормально. Почти невероятно, но ты попробуй почувствовать, и сам поймешь.

— Ты о чем? — прищурившись, спрашиваю я.

— А сам еще не понял?

Не успеваю заставить его перестать уже говорить загадками, как чувствую, как срабатывает мой дар. В первый момент готовлюсь использовать магию по полной, предполагая, что это  новое покушение на короля.

Однако вместо этого я оказываюсь у беседки, а на меня летит кулак, который я привычным движением перехватываю и выкручиваю руку. А потом уже понимаю, что я вовсе не рядом с королем: за моей спиной стоит Адалия.

То есть этот хмырь хотел ударить ее? Выворачиваю запястье сильнее, присматриваюсь и узнаю того самого мужика, который страдал, что ведьма обманула его любимую тетушку.

Это Адалия — ведьма? И этот врач признал ее недееспособной?

Если бы не я, Ринг бы обоим уже головы откусил. Хорошо, что за рациональность в нашем двоедушии отвечаю я, иначе бы спрашивать было уже не с кого.

Слово за слово, и я узнаю так много нового о Валероне, что окончательно убеждаюсь, что мэра и губернатора тоже надо хорошенько встряхнуть, перетряхнуть и под зад коленом отправить свои долги стране отрабатывать.

Сразу после прибытия в Валерон определяю камеры для врача и “любящего племянника”. Оба что-то кричат о том, что их оклеветали, требуют свободы и защиты. Но их крики прекрасно отсекаются толстой тюремной дверью, около которой ставлю одного из десяти парней, что я вызвал из своей команды.

Остальных я по договору с местной тайной полицией распределил по разным частям города собирать слухи, сведения да поглядывать за работой охраны. Прелесть этой полиции в том, что никто, кроме приближенных королю лиц, не знает о ее существовании.

Зато они прекрасное подспорье в ситуациях, когда нужно понять, что на самом деле творится в городе, а не полагаться на отчеты официальной охранки.

— Что слышно в столице? — я отрезаю кусок сочного ароматного стейка и задаю вопрос одному из двух агентов, что прибыли от короля этим утром и уже ждали встречи со мной. — Как Его Величество?

— Они затихорились, — кратко отвечает мрачный тип с абсолютно не запоминающимся лицом.

— Они?

— Есть предположение, что это работа культа “Драконье сердце”, — отвечает второй, с глубоким шрамом под правым глазом и кривой улыбкой от того, что когда-то был задет нерв.

Знаю обоих, в тандеме они работают настолько профессионально, что если отправили сюда их, значит, дело совсем серьезное.

— Я думал, их перебили лет двадцать назад, — морщусь я.

Культ называется не просто так: они считают, что драконы пользуются излишней властью в стране и с ними не надо договариваться, их надо порабощать и использовать. Три из пяти утерянных родов именно на счету этого культа.

Драконы были убиты, а сердце — вырезано. Они отчего-то верят, что, получив сердце дракона, можно управлять им. Ничем не оправдываемая жестокость.

— Видимо, тогда они ушли в подполье, — говорит первый. — Мы все еще не до конца понимаем, почему покушение было на Его Величество.

— Тут легко объяснить тем, что он слишком благоволит драконам, — отправляю в рот очередной кусок, попутно отмечая, что Лира готовит вкуснее и сытнее, хотя у нее была только курица. — А есть и другой вариант.

Оба агента напрягаются в ожидании новой информации. Я усиливаю полог тишины вокруг нас, а потом говорю:

— Они могли узнать, что я для него щит. Нападение было и магическим, и немагическим. Причем избыточной силы, если не знать, что у короля есть щит, — рассуждаю я.

— То есть вы предполагаете…

— Да. Что удар был рассчитан на меня, — киваю я. — И это подтверждает версию о культе.

Мы все втроем молчим пару минут: если это действительно правда, то все намного хуже, чем кажется. И найти заказчика мне нужно как можно скорее, пока они не смогли подготовить новое нападение.

А еще… Понятно, почему я оказываюсь рядом с королем, когда на него нападают: нас связывает специальный обряд. Но как я оказался сегодня рядом с Адалией, предотвратив удар от этого идиота?

Мне нужны ответы.

— Соберите информацию обо всех местных аристократах, — распоряжаюсь я. — Исподнее перетряхните, но чтобы всех их секреты были мне известны. Уверен, что как минимум одна из местных семей связана с культом.

Оба агента синхронно кивают. Я оставляю несколько золотых монет и ухожу на улицу, под темное небо, усеянное гроздьями звезд.

— Выпусти меня, — говорит Ринг, чувствуя, что из-за моего напряжения контроль настолько силен, что сам он не выберется. — Нам обратно надо, ее нельзя надолго оставлять.

— Она без нас несколько