Пережитое Грегом до странности походило на случай Рэмси, только с Биллом первый приступ произошел в девять лет, в Англии, где он родился. Вот что пишет Рэмси в своей книге: «Случалось ли вам войти в мясохранилище с дневной жары? Со мной было примерно так. Я играл, и вдруг температура тела у меня упала градусов на двадцать. Пот на мне замерз, меня била крупная дрожь. Я будто открыл дверь и ступил в иное измерение».

Весьма неласковое измерение, как вскоре убедился Рэмси. Необъяснимая дрожь и сопровождающее ее нестерпимое зловоние понемногу прошли в тот же день, но Рэмси чувствовал себя навеки отмеченным «ледяным холодом в самом сердце» и отделенным от других детей невидимой стеной. Как-то раз, спеша домой на обед, Рэмси ударился о столбик забора и впал в дикую ярость. Как и Грег, юный Билл издал жуткое рычанье, шедшее откуда-то изнутри. Распираемый нечеловеческой силой, непонятно откуда взявшейся у девятилетнего мальчика, он вырвал столбик из земли, оборвав цепи, и зашвырнул подальше, как бейсбольную биту. Маниакальная ярость вскоре утихла, но тот случай сильно повлиял на мальчика.

– Что-то чужое вошло в мою душу, — вспоминал Билл много лет спустя.

Грег, напротив, ничего не помнил о ночном приступе. То, что на него «нашло», отпустило так же неожиданно, и он лег в постель, так и не проснувшись. Люсинда в ужасе смотрела на него до утра.

«За кого я вышла замуж? — переживала бедная женщина. — Может быть, Грег потерял рассудок или его мучают необычные ночные кошмары?» Мирно похрапывающий муж ответов не дал ни ночью, ни наутро. Проснувшись, он просто не поверил Люсинде.

– Он сказал, это все мое воображение либо мне вообще приснилось, — пожаловалась Люсинда. — Но я-то знала, что нет!

Она начала смертельно бояться своего обычно кроткого супруга. Шли дни. Грег вел себя как прежде, уходя в ремонтную компанию в восемь утра и возвращаясь в пять вечера.

И снова странное совпадение с историей Билла, который после охватившего его необъяснимого исступления вел себя нормально. Ничего необычного с ним не происходило почти два десятилетия — он успел вырасти, жениться и, как и Грег, заняться строительством (Билл был плотником). Как и его американский собрат по несчастью, Рэмси обзавелся тремя детьми и очень специфическими проблемами в спальне. Во-первых, ему начал сниться один и тот же кошмар, где он звал жену по имени, а та, обернувшись, отшатывалась с выражением ужаса, как от монстра. Однажды ночью он вдруг сел в постели, совсем как подрядчик с Лонг-Айленда, и издал отвратительное рычанье. Тут-то его кошмар и сбылся: жена открыла глаза, посмотрела на него и закричала от ужаса.

Люсинда почти убедила себя, что злосчастный инцидент не повторится, когда у Грега случился второй приступ, и тоже посреди ночи. На этот раз он вскочил с постели и побежал на четвереньках, как дикий зверь, утробно рыча. Он передвигался с кошачьей ловкостью и походил на большую хищную пантеру. В ужасе прижимая одеяло к груди, Люсинда смотрела, как муж царапает деревянные стенные панели и срывает их со стен окровавленными руками. И снова Грег хлопнулся на кровать и проспал мертвым сном до утра, а проснувшись, ничего не помнил о своем экстазе берсерка.

У Люсинды, однако, появилось косвенное доказательство его ночного буйства — изуродованные стены. Ничем не объяснимые раны на руках Грега тоже свидетельствовали, что Люсинда права, хотя мужчина по-прежнему не мог поверить, что вытворял подобное. По настоянию жены на следующий день он поговорил с семейным доктором. Проведя тщательный осмотр, врач не нашел симптомов эпилепсии или судорожных припадков. Анализы тоже не выявили никаких отклонений. За исключением исцарапанных рук (и двух специфических припадков), Грег был воплощением здоровья.

– Врач выписал транквилизаторы, — рассказывал Грег. — А они вообще не помогли.

Дальше Мортоны пошли к психиатру, который назначил целую гору тестов, но не выявил симптомов психического заболевания у нашего трудяги, который по иронии судьбы, учитывая его склонность к разрушению, днем ремонтировал дома другим, а ночью разносил свой. В остальном Грег вел себя абсолютно нормально и был любящим отцом. Можно сказать, он был прекрасным семьянином с единственной дурной привычкой: с непредсказуемыми интервалами превращался в чудовище.

С годами, по словам Грега, ситуация изменилась. На какое-то время приступы прекратились, и бизнес Грега начал процветать.

– Затем эти припадки… сумасшествия начались и днем. Я чувствовал, как накатывает исступление — в голове будто раздавался рев. Ради безопасности семьи я запирался в ванной, как только это начиналось: неведомая сила полностью подавляла меня, я терял над собой всякий контроль.

Грег смущенно рассказывал, как во время припадков рыл пол в ванной, срывая плитку голыми руками. Приступы настолько участились, что Грег в буйном помешательстве выбегал из дома и набрасывался на асфальтовую дорожку (остались глубокие борозды, которые мы видели, паркуясь). Он снова обратился к психиатрам, но врачи ничем не смогли ему помочь. Грега отправили домой с рецептом на более сильные транквилизаторы, которые не смягчили приступов ярости.

Грегу и Люсинде не давал покоя вопрос: а что, если Грег нападет на кого-то из членов семьи или на постороннего человека? Насколько он опасен? Может ли он убить во время припадка? И какова причина ужасного заболевания?

Я понимал его страх, помня, что случилось с Биллом Рэмси. Ночной утробный рев вылился в ужасающие дневные зверства. Один раз Билл в приступе ярости прокусил няньке руку и сосал кровь. Полицейские нашли его на четвереньках, с лицом, искаженным чудовищной звериной гримасой, рычащего с нечеловеческой яростью. На «оборотня», как окрестила его британская пресса, надели смирительную рубашку и отвезли в психиатрическую лечебницу. В тот же день Билл пришел в себя. Он ничего не помнил о случившемся, но сказал психиатрам, что, по ощущениям, в нем сидело чудовище. Выйдя из больницы, он продолжал нападать на людей — его жертвой стала сперва уличная проститутка, а когда его доставили в полицию, то и все дежурные копы.

Подробно переговорив с Биллом Рэмси при личной встрече, я поразился одной детали, которую подтверждали он сам и несколько свидетелей: во время припадков у Рэмси появлялось сходство с волком, в основном в выражении лица, движениях и сведенных, подобно когтистым лапам, руках. Он говорил, что в полнолуние его тянет к окну и хочется выть по-волчьи. Пользуясь демонологической терминологией, это явный случай ликантропии — от греческого «ликой» (волк) и «антропос» (человек).

Я не утверждаю, что Билл и Грег оборотни, — это было бы чистой воды враньем. Они всего лишь одержимы демонами с характеристиками зверей, будь то волк, пантера или другой свирепый хищник. Тяга Билла выть на луну — уловка, которой воспользовался злой дух, чтобы скрыть свою природу. Ведь любой, кто что-нибудь читал о волках, знает, что они вообще-то не воют в полнолуние. Воем волки общаются друг с другом независимо от фазы луны. Поэтому Билл вовсе не вел себя как волк. Его заставили действовать в соответствии с его понятиями о повадках волков, подводя к мысли, что он превратился в оборотня.