но не на территории Теодоры. Я знаю, что она там — почти чувствую ее присутствие, — но не хочу, чтобы меня обвинили в попытке отвлечь ее, боясь опорочить мою возможную победу.

Я вычитываю задание, надев наушники и накручивая свой корректорский плейлист, состоящий в основном из Сати и Дебюсси, когда из тенистого коридора прохода появляется бледная фигура. Я поднимаю глаза и тут же расслабляюсь.

Волосы Теодоры собраны в пучок на макушке, распущенные пряди обрамляют ее лицо, почти серебристое в слабом свете ночной библиотеки. Она не в форме и одета в простые джинсы с высокой талией и белый шелковый топ. Она больше похожа на воздушную нимфу, чем на студентку, разваливающуюся под давлением слишком большого количества заданий.

Она выглядит идеально красивой.

Я снимаю наушники и улыбаюсь ей.

— Какое неожиданное удовольствие, Тео. — Я приподнимаю бровь. — Ты ведь не пришла забрать свой приз?

Она закатывает глаза. — Хочешь верь, хочешь нет, но сейчас это не главное.

Она останавливается рядом со мной и смотрит на экран моего ноутбука. Ее духи окутывают меня, когда она опирается на мое плечо, пробегая глазами по документу, отображаемому на моем ноутбуке. Я борюсь с желанием поцеловать ее шею в колонну из слоновой кости.

Мой разум отключается после этой мысли, представляя все места, которые я хотел бы поцеловать и попробовать на вкус.

— Ты работаешь над проектом Платона-Аристотеля? — спрашивает Теодора, возвращая меня к реальности.

— Угу, — отвечаю я, не отрывая глаз от ее горла. — Я только что закончил. Сейчас вычитываю.

— Идеально — я тоже. — Она колеблется, слегка поджав губы. — Как ты смотришь на то, чтобы вычитывать работы друг друга? Я так устала, а свою переписывала и перечитывала столько раз, что кажется, будто я пытаюсь прочесть палимпсест.

— Это удивительно доверчиво с твоей стороны, — говорю я, искренне удивляясь. — Ты не боишься саботажа?

— Ни на секунду.

— Нет?

Она качает головой и приподнимает уголок рта в полуулыбке.

— Если ты саботируешь меня и выиграешь, то будешь знать, что твоя победа не была по-настоящему заслуженной. Если же ты саботируешь меня и все равно проиграешь, то, скорее всего, будешь ненавидеть себя до конца жизни. Так что нет, я не волнуюсь.

— Ты так хорошо меня знаешь, да?

— Это "да" или "нет"?

— Разве я когда-нибудь говорил "нет" тебе, мой уважаемый заклятый враг?

— Я не твой заклятый враг.

— Принеси свое сочинение. Мой обожаемый противник.

— Просто скажи "Теодора".

— Да, моя возвышенная Теодора.

Хотя я и не ожидал этого, Теодора в конце концов получает свой приз.

В учебном зале проходит вечеринка "Молодых королей" — небольшая, с шампанским, пиццей и играми, куда мы пригласили только элитный круг гостей.

Теодора приходит поздно, ее притаскивают Камилла и Роза, которые крепко держат ее за руки. На ней короткое платье из голубого атласа и белые туфли на шпильках. Ее волосы завязаны в высокий хвост, а в глазах — отрешенный взгляд. Если угадать, она предпочла бы быть в библиотеке, а не на этой вечеринке, и я не могу ее винить — так же, как и я.

Пока я наблюдаю за ней издалека, огромное тело бросается на бок моего, едва не опрокидывая нас обоих на соседний стол. В учебном зале, представляющем собой пещеру под сводчатым потолком, темно, его тускло освещают несколько ламп и зеленое свечение аварийных знаков.

В этом туманном свете появляется лицо Якова. Он обхватывает меня за плечи, и я вздрагиваю, когда его толстые бицепсы сжимают мою шею. Глаза Якова остекленели, что говорит о том, что он уже опьянел. Я не думаю, что он задушит меня в пьяной недооценке собственных сил.

— Колючая штука, твоя Захара, — прохрипел Яков мне на ухо.

— Да? — Я смеюсь. — Ты переосмысливаешь свою идею научить ее драться?

— Нет. — Он качает головой. — Я хочу научить ее, но она не хочет учиться.

— Блэквуды не очень любят физическое насилие.

Яков издал мрачный смешок. — Нет, но большие поклонники словесных оскорблений.

— Не словесных оскорблений. Скорее… сражаться с помощью остроты ума.

— Как ты делаешь со своей Теодорой? — спросил Яков, восторженно кивнув.

Я разглядывал ее лицо в темной комнате, но слова Якова вернули мое внимание к нему.

— Мы не ссоримся. Мы дискутируем, как в драке, но без насилия.

— Вы не спорите, вы спорите, как трахаетесь, но без прикосновений.

— Ты пьян, Кав. — Я выхватываю бутылку из его рук. — Что ты пьешь, что заставляет тебя нести такое непонятное дерьмо? — Я смотрю на этикетку и благодарно киваю Якову. — Коньяк? Очень стильно с твоей стороны.

Он пожимает плечами. — Это Сев. У меня закончилась водка.

— Конечно, закончилась.

В итоге я делаю не один глоток дорогого коньяка Сева, пока Яков рассказывает мне о Захаре, и вскоре земля начинает колебаться у меня под ногами.

В отличие от Эвана, которому только что пришлось выбежать из комнаты, чтобы его вырвало, я знаю свой предел, поэтому, поморщившись, передаю Якову его бутылку обратно. Яков не знает своего предела, но только потому, что у него его, скорее всего, вообще нет.

Мы оба удивляемся, когда стройное тело проносится мимо Якова и встает передо мной. Я с удивлением обнаруживаю, что на меня смотрит Теодора. Ее волосы безупречно уложены в хвост, но щеки раскраснелись, а в глазах такой же блеск, как у Якова.

Мое сердцебиение замирает от удивления. Она пьяна.

Теодора никогда не напивается.

Но и я редко напиваюсь. Может быть, давление этого года давит на нее так же, как и на меня, и она ищет той же отсрочки, за которой я приехал сюда.

— Ты слишком возвышен, чтобы поздороваться? — спрашивает она увядающим тоном.

Музыка теперь звучит громче. Раньше все были еще достаточно трезвы, чтобы беспокоиться о том, что их поймают. Но сейчас все уже слишком далеко, чтобы беспокоиться. Если вечеринку обнаружат и разгонят, я даже не думаю, что буду ужасно расстроена. Я так устал за последнее время, что мог бы заснуть стоя.

Но не слишком устал, чтобы с готовностью ответить на вопиющее нападение Теодоры на меня.

— Я стою здесь уже час, — говорю я, взмахнув рукой, и надеюсь, что это выглядит бесстрастно. — Ты могла подойти в любой момент.

— Ты видел, как я вошла. Ты мог бы подойти ко мне.

— Я пришел сюда, чтобы расслабиться после тяжелой недели дедлайнов, а не для того, чтобы воздавать тебе должное, как подхалим при твоем королевском дворе.

— Вот тебе и все разговоры о том, что