празднования Обрезания Господня и Октав из Рождества. Ибо сказано было, что на восьмой день Сын Божий обрезан был и наречен именем Иисус…

Если бы Гретель сказали, что ей снова когда-то придется посещать церковные праздники, она бы ни за что не поверила. В голове, как по заказу, начали всплывать лица пастора Дельбрука, его любимой «святой шестерки», а затем – адские мессы, дьявольские оргии… Пожалуй, Конрад был прав – это следовало обсудить на сегодняшнем сеансе.

В церкви было свежо, но от нахлынувших образов Гретель внезапно кинуло в жар. От запаха фимиама начало подташнивать, а громкий голос, читающий молитву, всверливался в голову так, словно пытался вскрыть череп заблудшей прихожанки. Гретель встала со скамейки.

– Ты куда?! – прошептал Конрад. – Сейчас начнется проповедь!

– Мне плохо! – отрезала Гретель. – Встретимся дома.

Не дожидаясь, пока журналист что-то ей ответит, она быстрым шагом вышла из храма.

* * *

– И все-таки я не понимаю… – Фонберг откинулся в кресле, снял очки и помассировал переносицу большим и указательным пальцами. Гретель стало немного смешно. Доктор напоминал средневекового ученого, который изо всех сил пытается принять идею, что Земля круглая, но никак не может представить, как это – ходить по шару и не падать.

Сегодня на сеансе речь пошла о Церкви Сатаны. Девушка подробно рассказывала все, что помнила о службах, литургиях и черных мессах. Почему-то доктора совсем не смутило, что вместо святой воды они использовали козлиную мочу, а для причастия – кусок сырого мяса. Зато эпизод, в котором пастор, бес Белиал, хорошо отозвался о «святой шестерке», вызвал у психиатра массу вопросов.

Артур Фонберг, живший и работавший в Риттердорфе, ничего не знал о делах далекого провинциального Марбаха, тем более о женском церковном комитете собора Святого Генриха. Гретель пришлось объяснять психиатру, кто такие Бри, Леонор, Фелиция, Керстин, Урсула и Хулда, чем они занимаются и почему их неофициально кличут «святой шестеркой».

– С ваших слов, это достойные фрау, которые совершили много хорошего для города и церкви, – сказал Фонберг. – Почему же Белиал положительно отзывался о них?

– Как вам объяснить… – протянула Гретель. – Фрау из женского комитета не те, за кого себя выдают. Пастор Белиал говорил, что они приносят пользу Церкви Сатаны. Например, проводят календарные ритуалы, приносят кровавые жертвы. Конечно, пастор находил их немного наивными и безграмотными, но при этом утверждал, что «святая шестерка» – это лучшая связь между адом и миром людей. Ведьм стало меньше, выбирать не приходится – так он говорил.

– Гретель, до этого вы сами сказали, что пастор Дельбрук тоже уважает фрау из церковного комитета. На мой взгляд, это позволяет утверждать, что у Дельбрука и Белиала есть нечто общее. Может, вы имели в виду…

Кажется, доктор Фонберг опять оседлал любимую лошадку. Раз за разом он пытался упростить задачу, расставив всех действующих лиц по привычным для себя местам. Гретель давно уяснила, к чему ее пытались подвести на этих сеансах: «А может, никаких бесов и не было? Может, пастор Дельбрук и пастор Белиал – это одно лицо? Может, это твое воображение, милая фройляйн, раскололо один образ на два, темный и светлый?»

– Нет, – отрезала Гретель, прежде чем доктор успел развить мысль. – Я прекрасно помню обоих пасторов. И служат они в совершенно разных церквях. А церкви находятся в разных мирах, и это факт.

– А «святая шестерка» на чьей стороне? – спросил Фонберг так, словно минуту назад Гретель не разложила все по полочкам.

– Они ведьмы и, как положено ведьмам, служат дьявольским силам, – объяснила Гретель. – Но живут они среди людей и, как любой здравомыслящий человек, боятся инквизиции. Поэтому и прикидываются благочестивыми фрау!

Фонберг помолчал, барабаня пальцами по кожаному подлокотнику кресла. Гретель подозревала, что он окончательно запутался в непростых взаимоотношениях двух пасторов и шести ведьм.

– И зачем эти фрау связались с бесами? – спросил он после паузы. – Это же… грех. Путь в рай им определенно закрыт.

Вопрос был риторический. Гретель могла просто пожать плечами, но вместо этого сказала:

– Кто их знает. Никогда не понимала ведьм…

– Да уж, да уж… – покачал головой психолог, записывая что-то в блокнот. – Давайте все же вернемся к этим черным мессам. Как часто они проводились?

– Каждое воскресенье. Как я говорила, это чем-то похоже на обычную церковную службу. Только тут все наоборот… Белиал зачитывал фрагменты из «Библии Сатаны», рассказывал о колдунах, ведьмах, об их важной и благородной работе. Иногда приносил кровавую жертву – ритуально убивал какое-нибудь животное. Все пели адские гимны и славили Сатану.

– Однако… – только и сказал доктор.

Еще на первом сеансе Гретель поняла, что Артур Фонберг – достаточно религиозный человек и тема глумления над официальной Церковью казалась ему неприятной. Что поделать – он сам добивался правды.

– А после официальной части, – сообщила Гретель, глядя на доктора честными глазами, – начинались танцы. И угощение!

– Надеюсь, вам не пришлось принять эту новую религию?

– Ну… – протянула Гретель. – В самом начале был некий обряд посвящения, где мы…

– Что? – насторожился Фонберг.

– Делали всякое-разное. Например, целовали жабу… в зад.

– Вы это серьезно?

– Конечно! – Гретель сердито посмотрела на доктора. – Я не шучу. С такими вещами вообще не шутят!

– Я думаю, это полная, абсолютная чушь, – сказал Фонберг.

Гретель ничего не ответила. Видимо, заметив, как изменилась в лице его пациентка, доктор поспешил добавить:

– Не ваш рассказ, разумеется. Сама идея, что, поцеловав жабу, вы принимаете Сатану как своего бога. Подобная нелепая церемония ни к чему не обязывает, ведь самое главное – это вера. Гретель, вы согласны?

– Разумеется, – фыркнула та. – Это просто балаган. Вся Церковь Сатаны – настоящий цирк.

На самом деле за то время, что Гретель находилась в аду, ее религиозные представления расширились до невероятных пределов. В частности, она понимала бесов, которые просто не могли вести себя как-то иначе или молиться кому-то другому, кроме Сатаны. Для них это было естественно и нормально. Но Гретель скорее откусила бы себе язык, чем сказала бы что-то подобное вслух. В Священном королевстве Рейнмарк костры инквизиции пылали не так часто, как пятьдесят или тем более сто лет назад. Однако случалось всякое.

«Подобным размышлениям не место в книге Конрада, – подумала Гретель. – Если я начну оправдывать бесов, ее, чего доброго, не допустят к печати!»

– Но в любом случае вам следует исповедоваться, – строго сказал Фонберг. – Было это на самом деле или только в вашей голове, но в какой-то момент вы приняли сатанизм. Думаю, об этом вам стоит поговорить со священником. Вы сделаете это?

– Разумеется, – кивнула Гретель, зная, что и близко не подойдет к церкви.