— Скажи мне только… просто интересно, — сказал он. — Ты сын богатого торговца, даже всаднические права получил уже сам, на службе, не по наследству. Она — принцесса Джийнара. Здесь потеряешь все. Для ее народа ты враг. Как ты себе это представляешь?

Дин орал на Тарина так, что тряслись стены. Нет, Мэй не могла разобрать слов из своей комнаты, она чувствовала только гул и дрожь земли под ногами. Вода в хрустальной вазе шла кругами, маленькие фарфоровые фигурки драконов на полке дребезжали, подпрыгивая и стукаясь друг о друга…

Дин так изменился. Мэй не видела его больше года. Наи Дингир — «Южный Ветер», теперь она чувствовала его мощь, верила, что гром может грянуть по его слову, молния ударить в землю по воле его. Он может убить — взглядом. Это было страшно. Словно брат перестал быть человеком.

А еще он все больше становился похож на отца. Может быть от того, что отпустил короткую рыжую бороду, может от того, что стал старше на целый год, может быть от ответственности, что легла на его плечи.

Когда они пришли, Дин сидел в атрии вместе с какими-то людьми, илойцами… у него дела.

— Смотри, какую игрушку я купил на базаре! — с порога порадовал Тарин.

Дин встал.

Его золотые глаза потемнели, словно грозовое небо.

— Все свободны, — сухо сказал он. — Продолжим позже.

От его голоса все сжалось внутри, отчаянно заколотилось сердце. Илойцы не заставили себя ждать, словно боясь и подумать, что можно спорить с эмиром.

— Подыщите для нее комнату. Тарин, останься.

Мэй увели. Ей казалось — кара за содеянное сейчас настигнет ее. Сейчас Дин поговорит с Тарином. Потом с ней. Испепелит. Она предала свой народ, он наверняка все знает.

И еще страшнее было, что Дин не придет и не покарает, что он просто отвернется от нее, сделает вид, что он не знает ее.

Дин… Нет, он не орал, он говорил негромко, но так страшно. Но она чувствовала его гнев, даже сквозь стены.

Потом все стихло.

Села на кровать.

Ожидание невыносимо до дрожи.

Потом шаги. Быстрые твердые шаги в коридоре. Все ближе. И замирают у двери.

Дверь отворяется осторожно, Дин заглядывает, открывает и еще долго стоит на пороге. Мэй кажется, сейчас она умрет… Но его глаза… В его глазах нет ненависти.

И вдруг, за какое-то мгновение он оказывается рядом, сгребает ее в объятья, прижимая к себе.

— Малышка… Как ты? Мэй, маленькая, прости, я не мог… Все хорошо. Ты дома, все будет хорошо.

И гладит ее по волосам.

— Дин…

Носом в его плечо. Слезы из глаз. Она прижимается.

Вот и все. Все закончилось. Кажется, теперь уже ничего плохого не случиться.

Облегчение, что подкашиваются ноги. И рыдания уже невозможно сдержать. Обнимает его, как в детстве. Старший брат, который всегда был рядом, и теперь тоже защитит ее… Он не оставит ее. Это так хорошо. Невероятно.

Нужно взять себя в руки.

И сказать все сразу, чтобы не было недомолвок, чтобы потом он не разочаровался в ней. Чтобы сразу поставить все на свои места.

— Дин… — Мэй собирается с силами. — Я люблю его.

Словно прыгаешь в воду с высокой скалы.

Но лучше сейчас.

Чувствует, как он вздыхает.

Потом берет ее за плечи, заглядывает в глаза.

Очень страшно посмотреть на него, но нужно решиться.

Его лицо сурово, но в глазах — все равно тепло.

— Я понял, Мэй.

И словно решает, что с ней, такой, делать.

Мэй ждет.

— Тебе придется его забыть, — строго говорит Юттар. — Ты и сама должна понимать это. Забыть вообще все, что с ним связно и что связанно с Илоем. Мы вернемся домой. Ничего не было.

Она качает головой.

— Нет, — говорит тихо. — Я не забуду.

Юттар хмурится. Мэй даже кажется, небо становится темнее, а воздух — густым и плотным от его взгляда. Не сомнения, не гнев, а просто сгущается тьма.

— Мэй, тебе обязательно обсуждать это сейчас? Мы не виделись больше года, столько произошло за это время, я боялся, что навсегда потерял тебя… но первое, что ты говоришь мне, это то, что любишь человека, принесшего всем нам столько бед?

— Да. Прежде чем ты решишь, как поступить со мной, ты должен знать.

Он качает головой. Отпускает ее и смотрит в глаза, решая.

— Я буду знать, — говорит он, долго молчит. — Мэй, я могу понять это, как брат, — говорит тихо. — Но как правитель Джийнара — принять не могу.

— Да, — она кивает.

— Никто не должен знать, — говорит он. — Я объяснил Тарину, Лису мне не надо ничего объяснять. Но ты должна молчать. Пока ты здесь, в Илое — ты выкупленная пленница, а не моя сестра. Ты не должна покидать этого дома, не должна разговаривать с посторонними. Что будет дома, я тебе сейчас сказать не могу. Ты ни в чем не будешь нуждаться, но, боюсь, право голоса в Совете ты потеряла.

Мэй кивнула.

Права… Она была готова к тому, что дома ее просто забросают камнями. Дин не позволит, конечно, но…

— Гильдия знает обо мне, — сказала Мэй. — Они хотели увести меня.

Юттар стиснул зубы, хрустальная ваза за его спиной дрогнула и вдруг взорвалась, разлетевшись вдребезги, но он даже внимание не обратил.

Мэй тихо вскрикнула от неожиданности, спрятавшись за него.

Он обнял.

— Прости, — шепнул тихо, поцеловал ее в лоб. — Не пугайся, тебя не заденет. Я еще не до конца научился контролировать, и иногда проще найти объект и сбросить накопившееся. Вначале я там пол дворца разнес, от меня люди шарахались. Теперь уже ничего. Мэй… — он вздохнул, погладил ее по волосам. — Гильдия будет пытаться достать тебя и сейчас. Будь осторожна. Им нужны заложники. Мы смогли договориться, но Гильдия хочет уверенности, что я не нарушил наш договор. Хочет получить способ давления на меня. Но тебя я не отдам. Не отдам, поняла? Ничего не бойся.

* * *

— Он в тюрьме, — сказал Лис. — Тише, девочка, не пугайся. От него прислали договор в двух экземплярах, тот, что Тарин порвал. Теперь твой брат заставил Тарина подписать. Все же, лучше если подпишет представитель Джийнара, а не я. Теперь все законно. Договор в двух экземплярах с подписью нотариуса и у обеих сторон этой сделки.

— В тюрьме… — Мэй все равно было страшно.

— Если сидя в тюрьме он может отправить и получить договор, то все не так плохо. Не переживай.

Мэй поджала губы.

Лис пришел уже к вечеру, а до вечера она была одна. Не знала, что и думать. Не знала, что делать теперь.