Ей не нравились условия, не нравилась спешка и точно не нравилось место, где приходилось встречаться. Тюрьма — не самое приятное место.

Ренцо это даже, отчасти, забавляло. Он откинулся на спинку стула.

— Это в твоих же интересах, дорогая, — широко улыбнулся он, разглядывая ее. — Если ты не успеешь развестись со мной, меня могут обвинить в предательстве и лишить вообще всего. Тогда и тебе ничего не достанется. Совсем. Но если мы поторопимся и решим все сейчас, и все твое останется с тобой, никто не сможет отобрать.

— Тебя лишат всего?

— Не знаю. Но все может быть.

Лене размышляла. Она понимала вероятность такого исхода, но он пока не казался ей особо вероятным. А, может быть, у нее были другие планы. Праведный гнев не давал покоя.

— Ты почти все отдаешь детям.

Ей хотелось большего для себя.

— Тебя это удивляет?

— И Виоле?

— На твоем месте, — сказал Ренцо, — я бы не стал слишком много болтать об этом вслух. Твоего положения это не улучшит, а скорее наоборот. Виола хорошая девочка и мне не хочется ее обижать. Она, пожалуй, единственная, кто был рад меня видеть.

— Ты знаешь?

Не то, чтобы Лене была удивлена… поджала губы.

— Только слепой не увидит очевидного. Особенно притом, что твой дракон непрерывно крутится рядом.

Она сверкнула глазами.

— Да! Доменико всегда рядом! Тебе никогда не быть таким, как он!

— Не быть, — согласился Ренцо.

— Я никогда не любила тебя! Я вышла замуж только потому, что так требовал отец. И я думала, ты окажешься хорошим человеком!

— А я, такая свинья, не оправдал твои ожидания? Лене, хватит, все это я знаю и так. Я бросил тебя беременную и уехал на край света, ты страдала. Я груб и невоспитан, упрям, все делаю по-своему. Я знаю. Давай, подпиши это, и мы расстанемся.

— У меня не останется ничего.

— Ты получишь деньги. Процент дохода с приисков, этого хватит, чтобы продолжать вести ту жизнь, какую привыкла. Ты можешь остаться в этом доме. По крайней мере, до совершеннолетия Кикко, а дальше все зависит от его доброй воли. Дом останется ему, и все основное имущество: прииски, торговая компания, корабли, земля за Йолисом. Управляющего я оставляю своего, опять-таки до совершеннолетия, это прописано в договоре. Виоле — Алера. Все честно.

— А остальное? У тебя было больше!

— Лене, — Ренцо покачал головой. — Ты не знаешь нынешнего положения дел. Я не столь успешно веду дела, как мой отец, многое продано. Ничего кроме того, что здесь значится, нет.

— Ты лжешь.

— Если сможешь найти хоть какие-то документы, я с удовольствием обсужу это с тобой.

Кое-что действительно продано, через Гильема и подставных людей. Гильем уехал в Микою, в Хатогу, и будет ждать Ренцо там, если все закончится благополучно. Если нет — сможет распорядиться по своему усмотрению. Случись что, пусть лучше достанется старому верному слуге, чем Лене. А кое-что в бумагах и вовсе никогда не значилось, это осталось еще со времен отца и Лино. Когда, в свое время, он начал разгребать дела брата, был просто поражен теневыми объемами. Не все удалось удержать, но сейчас — очень кстати. Даже если из Илоя его выкинут без гроша в кармане, он проживет.

Главное — уехать.

— Ты все равно умрешь, — сказала она, со злостью глядя ему в глаза. — Нико сказал, что ты перешел дорогу Гильдии. Даже если официально тебя отпустят, ты все равно умрешь.

— Может быть.

— Обвинений пока нет. Если их не будет, и Гильдия просто тихо убьет тебя, то я останусь вдовой и получу все.

— Не хочу тебя расстраивать, но по завещанию ты получишь ровно столько, сколько при разводе.

Судя по всему, Лене не ожидала, обиженно поджала губы.

— Тогда я не вижу смысла спешить, — сказала она.

* * *

— Знаете, как это будет, сеньор Луци? — гильдиец сидел напротив с совершенно невозмутимым лицом. — Завтра вас отпустят. Самое позднее — послезавтра. Вы, все же, довольно заметная фигура, особенно после войны. Общественность против того, чтобы вас так долго держали в тюрьме за самооборону. И вас отпустят под домашний арест. Вас, в любом случае, не смогут держать тут вечно. Но потом вы исчезнете.

— Совсем? — спросил Ренцо. Не то, чтобы ему было интересно это знать, но надо же поддержать столь милую беседу.

— Ну, как сказать, — гильдиец развел руками. — Через некоторое время ваше тело найдут в канаве, где-нибудь в пригороде. Официально вас убьют в пьяной драке.

— А неофициально?

— А неофициально, сеньор Луци, есть множество куда более интересных способов умереть. Не столь быстро и не столь просто.

— Понятно. Вы хотите, чтобы я боялся? Или в этом есть какой-то смысл?

— Мы хотим дать вам последний шанс, сеньор Луци. Вам ведь предлагали деньги, должности, едва ли не консульское кресло? Вы отказались. Но деньги ничто, по сравнению с жизнью. Да, вы не боитесь умереть в бою, вы воин. Но поинтересуйтесь у сеньора Уолси, нашего дорогого претора, как работают специалисты Гильдии? Даже дракона, мало восприимчивого к боли, удалось сломать. Что уж говорить про людей. Но мы готовы предложить вам сотрудничество.

Сказать, что было страшно…

Еще бы нет. До холодного пота. Потому, что его ответ однозначен.

Главное, не пытаться представить это в красках.

— Она под охраной эмира, — сказал Ренцо. — И Юттар ее не отдаст.

— Вы ведь, наверняка, хотели встретиться с ней снова, сеньор Луци? Когда «все закончится»? Возможно, за пределами Илоя. Мы не торопимся. Конечно, мы обезопасим себя, поставим вам «метку»… контролирующий чип, если вы слышали о таком. Как ставят оборотням или рабам, только с расширенным функционалом. Вы можете сотрудничать с нами по доброй воле, или обойдемся без вашего согласия. Разница будет заметна только для вас. Подумайте.

Три дня. Никаких новостей. И, скорее всего, новостей не будет. Надо смириться.

Но как жить…

Не будет новостей.

Никто не подскажет и не станет помогать. Это только ее желание.

Позвать?

Мэй пыталась звать. Ренцо не мог ответить ей, но мог ее почувствовать, понять, что она думает о нем и ждет его. И она тоже могла почувствовать его. Видела, что ему больно и тяжело, но эта боль только в душе, с ним все в порядке.

Он ей нужен. Еще совсем недавно, вернувшись домой, она была бы счастлива, но теперь понимала, что прежней жизни не будет. Все изменилось.

Мэй чувствовала, что нужна ему, он думает о ней. Не смотря на то, что в нем нет ни капли ургашской крови, но ее силы хватало на двоих.