Колебания. Не долгие, но все же… Тарин сомневался, этого нельзя было не заметить.

Раньше, до войны, она не решилась бы сказать такое в глаза.

— Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, Тьяра. Ты нужна мне.

Мэй поджала губы.

Не то, чтобы она не верила в искренность…

Не хотела. Как бы там ни было, но она не хотела.

— Твой илоец, наверняка, не предлагал тебе жениться, — фыркнул Тарин. — Он просто позабавился с тобой и вернул нам. Продал. Думаешь, ты была нужна ему? Ни один нормальный мужчина не отдаст женщину, которую любит.

— Он не мог предлагать такого мне.

Ренцо еще женат… Но дело даже не в этом, он все равно разводится с женой. Гильдия бы не оставила их в покое.

И потом, Мэй так стремилась домой. Она хотела домой, и он обещал вернуть ее.

— Не мог? Что же ему мешало?

— Гильдия пыталась отнять меня.

— А он не мог тебя защитить? Ти, зачем тебе мужчина, который не в состоянии защитить тебя? Что он может тебе дать?

Тарин разглядывал ее.

— Он обещал вернуть меня домой и вернул.

— А ты так хотела домой? Не остаться с ним, а домой? Ти, я пытаюсь понять… Я все пытаюсь понять, чем он так умудрился тебя зацепить? Что он может такого?

Это невозможно объяснить. Только почувствовать. Ренцо благородный, честный человек, он никогда не пытался воспользоваться своей силой и надавить на нее, он… Нет, самое главное она чувствовала сердцем, то, что этот тот самый человек, рядом с которым она может быть счастлива. Она ведь влюбилась в него еще по дороге, только не могла признаться даже себе. Что-то менялось в ней, когда он рядом… Мэй даже показалось, что она начинает краснеть.

— Просто первый опыт, Ти? — Тарин подошел ближе. Он не пытался прикоснуться, но стоял так близко, что Мэй едва находила силы, чтобы не попятиться. — Он так хорош? Или ты просто не понимаешь, что может быть лучше?

Тарин ухмылялся, с очевидным желанием доказать, что лучше быть может.

— Немного нежности, Ти? Я могу быть нежным. Или наоборот? Этот илоец быть твоим хозяином… только не надо так на меня смотреть, давай, называть вещи своими именами. Может быть, как раз это тебя заводило? Власть? — Тарин еще немного подался вперед, так близко, едва ли не касаясь, что становилось не по себе. — Юттар просил не давить на тебя. Но, может быть, ты именно этого и хочешь? Чтобы тебя взяли силой? Некоторым женщинам это нравится.

Прежде, чем Мэй успела увернуться, он обнял ее, страстно привлекая к себе… Поцеловал. Мэй зажмурилась, сжав губы, не позволяя ему… Изо всех сил уперлась ладонными в его плечи, пытаясь оттолкнуть. Но Тарин был слишком силен для нее, она бы никогда не смогла с ним справиться.

И, как только он отпустил, хоть немного — ударила по лицу, со всего маху.

— Не смей! — то ли вскрикнула, то ли всхлипнула.

Тарин все с той же ухмылкой потер ладонью щеку, там, где остался красный след от ее пальцев.

— Нет? Не так, да? — криво ухмылялся Тарин. — Ох, какая ты красивая, когда злишься, глаза так и горят! Мне всегда нравились такие женщины, куда больше, чем тихие мышки.

— Не смей прикасаться ко мне! — она сделала шаг назад. Но сбежать было бы неправильно.

— А то что? Пожалуешься брату? Да, Юттар велел не давить на тебя, сказал, что если я тебя только трону, он сожжет меня молнией… Он может, да. Хочешь, пожалуйся ему, я не боюсь. Но надо же было попробовать. Не понравилось?

— Нет. Не смей.

— Ты упрямая. Но ведь нельзя же брыкаться вечно. Однажды ты передумаешь. Только не стоит строить из себя неприступную девственницу. Тебе же понравилась мужская ласка. Не спорь.

Мэй не понимала, что ей делать дальше. Слезы отчаянья наворачивались на глаза, но она еще держалась.

И все же, слишком настаивать Тарин не будет. По крайней мере, не сейчас. А потом, возможно, потеряет к ней интерес.

— И все же, Ти… — в его глазах мелькнуло что-то суровое и жесткое, больше никаких игр. — Он сам продал тебя мне. Сам, своими руками, я его не уговаривал. И обратно я тебя ему не отдам. Ты моя. Поняла. Нужно было думать раньше… или, по крайней мере, подписывать Олистару. Я тебя ему не отдам.

Его выгнали из тюрьмы на пятый день.

Пришлось выгнать… отпустить. Претор сказал, что общественность настаивает, могут начаться проблемы. Из легиона целые делегации приходили, возмущались. И все это уже выглядит странно. Ренцо отправится домой. Ему выделят охрану, да и самому стоит позаботиться, нанять крепких парней, наверняка среди отслуживших свое солдат есть подходящие.

Наверняка есть. И даже такие, которые будут готовы помочь без всякой платы, просто от чистого сердца. Только с этими солдатами Ренцо прошел огонь и воду, и не хотелось втягивать хороших людей в такие сомнительные предприятия. А если нанять посторонних головорезов с улицы, так они первые переметнутся к Гильдии, если та больше заплатит.

Если бы Ренцо был умнее и предусмотрительнее, у него давно бы уже были в городе свои люди… У отца были. А он как-то никогда не умел налаживать связи.

Не то, чтобы руки опускались, но временами хотелось просто тихо лечь и сдохнуть, и чтобы больше не трогал никто. Устал. Так надеялся, что вернувшись домой, спустя пять лет, он сможет отдохнуть, пожить спокойно, наконец… расслабиться… но тут своя война, еще похлеще Джийнарской, и даже не понятно какими силами сражаться в этой войне.

Если б не Мэй…

Они предлагают встретиться с Мэй, привести ее и передать Гильдии. Обмануть. Мэй ведь ждет его, она пойдет с ним куда угодно. Не сейчас, конечно, чуть позже, где-то по дороге в Джийнар, когда будет казаться, что опасность миновала. Ренцо бы послал их к черту, но только расправой угрожают уже не только ему самому, но и детям. Зажали в угол.

По-хорошему, ее надо забыть, вычеркнуть из памяти. Они никогда не смогут быть вместе. Ни здесь, ни в другом месте. Даже если отправятся в Микою вместе, даже если на край света, Ренцо всю жизнь потом будет ждать нападения, не спать ночами.

Забыть.

Возможно, стоило изначально действовать через Сенат. Передать ее официально. Илой бы запросил за нее выкуп, но это были бы требования Илоя, а не Гильдии. С Юттара бы содрали три шкуры, денег, земель, торговых уступок… нашли бы что содрать, они умеют, хоть как с эмира, хоть лично, у Юттара достаточно своих средств. Какое Ренцо дело до интересов Джийнара? Зато к нему самому претензий бы не было никаких. И Мэй все равно бы отправилась домой.

Ради нее… она просила, боялась… да, боялась, что за нее запросят слишком много. Не стоило лезть в это. Но все вышло само, когда Ренцо взялся за это, он еще не понимал до конца, чем обернется. Теперь поздно отступать. Отступать он не привык.