Теперь понимала, почему Дин не отвечал. За ним постоянно следят, и он боялся, что попытки ответить засекут и перехватят, и тогда найти Мэй могли бы раньше. Отгородился от нее. Нет, он искал сестру, знал о ней, только дать знать не мог.

— Они хотят, чтобы я добровольно отдал им тебя, — Юттар смеялся, но глаза его смотрели сурово. — Они хотят гарантий и требуют значимых заложников. Не думаю, что они так наивны и всерьез ожидают, что я отдам им тебя, но хотят обозначить позицию. Я тоже могу обозначить. Я обещал ударить молниями прямо по Илою, если они хоть попытаются силой отобрать тебя.

— Ты можешь это сделать? — Мэй становилось не по себе.

— Могу. Они уже видели молнии в Джийнаре. И увидят здесь.

Город в огне, Мэй казалось, она видит как это будет. Страшно.

— Погибнут люди…

— Да, — сказал Юттар. — Погибнут. В войне и в политике не бывает праведников. Интересы Джийнара, интересы Илоя, интересы Гильдии… победит тот, кто первый нанесет сокрушительный удар. Люди пострадают в любом случае. Одни или другие люди, здесь или там, но сделать всех счастливыми невозможно. Можно лишь отстаивать интересы своих. Не мы пришли на их земли, не мы затеяли это… Мэй, я не позволю им забрать тебя. И дело даже не в том, что ты моя сестра и я люблю тебя. Дело в том, что если я соглашусь, то признаю свою слабость. И значит, проиграю войну.

— Я понимаю…

Юттар подошел, обнял ее за плечи. Долго смотрел, словно подбирая нужные слова. И не находил.

— Ничего не бойся, — сказал он, наконец. — Верь мне.

— Что со мной будет? — спросила Мэй.

Казалось, все это уже было недавно. Она спрашивала у Ренцо о своей судьбе, теперь вот у брата. От нее самой уже так мало зависело. Ренцо собирался отправить ее на виноградники — щедрое предложение, как она понимала теперь.

— Ты вернешься домой, — сказал Юттар. — Забудешь все, что здесь случилось. Будет лучше, если ты выйдешь замуж.

— За кого? — спросила Мэй. Это было до отчаянья больно…

— За достойного человека. Ты решишь сама, я не стану настаивать. Но это должен быть человек древней крови, ты должна понимать…

Она понимала.

И от этого понимания, между ней и братом начинала подниматься стена.

— Мама говорила: «всегда слушай свое сердце», — тихо сказала Мэй. — Она была верна этому до конца.

— Мэй… — Юттар слегка сморщился, покачал головой. — Для мамы эти слова имели другой смысл. Ее сердце, ее долг, ее судьба, голос крови… для нее не было противоречий. Ее выдали за отца, когда ей было пятнадцать лет, и она всегда боготворила его. Он был центром ее жизни, всей ее жизнью. Ничего удивительного, отец был тоже хорошим человеком и безумно любил ее. Им повезло встретить друг друга и прожить рядом всю жизнь. Ты пошла в нее, такая же красивая… но в тебе есть огонь.

— Для меня все сложнее…

Мэй помнила, как последние пару месяцев осады мама почти не выходила из комнаты. Сначала она еще пыталась всегда быть с отцом, старалась помогать людям, она лечила раны, раздавала горячую похлебку. Но потом раздавать стало нечего, и люди куда чаще умирали от голода, чем от ран. Мама не знала, что делать. Конечно, семья эмира не голодала, и мама даже пыталась отдавать часть своей еды кому-то из детей прислуги. Но за эти крохи дети дрались так отчаянно, не на жизнь а на смерть, совсем не по-детски… Мама пугалась.

А Мэй научилась охотиться на стервятников, которые слетались на падаль.

— Ты сильная, Мэй. В том, что случилось, нет твоей вины. Но надо жить дальше. Тарин просто с ума сходит по тебе. С тех пор, как ты вернулась, я даже не узнаю его.

— Нет.

— Не спеши, Мэй. Я не тороплю тебя и настаивать не буду. Но обещай подумать. Тарин совсем не плохой человек. Да, он бывает груб и несдержан, особенно на слова, я уверен, он наговорил много лишнего, такого, что непросто забыть. Но в его верности я не сомневаюсь. И в его храбрости. Он спас мне жизнь под Лаашем в степях, нашел меня раненного, привез к своим. Он сидел со мной как нянька долгие недели, пока я приходил в себя, буквально кормил из ложечки. Он отправился со мной в Нижние горы, не побоялся спуститься на самое дно по пещерам и искупаться в Реке. Да, он ворчал и ругался всю дорогу, но ни разу не отступил. И тоже получил свою силу.

Юттар усмехнулся, видимо, вспоминая, как это было.

Нет. Что бы там ни говорили… Дело даже не в Тарине, дело в ней самой.

Юттар смотрел, словно ждал от нее чего-то.

Мэй покачала головой.

— Решай сама, — Юттар усмехнулся. — Ты все всегда делала по-своему, даже пытаясь изображать послушную дочь. Огонь в тебе, я же говорю. Мэй, я хочу быть честен с тобой, хочу, чтобы ты понимала правильно. После всего, что случилось, у тебя есть два пути — удачно выйти замуж, стать тихой спокойной матерью семейства, как ты всегда хотела. Вышивать, заниматься цветами, вести хозяйство, полностью оставаясь в тени своего мужа. Ты перестанешь быть принцессой, тебя вряд ли допустят к решению государственных дел, но в целом жизнь твоя будет легка и беззаботна. Второй путь — открыть силу в себе, показать людям кто ты есть. Чистокровная джийнарка. Тогда тебя примут саму по себе, тогда ты сможешь вернуть себе полные права. Люди не примут принцессу, которая сдалась в плен, а потом была выкуплена, словно лошадь. Тебя не обидят, но сделают вид, что тебя нет. Докажи им. Я всегда знал, что ты можешь. Но Мэй… того илойца люди никогда не примут.

* * *

— Тебе не надоело сидеть взаперти?

Тарин снова подловил ее в перистиле, вечером. Мэй даже подумала, что не будет сюда больше ходить, чтобы не встречаться.

— Не надоело, — сказала она. — Здесь ничуть не хуже, чем в любом другом месте.

— Да брось… А ты уже ходила к морю? Видела?

Он явно рассчитывал, что нет.

— Да, — сказала Мэй уверенно. — Мы ходили с Ренцо, он показывал мне.

Борьба отчетливо отразилась на лице Тарина. Ему страшно хотелось высказать все, что он об этом думает, но изо всех сил пытался сдержаться. Пока ему удалось.

— А купалась?

— Нет.

Они просто сидели на набережной, болтали. До купания тогда не дошло. Тогда Мэй еще немного боялась, и эта прогулка была попыткой не делать следующий шаг. А купаться… не в одежде же. И потом, они гуляли по городу.

— Здесь есть отличный пляж, чуть в стороне от города. Может сходим? Юттар не хочет задерживаться в Илое надолго, еще неделя и поедем домой. Потом такой возможности уже не будет. Пойдем? Обещаю не приставать к тебе.

— Я не хочу.

— Тьяра, не будь такой упрямой. Между прочим, ты все еще моя невеста. Помнишь?

— Невеста? И ты вот действительно готов жениться на мне? После все, что было? Или просто желаешь получить меня в свою постель?