Корлат направился к маленькому мозаичному дворцу. В арочном проходе створки отсутствовали. Харри медленно вошла следом. Здесь ручей ускользал в сторону, обегал строение невидимым и попадал внутрь откуда-то с обратной стороны. В центре передней имелся еще один фонтан, и поток вытекал из-под дальней стены. Но здесь каменный конь стоял на всех четырех и, склонив голову, пил из водоема. По стенам висели гобелены, пол покрывали коврики и подушки, стоял один низкий стол – и всё. Корлат открыл каменную дверь рядом с тем местом, где ручей уходил под стену. Харри заглянула в проем. Ручей спускался крохотными водопадами по трем каменным ступеням у дальней стены, нырял под ближнюю стену и выныривал в фонтане в передней комнате. Тонкие струйки воды позванивали. Пол в этой комнате покрывал толстый слой ковров, а у противоположной ручью стены имелся длинный, похожий на валик предмет. Харри еще в походном лагере познакомилась с горским представлением о кровати, хотя на городскую обстановку питала больше надежд. На одном конце лежали подушки, на другом – стопка ковриков в человеческий рост.

Девушка вернулась в большую комнату и снова огляделась. Между двумя длинными сине-зелеными гобеленами имелась еще одна дверь. Харри подошла к ней и открыла, прикидывая, обнаружит она там огнедышащего дракона, возлежащего на куче алмазов, или просто бездонную пропасть, обложенную синими камнями. Но там оказался всего лишь еще один кусочек заросшего травой двора и, в нескольких шагах дальше, дверь в стене, окружавшей это волшебное место внутри собственно замка.

Харри закрыла дверь и обернулась. Корлат болтал пальцами в бассейне прямо перед носом у каменной лошади. Судя по его виду, он что-то крепко обдумывал. Харри прислонилась к двери за спиной и уставилась на него, дожидаясь, пока он про нее вспомнит. Интересно, на что же он смотрит?

Наконец он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Вроде бы она не поморщилась.

– Тебе здесь нравится?

Девушка кивнула, не доверяя своему голосу.

– Много лет прошло с тех пор, как это место дарило приют кому бы то ни было.

Харри хотела спросить, откуда вообще тут взялось такое чудо, кто выстроил его с такой любовью и почему, но не стала. Корлат оставил ее здесь. Он вышел наружу, миновал фонтан со вздыбленной лошадью и только у двери, через которую они изначально вошли, остановился и обернулся к ней. Девушка вышла следом за ним из усыпанного драгоценностями домика и теперь стояла возле низкой скамьи, на которой разлеглась Наркнон. Но он ничего не сказал, снова отвернулся и закрыл за собой дверь. Харри вернулась в заднюю комнатку с валиком и стянула сюрко. Руки нащупали рваный кушак, она сдернула его и отбросила лоскуты подальше. Ткань мягко осела на пол. Харри медленно и осторожно приняла лежачее положение, оставив левую ногу свисать через край валика, чтобы синяк ничего не касался, и тщательно пристроила больное плечо.

Ее разбудила молодая женщина, одетая, как все домашние слуги, в длинное белое одеяние без кушака и с той же меткой на лбу.

– Пир скоро начнется, – с поклоном сообщила девушка.

Харри кивнула, с трудом села, зевнула и пересчитала синяки. Похоже, их прибавилось. Она с трудом разогнулась и, покачиваясь, встала. Синюю тунику она надела, но кушак оставила валяться на полу и последовала за девушкой. Выйдя из мозаичного дворца, через замковую дверь она попала в прихожую. Направо виднелась комната со столами – высокими столами и настоящими стульями! Они мало походили на островные, но все-таки это были стулья, с ножками и спинками, а некоторые и с подлокотниками. Служанка повела ее дальше направо и привела в громадную купальню. Утопленная в пол собственно ванна (размером с мельничный пруд) исходила паром. Девушка помогла Харри выбраться из одежды, и Харри с минуту посидела на краю бассейна и поболтала в нем усталыми ногами. Ее помощница сочувственно поцокала языком при виде синяков.

Когда Харри полностью окунулась и как следует отмокла, появились еще две молодые женщины, и одна из них вручила ей кусок белого мыла. Третья служанка расплела ее мокрые волосы и принялась втирать в них шампунь. Теперь, намокнув, они ужасно пахли лошадьми. Шампунь пах цветами. «Готова спорить, у Корлата шампунь цветами не пахнет», – подумала Харри. Она бы лучше сама разделась, несмотря на ломоту во всем теле, и сама вымыла голову. Служанка, которая дала ей мыло, терла ей спину щекотной губкой, и Харри подавила позыв захихикать. Ей с пяти лет никто спину не тер.

Чистая и завернутая в полотенца, она сидела очень терпеливо, пока девушка, которая мыла ей голову, распутывала колтуны в волосах. Длинные и густые, они неделями не видели нормальной расчески. «Пусть лучше она, чем я», – весело подумала Харри. В наличии слуг есть свои преимущества, а девушка работала так бережно… Харри поймала себя на том, что задремывает. «Хороша же я буду на собственном пиру, если даже глаза разлепить не в силах, – подумала она. – Наверное, теперь-то и пришла пора поплатиться за последние шесть недель и Матинов серый порошок».

Наконец она поднялась с табуретки, полотенца с нее сняли и надели через голову плотную белую сорочку. Ноги обули в бархатные тапочки, а на плечи набросили красное одеяние. Волосы перехватили золотым шнуром, оставив их распущенными, поэтому, садясь, ей приходилось отбрасывать их назад. На Островах никто не носил волосы распущенными, выйдя из детского возраста. На ночь их заплетали, а днем подвязывали и закалывали. Харри тряхнула гривой – забавное ощущение. Последние недели она жестко упихивала их под шлем, чтобы не цеплялись за ветки, или Матинов меч, или за ее собственное седло. Разбудившая ее девушка, прежде чем одеть госпожу, обработала ей плечо и ногу бальзамом. Двигаться стало гораздо легче, а вес одеяния перестал пригибать к земле, да и гладкая ткань сорочки больше не терла кожу наждаком.

Три девушки провели ее через прихожую в комнату со стульями, дружно поклонились и застенчиво взглянули на госпожу, пряча в глазах улыбку. Харри широко улыбнулась им и махнула на них полами алого одеяния. Они радостно улыбнулись в ответ и исчезли.

Харри опасливо присела на странный кривоногий стул и блаженно откинулась назад. Коврики с подушками и табуретки очень удобны, но неизбежно лишены спинок, а на стенку шатра опираться точно не стоит. По крайней мере, никто этого не делал, поэтому и она не пыталась. Сорочка развевалась вокруг нее, когда она ерзала, устраиваясь поглубже в кресле: «Кушака-то нет», – вспомнилось ей.

Сквозь открытую дверь виднелся длинный зал, и спустя несколько минут из другой двери в дальнем его конце появился Матин и направился к ней. В руке он держал кусок багровой ткани. Когда он вошел, повеяло запахом цветов. Харри улыбнулась.

– Добрая встреча, Дочь Всадников, – произнес наставник и развернул свою ношу.

Это оказался ее старый кушак, отстиранный дочиста. Улыбка сползла с лица Харри, и, когда Матин протянул ей кушак, по-прежнему из двух частей, словно собирался обернуть их вокруг ее пояса, она отпрянула.

Он остановился, удивленный, и взглянул в побелевшее под загаром лицо.

– По-моему, – медленно произнес он, – ты не понимаешь. – Он развел руки по сторонам и указал на линию на собственном темно-зеленом кушаке. – Смотри сюда.