– Как и моя жена, прыгнувшая в койку к какому-то московскому мажору. Не ожидал от тебя подобного, Софья, – холодно осаживает Влад. 

Так он из-за Измайлова это делает? Я не скрывала своей связи с другим мужчиной, но и афишировать не собиралась. Как чувствовала, что ничем хорошим это не закончится.

– Видел вас пару раз, – говорит Влад сдавленным голосом. – И как он в постели, Соф? Отомстила мне? Дура!

Несколько раз. И мне понравилось. Но молчу.  Не хочу провоцировать Влада на грубость. Нет, он не тронет меня и пальцем, даже если выведу его из себя. Он по-другому умеет уничтожать. Морально. 

– Ты глупость совершаешь, Влад. Не нужно заключать никакой сделки. Давай мирно разойдёмся. Я отзываю иск на раздел имущества, ты отдаёшь мне долю, и мы расходимся. 

– Угу, – грустно усмехается он. – Помечтай, Софья. Я протащу тебя по всем кругам ада с вашим непутёвым бизнесом. Просто ради забавы. – Влад пожимает плечами, не сводя с меня потухших глаз. – Тебе же пришлось по вкусу ноги перед ним раздвигать? А мне будет забавно разрушить твою жизнь. Я без пяти минут холостой мужчина, много свободного времени скоро появится. Кажется, нашёл, чем заняться на досуге. Как идиот сидел в машине под окнами твоей квартиры до утра, прощение вымаливал, а ты в это время с ним тра... 

– Замолчи! – резко перебиваю Влада, чувствуя, как выхожу из себя. 

– Не буду я молчать! Как оно, Сонь, всё просрать? Марине уже сказала, что они с матерью на улице скоро окажутся из-за твоей глупости? Забудь о хорошем отношении и о том, что хоть когда-то приму обратно. В Мухосранск свой вернёшься. Без единого гроша. В лепёшку расшибусь, но ничего тебе не отдам. Не после такого плевка в душу. 

Как после этих слов признаться Владу, что беременна от него? В этот момент я сильно жалею, что малыш внутри меня не Измайлова. Лучше бы от него забеременела!

– Ты зачем приехал? Сказать мне гадости в лицо? 

– Сказать, что разборок в суде не будет. Не смей закатывать никаких истерик. Я у Варданова на хорошем счету, он юриста своего дал, не позорь меня. А по поводу «Семейного комфорта»… – Влад расплывается в торжествующей улыбке. –  Сделка состоялась. Можете отметить это с подругой. – Он протягивает бутылку вина, которую я сначала даже и не заметила. – Твоё любимое. Красное, коллекционное. Последняя моя подачка тебе, Софья. Ты упала в моих глазах, позволив себе связь с другим. 

Измайлова разочаровала, в глазах мужа упала. А они с нимбом над головой и крыльями за спиной?

Приказываю себе молчать. Бутылку не беру, но едва сдерживаюсь, чтобы не выхватить её из рук Влада и не разбить ему голову. 

– И как оно? Стоило того? Хорошо хоть трахается? 

– Лучше тебя. 

Влад мерзко скрипит зубами. 

– Раздавлю. Соня. Просто раздавлю.

Хочется крикнуть ему в лицо: «Беременную женщину и своего ребёнка раздавишь?» Но после всего, что Влад сделал и сказал, сильно сомневаюсь, что он вообще о ребёнке когда-либо узнает. Презираю! Сжимаю кулаки, ногти больно впиваются в кожу. Я готова расплакаться, но запрещаю себе проявлять слабость. 

Влад смотрит с ненавистью и болью. То есть ему обидно и неприятно, что я с другим вступила в интимные отношения, а я должна была с распростёртыми объятиями принимать его после любовниц?

– Ты уже раздавил, заключив сделку с нашими конкурентами. Жаль, что я ошиблась в тебе. Всё стало рушиться, когда ты начал относиться ко мне с пренебрежением. Не я, а ты. Мою ласку и заботу безжалостно топтать и сеять между нами отчуждение. После смерти родителей я замкнулась, но не до такой степени, чтобы забить на семью. Это ты решил, что тебе чего-то не хватает, а я бы никогда не ушла от тебя и не посмотрела в сторону другого мужчины, если бы ты не растоптал моих чувств. Не нужно меня одну выставлять во всём виноватой. 

Влад хрипло смеётся, глядя на меня сверху вниз.

– Ты вроде торопилась? Надеюсь, собирать чемодан и покупать билет в свой Мухосранск? Туда тебе и дорога. 

– Ты идёшь на принцип, рушишь не только мою жизнь, но и Марины. Она при чём? 

– Я рушу? Это ты всё разрушила. И свою жизнь, и своей подруги, – в ярости бросает Влад, ставит бутылку рядом с моими туфлями и направляется к своей машине. 

Меня трясёт. Не могу поверить, что он это сделал – продал свою долю нашим конкурентам. В голове не укладывается подобное. Это окончательный крах. А если я ничего у него не отсужу, то действительно останется только одно: вернуться в родной город. 

Сажусь в машину и долго смотрю, как капли дождя стекают по лобовому стеклу. Когда немного отпускает и руки перестают дрожать, набираю Молчанова. Сообщаю ему, что виделась с Владом, передаю его слова о состоявшейся сделке с «Семейным комфортом». Рассказываю о том, что в положении и ни при каких обстоятельствах не хочу, чтобы Влад имел отношение ко мне и этому ребёнку. Меня накрывает эмоциями. Я плачу. Дождь усиливается и частично заглушает мои всхлипы. Сергей просит оставаться на месте, говорит, что сейчас подъедет и отвезёт меня домой, заодно мы поговорим. 

Вытираю слёзы и жду, когда станет легче, но боль никуда не уходит. Сжимаю руками обивку руля и сильно жмурюсь, мечтая, чтобы происходящее оказалось кошмарным сном. Как я скажу Марине о том, что натворил Влад? Это разобьёт ей сердце и, вероятно, поставит крест на нашей дружбе. Но видит бог, я подобного не хотела. 

Павел

– К нему нельзя, у Павла Владимировича важное совещание, – слышу голос секретарши и отвлекаюсь от бумаг. 

– Мне можно, – нагло усмехается Динар, проходя в кабинет. 

– Всё нормально, Таня. Возвращайся на рабочее место.

Секретарша непонимающе хлопает глазами. Приходится грозно сдвинуть брови, чтобы до неё побыстрее дошло, что пора выйти из кабинета и не раздражать босса своей вялой мыслительной активностью. Но должен признать, что девушка старается. Неделя прошла, и ни одного заявления об увольнении Таня ещё не положила мне на стол. Стрессоустойчивая. Это плюс. Посмотрим, сколько протянет.

– Новенькая? – хмыкает Асадов, когда секретарша покидает кабинет. 

Садится в кресло, расстёгивает две верхние пуговицы на рубашке, закатывает рукава.

– Катя уволилась на прошлой неделе. Марина перед ней не протянула и двух дней, – перечисляю я. – Самая стойкая продержалась три месяца, но знаешь, на чем прокололась? 

Динар вопросительно приподнимает брови. 

– Сказала, что приболела, взяла отгул за свой счёт, а вернулась с огромными шарами вместо груди, которые даже в компрессионное бельё не знаю, как запихивала. Папки поднимать не могла, стонала и корчилась от боли. Я в итоге сжалился, отпустил домой. Насовсем. Выходное пособие выплатил и сказал, чтобы мозг в следующий раз себе нарастила. Чем думают – непонятно. Я же их не как красивое дополнение к офису беру, на меня работать нужно, а не глазами хлопать и достоинства свои выпячивать.