– Я, кстати, теперь с водителем, – сообщает он с улыбкой. 

– И где он?

Я ловлю себя на мысли, что хочется попросить Пашу остановить машину, прижаться к мощному телу и вдыхать его незабываемый запах. 

– Дома. По городу я сам перемещаюсь. Пока не могу привыкнуть, что рядом всё время находится кто-то посторонний. Но в дороге на дальние расстояния это существенный плюс. Теперь могу заняться делами. 

– Почему ты не пересядешь на самолёт? Это же быстрее. 

Измайлов задумчиво смотрит на меня. 

– Последние года два я стараюсь пользоваться наземным видом транспорта. На высоте давление поднимается и голова начинает болеть. Софья, ты же медик, – вздыхает он. – Аптечку мою видела и такие глупые вопросы задаёшь? Мне казалось, ты умеешь делать выводы. 

– Да, точно… – рассеянно киваю. – Почему-то не подумала об этом. Как зовут водителя? У него большой стаж вождения?

– Степан. Переживаешь, в надёжных ли я руках? 

Улыбка Измайлова отзывается болью в груди. Это всё мираж. Как прежде ничего, увы, не будет. 

– Уверена, что в надёжных. Просто спросила, – равнодушно пожимаю плечами, но внутри сгораю в агонии. 

Всё равно это ни к чему не приведёт. К тому же я уже смирилась, что Паша больше не появится в моей жизни. А он взял и снова появился…

– Он тебя трогал? – вдруг спрашивает Измайлов, хмурясь.

– Что? – Непонимающе смотрю в его напряжённое лицо. 

– Спрашиваю, причинял ли тебе муж физическую боль в моё отсутствие?

Мою замкнутость и немногословность Паша, видимо, истолковал по-своему...

– Рукоприкладства и сексуальных домогательств никогда не было в нашей семье. Влад может сделать больно иначе. Он как-то узнал о связи с тобой, и его это сильно задело. Поэтому он продал свою долю конкурентам. Назло мне, – разочарованно хмыкаю я.

– Да, я в курсе, что сделка с «Семейным комфортом» состоялась. И отчасти чувствую свою вину по этому поводу. Ты изначально не проявляла ко мне интереса, но я был слишком настойчив. Не подумал о последствиях. Мне жаль. 

– Паша, разве я тебя в чём-то обвиняю? 

Измайлов ничего не отвечает. Паркует машину во дворе и глушит двигатель. Переводит на меня серьёзный взгляд, и я понимаю, что в этот раз мне не соскочить. Придётся сказать о беременности.

– В чём дело, Софья? Тебя ведь тянет ко мне. И это чувство взаимно. Не могу назвать себя терпеливым человеком, но впервые делаю столько шагов навстречу женщине, натыкаясь при этом на холодную стену равнодушия. Понимаю, что между нами не вовремя всё закрутилось и у тебя много сомнений на мой счёт, но я ведь не тороплю. Ты сама выстраиваешь эти границы. 

«Скажи, Софья. Скажи ему правду», – чуть ли не кричит моя совесть, но почему-то так сложно сказать слова, которые комом застряли в горле.

– Тянет, Паша, – соглашаюсь я, чувствуя, как боль расцветает в груди. – Но быть вместе у нас вряд ли получится.

– Почему?

– Потому что я жду ребёнка, – выпаливаю на одном дыхании, отрезая себе любые пути к отступлению.

Прислушавшись к себе, я удивляюсь тому, что испытываю странное желание разрушить между нами всё окончательно. Теперь настал мой черёд – хочу разочароваться в Измайлове и не чувствовать потом никаких сожалений. «Давай же, Паша, не подведи», – прошу про себя.

– Это не шутка, – говорю, действуя на опережение, пока он смотрит на меня внимательными глазами. – Я правда беременна. По-прежнему хочется со мной отношений?

Повисает пауза. Шах и мат, Измайлов. И мне заодно. Красивый, холостой и избалованный женским вниманием мужчина вряд ли мечтает об авантюре «Помоги бедняжке воспитать ребёнка».  Я бы точно на такое не пошла. 

– Я совру, если скажу, что не хочется, – отвечает наконец Измайлов, и выражение озадаченности не сходит с его лица. – Но я иначе представлял совместное времяпровождение. Ребёнок в эти планы не вписывался. Так понимаю, оттолкнула ты меня в прошлый раз, потому что узнала о беременности?

Я киваю, приподнимая уголки губ.

– Глупо поступила, сказав про возвращение к мужу, признаю. Я тоже иначе всё представляла, Паш. Мы не планировали беременность, но так получилось. Я буду рожать. Пусть Влад подлец и ведёт себя отвратительно, но ребёнок здесь ни при чём.

Измайлов отворачивается, заводит двигатель и трогается с места. 

– Что ты делаешь? – недоумеваю я. 

– Прокатимся. Помолчи немного, хорошо? – просит он. 

Почти двадцать минут мы едем в полной тишине. За город. Но не в сторону его дома. Я боюсь нарушить молчание. Судя по напряжённому лицу Измайлова, он о чём-то думает и мыслями где-то далеко. Не со мной. 

Подъезжаем к реке, Паша глушит двигатель. Открывает дверь и выходит на улицу, взяв сигареты из бардачка. Ничего не понимаю. И совершенно не знаю, что делать. Зачем он привёз меня сюда? Мне оставаться в машине и подождать его? Что за головоломки? 

Высунувшись в окно, я наблюдаю за ним с минуту, а потом открываю дверь и тоже выхожу на улицу. Останавливаюсь рядом.

– У меня друг есть. Мы с ним курить бросали, помнишь, я рассказывал? – спрашивает Паша, глядя куда-то вдаль.

– Да. – Я переступаю с ноги на ногу, чувствуя тяжесть внутри. 

Мне совсем не нравится его настроение. К чему эти сложности? Почему не сказать, что от меня был нужен только секс, и не разойтись по домам? 

– Он прилетал на днях. Я обмолвился, что бросил, а друг посмеялся надо мной. Как в воду глядел. 

– Ты бросал курить?

– Буду считать, что это была ещё одна неудачная попытка. Сбился со счёта, сколько их уже было. – Паша докуривает сигарету и переводит на меня пустые глаза. 

– Зачем ты меня сюда привёз?

– У меня не было цели привезти тебя в какое-то определённое место. Просто нужно было немного подумать. 

– О чём?

Паша приближается, прячет руки в карманы брюк.

– Буду честен, Софья. Я не готов взять на себя такую ответственность. 

Я знала, что услышу эти слова, но всё равно становится больно. Горло сдавливает огненным кольцом. Ждала, что после развода начнётся какой-то новый виток в жизни, но и предположить не могла, что такой крутой. 

– Муж в курсе? – спрашивает Измайлов. – И продолжает делать гадости?

– Нет, он ещё не знает. И после всего, что сделал, сообщать ему об этом пропало желание. В чём-то я ужасная эгоистка, – озвучиваю то, что по идее должно оттолкнуть от меня Пашу, но плевать. – Если бы не подруга, я бы давно отозвала иск о разделе имущества и не взяла у Влада ни копейки. Оказывается, это очень больно – разочаровываться в близком человеке и не желать иметь с ним ничего общего после стольких лет брака. Для меня сейчас наглядно, что ты другой. Даже когда пытаешься обидеть, предлагая деньги. Даже когда говоришь, что не сможешь принять чужого ребёнка. По-человечески у тебя всё выходит, что ли... Не так, как у моего мужа, – грустно говорю я. – Это подкупает.