тех лет объясняет отношение сегодняшней Греции к этой проблеме. В 2015 г. жителей островов Восточного Средиземноморья накрыла многотысячная волна беженцев-мусульман. Добровольными помощниками часто оказывались люди, чьи предки поселились там, пройдя через ад Смирны. Теперь настала их очередь ответить добром.

Осуществленный обмен увеличил население Греции на 1,4 миллиона человек: это равносильно тому, как если бы за один раз в США въехали восемьдесят миллионов. Естественно — хотя стародавнюю традицию гостеприимства никто не отменял — предубеждение существовало с обеих сторон. Вновь прибывших презрительно называли «крещенными в кислом молоке», а образованные турецкие греки едко именовали вновь обретенных соотечественников «палеоэлладитами» (то есть допотопными греками). Страх и недоверие держались несколько десятилетий, но все же это было лучше, чем иной исход, ведь, например, у более чем миллиона армян христианского вероисповедания такого выбора не было, и они пали жертвой одного из страшнейших геноцидов в истории.

В поисках убежища: палатки беженцев у храма Гефеста (Тесейона) в Афинах, ок. 1917–922 г.

© American Red Cross Photograph Collection / US Library of Congress Prints and Photographs Division, Washington D. C., http://hdl.loc.gov/loc.pnp/pp.print

Далеко не сразу, но Греция изменилась к лучшему. Почти все греки с Ближнего Востока оказались теперь в пределах ее границ, и этническое единообразие помогло стране избежать конфликтов, которые впоследствии сотрясали балканские страны. А вновь прибывшие принесли с собой дух предпринимательства и знания, которые способствовали перестройке экономики страны.

По данным переписи 1928 г., каждый пятый житель Греции был беженцем. Такая мощная избирательная база — почти все они поддерживали Венизелоса — только углубила великий греческий раскол. В 1923 г. эти люди помогли избавиться от монархии. Через четыре года, в апреле, они же помогли Венизелосу одержать самую крупную в греческой истории победу на выборах и тем самым вернули его во власть.

[Венизелос] получил возможность устранить раскол, к которому сам приложил руку.

Родерик Битон. Греция: Биография нации (Greece: Biography of a Nation)

Сумел ли он воспользоваться этой возможностью?

Второй золотой век венизелизма?

Не в полной мере. Четыре года после катастрофы страна жила в полном хаосе, когда периоды демократии чередовались с агрессивными и популистскими военными режимами, сулившими немедленную месть за унизительные условия Лозаннского договора. По результатам выборов 1926 г. — они впервые проводились по принципу пропорционального представительства — был сформирован «экуменический» парламент, соединивший все силы политического спектра. Однако по новой мажоритарной системе, которую Венизелос тщательно разрабатывал перед своим возвращением, получалось, что полученные им 47 % голосов избирателей давали его сторонникам 71 % мест в парламенте. А значит, его новый срок начался с того, что чуть ли не половина населения страны почувствовала себя обманутой.

Пакт о дружбе

И все же Венизелос приступил к реформам. Земля была перераспределена, болота осушены, появились зачатки государства всеобщего благосостояния. Он умело использовал дипломатические навыки для заключения новых союзов — с Италией и давними противниками Греции на Балканах, — которые отражали новую геополитическую реальность. А что самое удивительное, он протянул руку главнейшему из своих соперников. Подписание в октябре 1930 г. Пакта о дружбе с Турцией было поступком по-настоящему мудрого государственного деятеля. Он, конечно же, знал, что, скорее всего, лишится поддержки своих избирателей-беженцев, потому что формально пакт отменял все судебные иски против Турции в отношении имущества, потерянного во время катастрофы. Тем не менее для Венизелоса подписание пакта означало окончательное оформление границ страны. Немецкий канцлер Герман Мюллер сказал, что «это было величайшее достижение, какое только видела Европа после Первой мировой войны».

А в это время в Нью-Йорке обвалилась фондовая биржа. Великая депрессия ударила по Греции не так больно, как по более развитым странам Европы, однако экспорт табака, оливкового масла и коринфского изюма сократился наполовину, а поток денежных переводов от зарубежной диаспоры превратился в ручей. Венизелос отказался от экономического либерализма. Он оторвал Грецию от золотого стандарта и, нисколько не колеблясь, вмешивался в развитие экономики, чтобы реанимировать ее. Однако ничего из этого не помогло. В апреле 1932 г. страна снова объявила себя банкротом. А Венизелос проиграл выборы.

Конец демократии (1932–1941)

Левые и правые

На выборах 1932 г. вообще не было явных победителей. Две основные партии набрали почти поровну голосов и никак не могли прийти к консенсусу. Их споры о наилучших способах претворения Великой идеи в жизнь переродились в перебранку республиканцев и монархистов, фатально поддержанную армией, которая сама была глубоко расколота (за короткую историю Греции она уже четыре раза успела вмешаться в ее судьбу). Греческая демократия начинала напоминать средневековую междоусобицу маниотов. И несмотря на весь свой гений, Венизелос тоже нес за это ответственность.

Именно Венизелос усугубил Великий раскол, полностью проигнорировав соглашения о нейтралитете, достигнутые во время Первой мировой войны. Со всем своим «неистощимым красноречием» он озвучивал сверхамбициозную версию Великой идеи и в своей стране, и за ее пределами. «Экуменический» парламент 1926 г. был искренней попыткой объединения, которую мажоритарная система Венизелоса могла лишь подорвать. Аристотель, должно быть, волчком вертелся в могиле.

Как и во всей остальной Европе, греческая демократия начала делиться на левых и правых. Надо сказать, что греческие коммунисты тогда не представляли слишком уж большой угрозы — Советский Союз, настаивая на независимости Македонии, сильно снизил их привлекательность, — но Венизелос преувеличивал их опасность, чтобы заручиться еще большей поддержкой. По закону 1929 г., с энтузиазмом воспринятым позднейшими авторитарными режимами, любого человека, «высказывающего идеи, очевидно подразумевающие насильственное свержение существующей общественно-политической системы», ждала тюрьма. Было арестовано и брошено за решетку свыше тысячи человек. Можно сказать, что Венизелос умело вел государственный корабль к новым горизонтам в тихую погоду, но в шторм был не самым лучшим капитаном. Вторая Греческая республика, словно не имея компаса, металась в волнах политических бурь.

Когда выборы 1933 г. вернули власть роялистам, группа офицеров — сторонников Венизелоса попыталась совершить переворот. Он не удался, но в стране было введено чрезвычайное положение. Афинские улицы захлестнула волна жестокостей, а машину Венизелоса изрешетили пулями в попытке его убить. В марте 1935 г. он подлил еще больше масла в огонь, поддержав восстание в Северной Греции и на островах. Оно потерпело поражение, а уже пожилой к тому времени Венизелос был вынужден покинуть страну, где был заочно приговорен к смерти. Спустя год он скончался в Париже.

Конец республики

На референдуме, проведенном роялистами, 98 % греков высказались за восстановление монархии, и Вторая Греческая республика тихо отошла в прошлое. В ноябре 1935 г. вернувшийся в