озеро и понеслась под водой. Струи омывали прозрачную шахту, по которой двигался лифт. Стремительно вылетев оттуда, она понеслась дальше в этой кишке, которая снова втянулась в город. После чего лифт остановился.

Мы вышли. И обнаружили себя в зале, похожем на крупную нору. Сколько хватало глаз, стояли стеллажи с книгами.

Паррис застыл у входа, благоговейно водя носом то в одну, то в другую сторону.

«Зал наших предков,» – пояснил он, – «Только Отец и братья первого уровня могут сюда попасть. Я не смел надеяться на такую честь. Но нам надо торопиться. Старшие братья почему-то не захотели посвящать тебя в тайны инженерии. Они не доверяют тебе или почему-то хотят, чтобы ты не смогла выполнить задание».

Воистину это было мудрое замечание! Мы стали пересматривать одну книгу за другой. Записи о первой истории, упоминания о Дэвона Лиид, книги по инженерии. Я понимала только картинки, поскольку читать не умела.

Видя как медленно движется дело, Экатолон предложил научить меня письменности. Обучающих детских книг здесь, конечно, не было. С тех пор как появились водные средства связи и хранения данных, не требовавших распознания символов для пользователей, письменный язык почти был забыт. Только инженеры, обслуживающие эти аппараты, обучались письменам.

Паррис чертил знаки, похожие на палочки и черточки. Медленно, как в трансе, символы поплыли в моей голове. Яркие, как искры, они складывались в простейшие слова. В нирване, у истоков мира, давно позабытый язык появился откуда-то из недр сознания.

Постой, друг! Я бывала здесь раньше.

Сады, что лежат у подножья планеты…

Они мне знакомы, о них пел мне ветер!

И светлой водой, наполняющей чашу

Я вижу молитвы о братьях о наших…

Эти строки из песни о Дэвоне Лиид первыми пробудились перед глазами. Я стала узнавать звуки чужого языка по замысловатым знакам.

Время, окружавшее нас, текло ровно и спокойно. Прошло около четырех смен, прежде чем мы, совершенно обессилевшие, покинули это пристанище знаний.

Вернувшись, я повалилась спать. Экатолон ушел. А вернулся он очень обеспокоенным – нам приставили слежку. Проходя в библиотеку, мы нарушали закон. Поэтому пришлось скрываться. Выскользнув через выход на крыше, мы несколько раз пересаживались. Поймав повозку недалеко от парка, мы доехали на ней до городского пруда, а оттуда, наконец, попали в библиотеку.

Теперь меня будто бы вела неведомая нить, заставившая броситься с порога книгохранилища к дальним стеллажам. Страх остановиться хоть на секунду гнал меня вперед, мимо сотен полок, пока, наконец, я не остановилась у одного стеллажа. След обрывался. Я стала вытаскивать одну книгу за другой, практически швыряя их на пол, взбивая столбы пыли, пока, наконец, не увидела ее. Именно она словно звала меня. Мой подбежавший товарищ глядел на происходящее с укором. Для него, казалось, не было ничего ценнее этих архивов. Он ползал по полу, собирая ценные экземпляры, пока я глядела во все глаза на свое сокровище.

Эта часть библиотеки слабо освещалась, но я хорошо помню черную надпись на темно-зеленом переплете: «Руководство к городу».

Изложение было очень объемным. Мы перетащили книгу к свету, который почему-то горел только у входа. Она начиналась с предисловия. «Наш город уже много веков плавает в водном поясе планеты. Его устройство чрезвычайно сложно и создано благодаря гению наших ученых. Цивилизация западного и восточного городов едина, однако существуют некоторые отличия в инженерной конструкции в соответствии с ментальными особенностями подвидов жителей». Эта фраза про подвиды меня несколько насторожила, однако, я вскоре забыла о ней. Меня гораздо больше занимали схемы сложных устройств генераторов, которые питали город. Сотни схем с подписями были труднопонимаемыми. Но Экатолон понимал практически все. Он многое мне объяснял. Терпеливо, как ребенку.

Когда книга была прочтена, мы сидели в недоумении. Потому что там описывалось только устройство восточной части города. Про западную же часть, в которую мне предстояло отправиться, было лишь написано о «некоторых различиях», которым был посвящен один параграф.

Паррис несколько раз внимательно прочел параграф, после чего заключил, что согласно этим отличиям, здесь явно не хватало глав.

Тогда я стала снова перелистывать книгу, но никаких зацепок не находилось. Пока на одной из страниц «о типах проводников импульсов «, я не увидела едва различимую точку, похожую на грязь. Я стала просматривать дальше, но тут на глаза мне снова попались знаки. Или то, что я приняла за знаки. Внизу страницы были еще две точки. Несколько раз перелистав книгу от корки до корки, я больше ничего не нашла. Потому отчаянно хваталась за малейшие зацепки.

Тогда я медленно поднялась и задумчиво побрела к стеллажу под номером один. Но там никакого продолжения отсутствующих глав быть не могло. Мы осмотрели его первым. Мне следовало искать где-то в другом месте. Долго бродила я по слабо освещенной зале, с трудом понимая, что делаю. Рассудок работал на пределе. Я еще раз открыла страницу с точкой. Проводники. Импульсы. Гидролиз… Эти слова я увидела впервые. Экатолон спешно объяснил мне, что они означают.

Выходит, даже для Отца знания давались не полными. С этим надо было смириться. Но что-то здесь было не так. Я вновь принялась просматривать стеллажи один за другим, пока не увидела надписи на книгах со словом «Проводники».

На самой верхней полке первая книга. Мы вытащили ее. На первой странице снова стояли точки. Разбросанные местами, они образовывали букву «исен». По количеству их было одиннадцать. Как и предыдущую, я внимательно ее изучила. Но больше ни точек ни знаков не было.

Мы всюду пытались найти что-нибудь похожее, начали даже хвататься за все книжки с буквой «исен», пока Экатолон не хлопнул себя по плечу и не воскликнул: «Исен»! Это знак Отца в усыпальницах под городом, куда мы лазили отроками!»

Догадка показалась нам хорошей. Мы сложили книги, как могли, аккуратно на полки, после чего покинули библиотеку навсегда. Здесь нам нечего было более искать.

Лифт на большой скорости уводил из маленького темного отсека, уплывавшего в зеленоватом тумане. Город приближался к дневной части, отчего от озера шел туман.

Двигатели взревели, и мы, глядя на землю под нами, увидели как город тронулся. включилось автоматическое пилотирование, которое отнесло его назад, на десяток километров ближе к ночной зоне. Внезапно свет погас. Мы неслись в кромешной темноте.

Выехав из постамента в городской библиотеке, я и мой товарищ с облегчением вздохнули – никого в зале не было.

Но по дороге Экатолон внезапно выплеснул жидкость из переговорного стаканчика, буквально оторвав его от