Поскольку в Санто-Доминго большинство искателей приключений были на стороне Никуэсы, они нашли весьма разумным это предложение, и оно было поддержано завсегдатаями перекрестка Четырех улиц, а для его высокомерного противника, как и рассчитывал Никуэса, это стало сокрушительным ударом.

Пять тысяч кастельяно золотом составляли больше тридцати тысяч дуро, внушительная сумма по тем временам, и Охеда не знал, что ответить: денег у него практически не осталось, но он был слишком тщеславным, чтобы признаться в этом.

В итоге он выбрал решение в духе своего характера.

– Я лично найду его, – сказал он Писарро и Куэвасу, – дам ему затрещину, как обычному простолюдину, и он вынужден будет выхватить свою шпагу.

По счастью, о дуэли узнал благоразумный Хуан де ла Коса. Хотя он был человеком не менее храбрым, чем эти двое, но в нем уже не оставалось их юношеского безрассудства, и потому он посчитал целесообразным выступить посредником между двумя чересчур разгоряченными губернаторами.

Он ходил от одного к другому, пока наконец не добился от них согласия, что река Дарьен, или Атрато, станет линией, разделяющей два губернаторства.

Но организовать таким же образом разделение острова Ямайка он не мог, поскольку не имел права вмешиваться в дела адмирала Диего Колумба. А тот в свою очередь был обижен, что король раздает земли Верагуа, поскольку полагал, что они принадлежат его семье, ведь именно он являлся наследником всех привилегий своего отца, дона Христофора Колумба.

Он продолжал верить в то, что в соответствии с Капитуляцией Санта-Фе[19] никто, кроме Колумбов, или тех, кого они уполномочили, не мог отправиться на поиски земель Великого Хана. К тому же дон Фердинанд Католик в том случае, если хотел организовать какую-либо экспедицию на Материк, должен был договориться с его дядей, доном Бартоломео Колумбом, который уже побывал в тех землях и во время четвертого плавания старого адмирала попытался основать там колонию Белен.

Однако король Испании не желал вступать ни в какие новые отношения с семейством Колумбов, помня, что первый адмирал, как многие поговаривали, пытался объявить независимость Санто-Доминго с помощью генуэзцев. Кроме того, были и серьезные экономические причины для этого нежелания. Колумбы постоянно требовали оплаты расходов их экспедиций из королевской казны, а потому Фердинанд Католик, всегда остро нуждающийся в деньгах на ведение войн за Неаполитанское королевство и на границе с Францией, предпочитал раздавать титулы и привилегии, которые ему ничего не стоили, капитанам и мореплавателям, способным организовать экспедиции на поиски новых земель за свой собственный счет.

Поскольку остров Ямайка находился рядом, молодой адмирал Диего Колумб захватил его и направил в Испанию письмо с объяснением причин этого поступка. Чтобы противостоять передаче королевских привилегий в пользу Охеды и Никуэсы, он отправил на Ямайку семьдесят воинов под командованием самого храброго из своих капитанов по имени Хуан де Эскивель с целью завладеть островом и сохранить его в подчинении губернатора Санто-Доминго.

Охеда узнал об этом решении адмирала лишь в тот момент, когда ступил на борт корабля. Диего Колумб боялся его вспыльчивости гораздо больше, чем дипломатии Никуэсы, и страстно желал увидеть его подальше от Санто-Доминго как можно скорее. Поэтому он всячески способствовал выходу в море скромной армады Охеды под командованием Хуана де ла Косы.

Флотилия состояла из двух каравелл, прибывших из Испании, и пары небольших бригантин, приобретенных в Санто-Доминго, общий экипаж которых состоял из трехсот человек.

Франсиско Писарро стал одним из заместителей дона Алонсо. Куэвас не имел какой-либо официальной должности и находился рядом с губернатором как его доверенное лицо.

Эрнан Кортес в самый последний момент не смог вместе со всеми погрузиться на корабль. За несколько недель до этого на него во время охоты скатился валун и повредил колено так, что оно распухло и не позволяло двигаться. Кортес пообещал присоединиться к Охеде некоторое время спустя, когда из Санто-Доминго отправится подкрепление, организованное бакалавром Энсисо.

Благоразумный Хуан де ла Коса полагал, что экспедицию лучше разбить на две части, чтобы получить свежую провизию и новых людей к тому моменту, когда они уже смогут основать колонию в подходящем месте залива Ураба.

Если бы не ранение, Эрнан Кортес отправился бы в эту экспедицию, большинство участников которой погибло, и даже если бы ему удалось спастись, как Писарро, он на долгие годы остался бы в Дарьене и Панаме, не совершил бы своих блестящих завоеваний в Мексике, и его слава досталась бы другим капитанам.

Лусеро осталась заниматься хозяйством, и как самая привычная к жизни в колонии, казалось, руководила семьями остальных участников экспедиции. Жена и дочери Хуана де ла Косы, недавно обосновавшиеся в Санто-Доминго, всегда обращались за поддержкой и советом к энергичной соотечественнице.

Индианка Изабель оставила своих ребятишек-метисов в семье Куэваса; Лусеро заботилась об их воспитании, в то время как Изабель отправилась со своим мужем на эту опасную охоту за золотом вдоль побережья Материка.

Охеда, губернатор Новой Андалусии, лишь на пирсе Санто-Доминго, уже собираясь запрыгнуть в лодку, узнал о том, что молодой адмирал перехватил господство на Ямайке у него и Никуэсы, и тут же взорвался от ярости, разразившись бранью в адрес вице-короля; дон Алонсо пообещал, что отправится на этот остров и захватит его сразу после того, как уладит более срочные дела в своем губернаторстве.

– Клянусь Пресвятой Девой, – крикнул он уже с борта своего судна, вытянув руку в подтверждение клятвы, – что если я обнаружу на Ямайке капитана Хуана де Эскивеля, я отрублю ему голову.

Все, кто слышал это, зная характер Охеды, не сомневались, что эта клятва не была пустой бравадой.

– И он сделает это, – говорили в городе.

Маленькая армада под командованием Хуана де ла Косы, расправив все паруса, взяла курс на запад.

Флотилия Никуэсы должна была поднять якоря спустя несколько дней. Губернатор Кастилии-дель-Оро после отплытия своего соперника почувствовал себя гораздо спокойнее.

Поскольку при разделе двух губернаторств знаменитое Верагуа досталось именно Никуэсе, большинство моряков стремились попасть в экспедицию под его командованием, и в результате количество записавшихся было таким огромным, что потребовалось купить еще один корабль, чтобы взять всех на борт.

Такой же щедрый транжира, как и его противник Охеда, он уже потратил столько средств, что, несмотря на все свое богатство, оказался по уши в долгах. А поскольку большинство кредиторов знали, что адмирал недоволен этой экспедицией, то в стремлении завоевать его благосклонность чинили Никуэсе всевозможные препятствия.