– Ваше преподобие, зачитайте формулу, – скомандовал Охеда одному из монахов.

И в зловещей тишине зазвучал голос церковника, зачитывающего это произведение юристов и теологов с таким жаром, словно индейцы могли понять его.

– Я, Алонсо де Охеда, – читал он, – слуга высочайших и всемогущих королей Кастилии и Леона, покорителей варваров, будучи их вестником и капитаном, извещаю вас и требую, чтобы вы хорошо усвоили, что Бог, Наш Сеньор единый и вечный, сотворил небо и землю, и мужчину и женщину, от коих произошли мы и вы…

И так он продолжал зачитывать формулу Требования, объясняя индейцам суть католической веры, верховную власть Святого Петра и его наместника папы римского над всем родом человеческим, о даровании римским понтификом королям Испании всей этой части мира, вместе со всеми землями и их обитателями, призывая всех, кто слышит этот документ, исповедовать истинную христианскую веру и признать владычество папы римского и верховную власть католических королей, угрожая при этом, в случае отказа, объявить им войну, разрушить их деревни и жилища, а женщин и детей обратить в рабов.

Документ был очень длинным, и монах читал его с торжественной неспешностью. Куэвас, хотя и не слышал раньше Требования, счел документ слишком скучным и развлекался тем, что разглядывал группки индейцев, которые стояли шагах в пятидесяти от него.

Казалось, дикари, пораженные этой монотонной церемонией, находили в ней нечто магическое. Из глубины зарослей доносились крики и рёв раковин. Шум стихал, когда краснокожие воины, издававшие его, выходили из джунглей на берег и, оказавшись на открытом пространстве, молча застывали рядом со своими соплеменниками, разглядывая чародея в длиннополой одежде, с наполовину выбритой головой и белыми листами в руках, который все говорил и говорил, стоя перед ними.

Иногда шум, доносившийся из леса, становился настолько сильным, что монах прерывал свое чтение, замирая в суровой позе апостола, увидевшего, что прервали его проповедь.

– Продолжайте читать, ваше преподобие, – тихо приказал Охеда.

– Кричат они или молчат – хрен редьки не слаще, чтобы они понимали! – сквозь зубы пробормотал Хуан де ла Коса.

Куэвас начал догадываться, что ситуация становится напряженной, и рука его инстинктивно потянулась к мечу.

Монах снова прервал чтение своего бесконечного документа. Брошенный камень чиркнул по краю листа, сложив его вдвое. Тут же несколько дротиков и стрел полетели в сторону группы белых, стоящих впереди, и, описав дугу, вонзились в песок.

– Хватит читать, падре! – воскликнул губернатор, задрожав от ярости.

В то же самое мгновение прямо перед ним вырос индеец с боевой раковиной в руках и оглушил их ревом, которым индейцы сопровождали свои действия.

Как обычно перед сражением, Охеда почувствовал накатившую волну ярости. Высаживаясь с корабля, он привязал к поясу образок Пресвятой Девы, и теперь бросил на него быстрый взгляд, словно обращаясь к нему в немой молитве.

– Именем Сантьяго, вперед!

Издав этот вопль, губернатор выхватил меч и, прикрывшись щитом, стремительно и храбро бросился на противника. Ветеран Хуан де ла Коса сразу последовал его примеру с таким бесстрашием, словно желал этой битвы.

Остальные солдаты тут же с яростью бросились на дикарей, окружив их и вынудив отступить, после того как под первыми же ударами противники покатились по земле, окрасив песок на берегу кровью. Часть индейцев была захвачена в плен, а на мертвых и живых телах солдаты нашли золотые пластинки, хотя и довольно низкого качества.

Воодушевленный этой победой, Охеда решил продолжать движение в глубь территории, взяв в проводники нескольких пленников. Хуан де ла Коса вновь ему напомнил о благоразумии. Ведь его друг уже убедился, с какой отвагой сражаются эти варвары. Отправляться на их поиски в леса будет гибельным безрассудством. Однако губернатор не прислушался к нему и начал поход в глубь побережья, а верный мореплаватель с грустью на лице отправился вслед за ним с мечом в руках, словно предчувствуя, что все они идут на верную смерть.

Довольно долго испанцы шли по джунглям, пока не достигли равнины, на которой были разбросаны хижины индейцев; там их поджидала толпа дикарей с дротиками, копьями, щитами и луками в руках.

Дон Алонсо снова издал боевой клич, испанцы ринулись в атаку и после кровопролитной стычки обратили индейцев в бегство. Однако восемь краснокожих засели в большой хижине и, словно герои эпоса, решили, что лучше умереть, чем показать спины могущественному врагу.

Они были прекрасными лучниками и стреляли отравленными стрелами, а потому испанцы не отваживались приблизиться к опасной хижине.

Охеда пришел в негодование и на чем свет стоит орал на своих людей:

– Не стыдно, что восемь голых индейцев держат вас в страхе?

Один из самых опытных воинов, задетый за живое этими оскорблениями, бросился выламывать дверь хижины под градом отравленных стрел, но одна из них воткнулась ему в грудь, и он тут же упал замертво.

Разъяренный дон Алонсо приказал забросить на крышу хижины горящие поленья, и огонь в считанные мгновенья поглотил грубое жилище вместе с восемью краснокожими героями.

В этой битве были захвачены в плен семьдесят индейцев – прекрасный товар для продажи в Санто-Доминго, так как жители этих земель были высокими, крепкими и годными для любой работы. Этот товар поможет бакалавру Энсисо облегчить бремя расходов.

Поскольку было важно сохранить эту живую добычу, Охеда поручил Куэвасу вместе с Писарро и несколькими солдатами вернуться назад к кораблям. С этой толпой рабов вернулась на берег и индианка Изабель. Пришло время воевать, и ее услуги переводчика уже были не нужны. К тому же индианка казалась растерянной и напуганной, словно кроткое животное, почуявшее запах опасности.

После осмотра хижин в поселении Хуан де ла Коса, ни на минуту не желавший оставлять Охеду, вновь предложил ему вернуться на корабль. Начинало смеркаться. Штурман изучил привычки индейцев и был уверен, что они, сосредоточившись в лесной чаще, с наступлением ночи попытаются вновь атаковать.

Но дон Алонсо и слышать не хотел об этом, его манила возможность захватить еще больше рабов и золотых украшений, пусть и плохого качества, а потому он продолжил яростно преследовать беглецов, все дальше углубляясь в джунгли. Для Охеды битва закончилась слишком быстро, и в опьянении сражения он жаждал возобновить борьбу с врагом.

Почти стемнело, когда они достигли поселения под названием Юрбако, выглядевшего совершенно покинутым. Его обитатели, забрав все свои пожитки, сбежали в лесную чащу.

Испанцы были уверены, что после двух таких кровопролитных стычек индейцы пребывают в ужасе; воины бросились обыскивать их жилища, рассредоточившись по индейским хижинам, разбросанным в лесу и отделенным друг от друга зарослями кустарника.

Хуан де ла Коса в предчувствии приближающейся опасности беспокоился все больше и больше, и внезапно его худшие опасения подтвердились.