– Просто – что? – тряхнула головой девушка, – просто убили свои же собственные сограждане? Свой собственный император? Человек, который должен защищать своего последнего поданного до своего же последнего вздоха, до последней капли крови?

– Ну, это уже конспирология, – рассмеялся Пол, не дав возможности ответить, может и к лучшему, Филу, который, совершенно не владея достаточной компетенцией в вопросе, пытался обосновать бытующую точку зрения, цитируя по памяти широко растиражированные выжимки из новостных блоков официальных каналов Империи.

– А может и нет, – раздался голос, который до сих пор оставался безучастным с одной стороны, но внимательно следившим за ходом беседы с другой, – тем более, как еще интересно, можно было бы объяснить продолжающуюся более полувека власть одного человека, как не попыткой скрыть собственные преступления, которые можно будет легко обнаружить, если к власти придет незаангажированный правитель?

– Кайл, и ты туда же! – развёл руками Пол, – в общем, всё возможно, я даже спорить не буду, соглашусь только с тем, что Дэвид был бы все-таки отличным Императором! – рассмеялся Пол, которому явно уже наскучила эта тема, а посему он решил уже закрыть ее на сегодня.

– Одобряю! – радостно воссиял Дэвид, начав опустошать стакан вместе с Филом и Дженни, которые поддержали их общий тост.

– Может, правда, это был не сам Харт, с винтовкой, но уже точно кто-то из… – вполголоса, практически на ушко Виктории, прошептал Кайл, сумев каким-то образом перекрыть как музыку, что гремела прямо под ухом, так и радостные вопли их друзей. Однако для Виктории эти слова звучали громче и четче любых иных слуховых раздражителей, и прежде, чем Кайл успел закончить мысль, Виктория уже поднималась из-за стола, напоследок кивнув своему новому собеседнику, который тут же, все правильно высчитав, захватил, буквально налету, бутылку с двумя бокалами, направившись следом за Викторией в более приватную обстановку.

 – Я даже знаю, что было дальше, – улыбнулся Кевин.

– Правда, и что же? – в ответ радостно осведомилась Виктория.

– Ну, что могут делать мужчина и женщина наедине, даже не знаю.

– Ты слишком торопишь события! – расхохоталась девушка.

– Разве? По мне, так я наоборот пытаюсь представить те события твоей юности в более… хмм… реалистичной перспективе их развития.

– А, то есть ты, получается, уже и лучше меня самой знаешь, каким именно образом интерпретировать то или иное…

– Не знаю, – перебил ее Кевин, – но я уверен, что неслучайно увидел тебя в аэропорту.

Виктория замерла, вспомнив мгновенно о том эпизоде, который практически выветрился из ее памяти.

– Правда? – стараясь не придавать этому особого значения, хотя внутри девушка так и клокотала от чувства какого-то неописуемого, с позволения сказать, метафизического восторга, – и как же думаешь, почему так случилось, и самое главное – зачем?

– Увидим, – откидывая в сторону больничную простыню и свесив ноги с кровати, проговорил Кевин. Виктория уже было привстала, чтобы помочь ему, однако молодой человек жестом успокоил ее, дав понять, что передвигаться может уже и самостоятельно, – но всё это… То есть, я имею ввиду, каков вообще шанс того, что я, выходец из Конгресса, и ты… Ты ведь правда из Империи?

Виктория кивнула головой, тем самым подтверждая сей факт – на сто процентов «имперка», немного грустно улыбнулась она.

– Так вот, – продолжил Кевин, – какова вообще была вероятность того, что мы – что принадлежат столь разным мирам, смогли бы встретиться тут – так сказать, на нейтральной территории…

– Такой уж и нейтральной? – саркастически посмотрела на своего собеседника Виктория.

– Я же не в политической коннотации это подразумеваю, – нахмурившись, отмахнулся Кевин, – я в общем же говорю, ну ты ведь поняла?

Виктория лишь развела руками, доверительно улыбнувшись.

– В общем, каким это образом двое лиловых смогли внезапно зацепиться взглядом друг с другом на земле, где большая, если не вся часть населения, не считая приехавших на открытие Международных Игр туристов, лиловокожие? И как именно мы это запомнили? И почему мы вновь встретились там, вместе с теми… – Кевин слегка помрачнел, – солдафонами? И почему ты сейчас тут, а не выполняешь свой журналистский долг?

– А откуда ты узнал, что я журналист? – покосилась недоверчиво на Кевина Виктория, затем тут же вместе с ним рассмеявшись.

– Ну, знаешь, вместе с твоим оборудованием, – Кевин указал на футляры с техникой, что притащила Виктория, что лежали подле кровати, – и вообще, по твоим рассказам не так уж сложно было понять, кем именно ты являешься, ну а вообще – я мог бы подумать что угодно, но то, что ты так привязана к этой… Гелле, да?

Виктория кивнула.

– Обычно такой нескрываемый восторг, который испытываешь ты, могут продуцировать только люди, всерьез увлеченные тем же самым занятием. Я угадал?

Виктория утвердительно кивнула вновь.

– Однако, – с этими словами она покосилась на свое записывающее устройство в виде кольца на запястье, – со временем твоя мечта испаряется, и ты уже напрочь забываешь, зачем вообще ты этим всем занимался и к чему на самом деле стремился.

– Что ты имеешь ввиду?

– Когда я была молода, я действительно безоговорочно верила в безжалостность своего родного острова и видела в госпоже Фландерс ту силу, что могла бы искоренить ту манию величия и тягу к насилию над своим собственным и соседними народами, однако, когда становишься взрослее, то понимаешь, что далеко не все так просто… И вот даже вчерашнее безусловное зло кажется уже в чем-то даже абсолютно необходимым, ведь иначе, наверное, просто и быть не могло в рамках нашей реальности и ее условностей. Тем более, узнать всё это наверняка можно как раз лишь в военное время. Но сейчас нас всех свел праздник, поистине международное событие, символ Мира! И я нахожусь тут сегодня, а не несколько десятков лет назад, поэтому… Какая тут может быть война?

 – Похоже, что твои дружки хотят испортить нам праздник и слегка потрепать мне нервишки прямо перед праздником, – попивая из маленького хрустального бокальчика темную жидкость, не без удовольствия растягивал слова мужчина, неторопливо прохаживаясь вокруг повешенного вниз головой пленника под размеренный, только ему одному ведомый такт, своего рода неслышимые часы, что расчерчивали пространство на секунды, которые медленно плавились во влажном воздухе комнаты.

– Но ты не волнуйся, я не дам им публично стать виновниками трагедии, по крайней мере, не сейчас. Тем более, на остров уже прибыл, – едко ухмыльнулся человек, опустившись на корточки и вплотную уставившись на подвешенного узника, чье лицо больше напоминало гротескную маску, пораженную в больном воображении ее создателя обширной гематомой, – о, прости, на остров уже прибыла новая императрица, и это будет означать начало новой эпохи моей любимой Империи.