Маркус скрутил солнечные батареи, пока я валялась в отключке.

– Черт возьми!

Я падаю на сиденье и бью по рулю. Гудок джипа разносится по округе.

– Они забрали их, – говорит Коул.

Я киваю и закрываю лицо ладонями.

– Но это не все, – медленно говорит он. – Катарина, что они сделали?

Вздохнув, я смотрю на него сквозь пальцы.

– Маркус вырезал одно из моих функциональных ядер. Моя панель теперь не работает, и я не уверена, заработает ли вообще.

Пару секунд Коул молчит, а затем открывает дверь и выпрыгивает из машины.

– Вылезай! – кричит он, обходя джип вокруг. – Вылезай, Катарина, сейчас же!

– Нет! – Я хватаюсь за руль. – Мы не можем вернуться!

Он распахивает водительскую дверь, хватает меня за талию и вытаскивает на дорогу.

– Они украли наши солнечные батареи! – кричит он. – Они разрезали тебя. И ты продолжаешь защищать их? Быстро на пассажирское сиденье. Мы возвращаемся.

– Нет! – вскрикиваю я. – У нас нет на это времени. Нам нужно ехать дальше!

– Как? – оглядываясь вокруг, кричит он. – Как нам теперь добраться до лаборатории? У нас нет топлива, нет солнечных батарей! Того запаса, что у нас остался, нам точно не хватит. А ведь еще нужно найти клон-бокс!

– Мы что-нибудь придумаем.

Его глаза сверкают.

– Я уже кое-что придумал. Мы возвращаемся назад и забираем наши чертовы солнечные батареи.

Я провожу руками по волосам. Он буквально трясется от ярости и сжимает кулаки, когда смотрит в ту сторону, откуда мы приехали.

И тут я замечаю, что его повязка пропитывается кровью.

Черт, Коул дрожит не от ярости. У него разошлись швы, и тело впадает в шок.

– Коул, – протянув к нему руку, зову я. – Ты…

Он отступает назад.

– Нам нужны эти солнечные батареи. Мы должны вернуться.

– Коул, послушай меня. У тебя идет кровь.

Сквозь хло́пок проступают алые пятна, а на груди появляется испарина.

– Я буду в порядке, – говорит он.

– Неправда. Ты же не считаешь себя неуязвимым?

– Я буду в порядке, – моргнув, повторяет он, а затем по его телу вновь пробегает волна дрожи.

Его лицо бледнеет, ноги подкашиваются, и он начинает заваливаться на джип.

– О нет, нет, – выдыхаю я и, подскочив к нему, подставляю свое плечо. Его кожа холодная и липкая от пота. – Ты мерзнешь, Коул. Тебе не стоит садиться за руль.

– Но нам нужно…

– Садись в чертов джип, – обхватив его лицо, командую я. – Тебе нужно отдохнуть. Ты нужен мне. Я не справлюсь с этим в одиночку.

Он еще мгновение смотрит на меня, а затем успокаивается.

– Хорошо, – наконец шепчет он.

Взвалив на себя его вес, я тащу его к задней двери и с трудом открываю ее. Пошатываясь, он залезает внутрь, пока я расталкиваю в стороны коробки, чтобы освободить ему достаточно места. Застонав от боли, он ложится на бок. Пятна крови на повязке превращаются в пугающую струйку.

– М-мне нужно согреться, – заикаясь, говорит он. – Мой модуль работает от тепла. Чтобы он начал исцеление, мне нужно поддерживать высокую температуру тела.

– Поняла.

Я хватаю один из спальных мешков «Картакса» и выдергиваю его из чехла, а затем залезаю позади него, распихивая коробки.

– Постарайся не двигаться. – Я набрасываю на него мешок. – И все будет хорошо.

Но мне с трудом удается говорить спокойно. Руки Коула дрожат, лицо побледнело, а зрачки сузились до маленьких точек. Мне нужно согреть его, чтобы запустился исцеляющий модуль. И, судя по тому, как он дрожит, нужно сделать это как можно быстрее.

– Так, закрой глаза. – Я снимаю куртку и майку.

– Ч-что ты там д-делаешь?

Его зубы стучат так сильно, что он едва может выговаривать слова, но все равно поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Я же сказала, закрой глаза. – Оставшись в бра, я ложусь рядом с ним и залезаю под спальный мешок, прижавшись грудью к его спине.

– Т-ты должна была сначала купить мне выпивку, прежде чем т-тащить к себе в постель.

– Заткнись, – обхватывая его грудь, шепчу я.

– К-когда все закончится, я расскажу К-крику, что ты ко мне приставала.

Фыркнув, я прижалась щекой к его шее.

– Только не рассказывай об этом своей девушке. А то она, скорее всего, надерет мне задницу.

Он замолкает на мгновение, пока его тело сотрясает дрожь.

– Я-я не знаю, прошло уже столько лет. Она никогда не пыталась связаться со мной…

– Тсс, – обнимая его, шепчу я. – Не думай об этом, хорошо? Лучше постарайся расслабиться.

Он кивает, приподнимает руку и проводит пальцами по моей руке. Я чувствую его пульс на запястье и шее, в местах, где соприкасается наша кожа. Мы лежим молча, пока медленно стихает дрожь. Его тело согревается, а дыхание становится спокойным, размеренным. А значит, он засыпает.

Я сильнее прижимаюсь щекой к его шее, и уши заполняет гул от бегущей в его венах крови. Кажется, что там, где соприкасаются наши тела, искрит электричество. Этот момент никто бы не назвал романтичным, но почему-то я не могу перестать думать о том, что он держит меня за руку.

Я понимаю, что это ничего не значит. У нас обоих есть любимые, к тому же он все еще не отошел от наркоза, так что, скорее всего, даже не осознает, что делает. Но несмотря на это, я чувствую, как меня окутывает запах его лосьона после бритья и мускусный аромат его кожи.

И внутри, словно огонь, разгорается какое-то чувство.

Дыши глубже, Катарина.

Кажется, у меня проблемы.

Я заснула за спиной у Коула, но, видимо, ночью мы перевернулись, потому что сейчас сжимаем друг друга в объятиях. Я прижимаюсь к его теплой груди своей щекой, от дыхания слегка шевелятся волоски, а рукой он слегка касается моей шеи.

И хотя наше положение кажется невероятно интимным, я понимаю, что это ничего не значит. В джипе так холодно и тесно, что нет ничего страшного в том, чтобы прижиматься друг к другу в поисках тепла.

По крайней мере, в этом бы не было ничего страшного, если бы меня не охватывало чувство, что я наконец-то нашла давно утерянную часть себя. В этом бы не было ничего страшного, если бы я не проснулась, ощущая его запах и еще сильнее сжимая его в объятиях. И выдыхая его имя.

Его имя.

Я напрягаюсь, когда произношу его, и тут же его светло-голубые глаза медленно открываются, он удивленно смотрит на меня. Не знаю, услышал ли Коул меня, но уже через секунду он выпускает меня из рук и поворачивается на спину, потирая лицо так, словно пытается согнать остатки сна.