Он понял.

– Упал в пропасть?! Ну вы даете!

– Не стоит приписывать нам чужих достижений, – деловито заметила Нинель Николаевна. – Идемте отсюда. Нужно поскорее вызвать полицию. Я проверяла, здесь связи нет.

– Вы правы, – Богдан прошел несколько метров и, потеряв равновесие, покачнулся.

Поддержав его, Элина спросила:

– Ничего не хочешь нам объяснить?

– Нет, не хочу! – резко ответил он.

– Совершенно очевидно, что эти люди пришли по твою голову. Из-за тебя мы чуть не погибли.

– Давай без нравоучений. Сосредоточься на другом: спуск будет нелегким, придется мне помогать.

– Кружится голова? – участливо поинтересовалась Лидия.

Пошатываясь, Богдан добрался до лестницы и, оглянувшись на девочку, приказал:

– Не смотри! – Нисколько не церемонясь, он отбросил трупы в сторону, освободив проход на лестницу. – Нам нужно успеть спуститься до начала прилива, иначе придется ждать наступления темноты и возвращаться на Родос ночью.

Его опасения подтвердились, к лагуне они спустились в половине четвертого, когда вода поднялась настолько, что была видна лишь верхняя часть тоннеля.

Но ужас ситуации заключался в другом: ни катера, ни старика-капитана в лагуне не было.

– Он бросил нас! – испуганно крикнула Лидия, сойдя с последней ступеньки лестницы.

– Надеюсь, что это так… – хмуро сказал Богдан. – По крайней мере, тогда старик остался жив.

– Думаешь, его могли убить? – спросила Элина.

– Не исключаю, – ответил он. – Эти люди способны на все.

– Кто они? Ты их знаешь?

Богдан рассердился:

– Хватит вопросов! Нам лучше подумать, как отсюда выбираться.

– С божьей помощью выберемся, – пообещала Нинель Николаевна и оказалась права.

В дальней части лагуны они заметили надувную лодку, ее сорвало с береговой полосы приливом.

– На ней приплыли те, что были на лестнице, – догадался Богдан. – Скорее всего, их судно не прошло в тоннель. Оно где-то рядом.

Болгарин скинул рубашку и ринулся в воду.

Лидия кинулась за ним:

– Я с тобой!

Но бабушка изловчилась, схватила ее за платье и вынула из воды:

– Нечего тебе там делать! Богдан справится сам!

Доплыв до резиновой лодки, Богдан подогнал ее к гроту, втолкнул в узкое пространство и, прежде чем скрыться, выкрикнул:

– Как только я найду судно, вернусь за вами.

Он скрылся в гроте, и женщины приготовились ждать.

Нинель Николаевна строго велела внучке:

– Снимай свое платье!

– Зачем? – заупрямилась та.

– Оно совершенно мокрое.

– На солнышке быстро высохнет, – беспечно ответила Лидия и подобрала с камней рубашку Богдана.

– Скоро стемнеет, и станет холодно. – Нинель Николаевна выхватила у нее рубашку и развернула: – Надень пока это.

Такой вариант вполне устраивал девочку, и она согласилась.

Потом они расселись на лестнице: Лидия чуть выше, Нинель Николаевна с Элиной внизу.

– Какой страшный день… – сокрушенно проронила профессорша. – Разве могла я предположить, что все так закончится. – Она тяжело вздохнула: – Да еще и вас втравила в эту историю.

– Не стоит вам себя обвинять, – Элина тронула ее за руку. – Совершенно очевидно, что все случилось из-за Богдана. Не будь его, мы сейчас были бы на полпути к Родосу.

– Все началось с меня. Из-за одного неверного решения все пошло кувырком. Далась мне эта экскурсия!

– Это был подарок для внучки.

– Рада, что вы меня понимаете. В ее возрасте сложно интересоваться догматами раннего христианства. Необходимы более живописные впечатления.

– Да, кстати… – Элина с тревогой взглянула на Нинель Николаевну. – Вы расслышали предсмертные слова Серхата?

– Если не ошибаюсь, он процитировал строку из обращения Апостола Павла к римлянам: ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем.

– С чего бы вдруг… – мрачно усмехнулась Элина.

– Если хотите, попробуем разобраться.

– Как?

– Я расшифрую смысл этой фразы, и мы сформируем гипотезу.

– Слишком мудрено, – усомнилась Элина.

– Только на первый взгляд, – твердо заключила профессорша.

– Ну что ж, давайте попробуем.

– Христианский теолог Ориген растолковал эту фразу так: он приравнял служение религии к воинской службе. В его трактовке тем, кто служил греху, полагалось божье возмездие – бесславная смерть. Своим же воинам Бог жаловал вечную благодать, загробную жизнь во Христе.

– Что-то мне подсказывает, что наш экскурсовод рассчитывал на вечную благодать, – предположила Элина.

– Значит, он считал себя божьим воином.

– Не слишком-то все складывается.

– Будем считать, что это наше предположение. – Нинель Николаевна обернулась и, оглядев Лидочку, прикоснулась губами к ее лбу:

– Да у тебя температура! – профессорша стянула с себя трикотажную кофту: – Укутайся и сядь рядом со мной.

– Ну бабушка… – заныла девочка, и в ее голосе послышались тревожные нотки больного ребенка.

– Не спорь! – Нинель Николаевна завернула девочку в кофту и усадила рядом с собой. – Только этого не хватало – затемпературить при таких обстоятельствах. Что я скажу твоей матери?

– А ты не говори, и она не узнает.

Уже через час девочкой овладела лихорадка, и она стала бредить. Нинель Николаевна не находила себе места. Она то смотрела на прираставший зев тоннеля, в надежде увидеть там спасительную лодку с Богданом, то устремлялась к внучке, чтобы переменить компресс, дать воды и хоть немного сбить температуру.

Элина тревожилась не меньше профессорши: уже наступали сумерки, а, как известно, южные ночи холодные. В таких условиях состояние девочки неизбежно ухудшится.

Она сняла с шеи цепочку с кулоном и надела на Лидию.

– Зачем? – насторожилась Нинель Николаевна.

– Этот кулон всегда мне помогал.

– Вот только не говорите глупостей.

– У вас есть другие варианты? – поинтересовалась Элина и выдала жесткое резюме: – Пусть висит.

Время тянулось мучительно долго. Минуты казались часами, а часы – вечностью. Все усугубилось наступившей темнотой, прерывистым дыханием Лидии и мыслями о том, что наверху остались три мертвеца.

– Кажется, вы говорили, что кулон – память о вашей маме?

– С ним связана интересная история, – глядя в темноту, Элина улыбнулась.

– Расскажете? – Нинель Николаевна прижала к себе внучку. – Чтобы не сойти с ума, нам нужно говорить.

– Почему бы нет. У нас достаточно времени. – Прислушавшись к какому-то всплеску, Элина продолжила: – Все произошло в селе Троицком Калужской области, где-то рядом с Козельском.

– Знаю-знаю, – пробормотала Нинель Николаевна. – Там рядом Оптина Пустынь.

– В конце семидесятых мама училась в университете, их стройотряд отправили туда на сельхозработы. Машины привозили на ток зерно, а студенты сгружали его лопатами. Случилось так, что ток заполнился, и председатель велел сгружать зерно в заброшенную церковь.

– Ну да… – профессорша потрогала губами лоб спящей Лидочки и огорченно вздохнула: – Да что же это такое…

– Мама интересно об этом рассказывала. Когда с церкви сняли замо́ к и открыли дверь, внутри почти не было пыли, и все большое пространство пронзали солнечные лучи, которые проникали внутрь через оконца под куполом.

– Церковь была заброшенной?

– В течение многих лет. Но, как мама рассказывала, было ощущение, что ее закрыли только вчера.

– Странно, что не разграбили.

– Там кто-то побывал: на полу валялись церковные подсвечники и что-то еще. Было видно, что разорители искали драгоценные металлы, а не святыни. Они украли золоченые оклады, посеребренную посуду и кое-какие иконы. Когда по селу разнеслась весть, что церковь открыли, туда набежали старухи. Они стояли на пороге и молились.

– Внутрь не пустили?

– Церковь была осквернена, и чтобы молиться внутри, ее должен освятить священник. Верующие рассказали студентам, что в центральном нефе[122] хранилась какая-то святыня, но никто не сказал какая. На полу валялось несколько дешевых ковчежцев. Мама увидела кусочек дерева, на котором был выжжен крест. Когда она взяла его в руку, он показался ей теплым.

– Да-да… – подтвердила профессорша. – У меня возникло такое же чувство.

Нинель Николаевна прикоснулась ко лбу и потом ощупала тело внучки.

– Она вспотела!

– Значит, жар спал. – Элина тихонько рассмеялась: – Я же говорила, что кулон поможет.

Профессорша переодела Лидию в подсохшее платье и прижала ее к себе:

– Слава тебе господи! Кажется, обошлось. – Через минуту снова заговорила: – Знаете, дорогая, а ведь именно так, выжженным крестом, маркировали частицы Животворящего Креста, который привезла из Иерусалима в Константинополь Святая Елена.

– Но как эти частицы оказались в России? – поинтересовалась Элина.

Нинель Николаевна заметно оживилась:

– Один