а Нинель Николаевна воскликнула:

– Боже, какая прелесть. Откуда это у вас?

Богдан вернулся на свое место и ответил:

– Я купил эту безделушку в Эфесе, в серебряной лавке. Рад, что она пригодилась.

– А я видела эту лавку, – заметила Элина. – В ней продавались христианские символы.

Официант разлил по бокалам шампанское. Для Лидии принесли стилизованную под древность каменную чашу с пузырящимся напитком.

Она вопросительно посмотрела на бабушку:

– Можно?

Та улыбнулась:

– Конечно! Это безалкогольное шампанское!

Все выпили за здоровье девочки, и за столом воцарилось благостное молчание, которое вскоре нарушила Нинель Николаевна. Она придвинула к себе опустевшую чашу и покачала головой:

– Надо же…

– Что? – спросила Элина.

– Как точно воссоздана. Такие чаши были в ходу у христиан. Их делали в Иудее в течение многих веков. – Она заглянула на дно и улыбнулась: – А рыбки-то нет…

Заметив удивленные взгляды, вступил Теофилус Чезарини:

– Позвольте, я поясню.

– Прошу вас, говорите, – с почтением разрешила Нинель Николаевна.

– Ихтис по-гречески означает «рыба». А также это монограмма имени Иисуса, состоящая из первых букв его полного имени: Иисус Христос Божий Сын Спаситель. Именно рыба была символом первых христиан до появления креста. Божественный символ – крест – явился позже императору Константину в небе и привел его к победе над узурпатором императорской власти.

– Позвольте дополнить сказанное тем, что касается самой чаши, – заговорила профессорша. – Все слышали про Священный Грааль, но мало кто знает о возникновении этой легенды.

Лидия протянула:

– Ну-у-у, бабушка, опять ты за свое.

– Слушай и не бубни. Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо, – назидательно заметила Нинель Николаевна и охотно продолжила: – Когда Иисуса привели на суд Синедриона[98], в его состав входил Иосиф из Аримафеи. Он втайне почитал Иисуса и даже попытался его оправдать. Но заступничество не помогло, и после суда Иосифу передали суму Спасителя, в которой из всех богатств была лишь каменная чаша…

– Такая же, как эта? – спросила Лидия.

– Скорее всего, да.

– Иосиф прошел весь крестный путь вместе с Иисусом и не оставил его на Голгофе, – сказал Теофилус Чезарини. – А потом испросил у Пилата[99] разрешение снять тело Спасителя с креста и захоронить в гробнице, предназначенной ему самому.

– Но мы говорим о чаше, – вмешалась профессорша. – Так вот… Сопровождая Христа, Иосиф собирал в чашу капли его крови, не давая им пасть на землю. Когда наполнилась чаша, вскричал Иисус: «Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня?» И кровь его остановила ток. Тело Христа похоронили в гробнице Иосифа Аримафейского. Чашу со святой кровью Иосиф отнес к стекольщику. Тот поместил кровь в драгоценный сосуд для благовоний и запаял горло.

– Зачем? – спросила Лидия и переглянулась с Богданом. Он тоже скучал, но из вежливости изображал подобие интереса.

Кроме епископа и Нинель Николаевны была увлечена лишь Элина. Она подбодрила профессоршу:

– Пожалуйста, продолжайте. Я где-то об этом слышала, но не знаю историю целиком.

– Мы остановились на том, что стекольщик запаял горло сосуда с кровью Иисуса. На третий день Иосиф увидел, что запаянный сосуд пуст, и на чаше Господа нашего нет и следа крови. Он понял, что сбылось пророчество о Воскресении, отметил чашу символом рыбы и отнес ее на хранение в Иерусалимский храм. Но после разграбления храма римлянами священная чаша пропала, – закончив, Нинель Николаевна взглянула на епископа Чезарини.

Тот кивнул:

– В общих чертах вы все рассказали правильно.

– Так вот откуда происходит таинство причащения, – предположила Элина. – В том смысле, что вино в чаше – это кровь Спасителя.

Нинель Николаевна ответила быстрее, чем епископ:

– Представление вина как крови с последующим распитием – аналогия братания у язычников.

Но Теофилус Чезарини возразил:

– Обряд братания у язычников заключался в смешении крови участников с последующим испитием. А таинство Евхаристии появилось еще до страданий Спасителя на Тайной вечере. Подавая апостолам хлеб и чашу с вином, Иисус сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за вас предается, пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов».

– Как все сложно, – Богдан поднял глаза и вдруг увидел Ердына Экинджи. – А вот и наш янычар! Неужто освободили?!

– А чем я хуже тебя? – рассерженный турок сел на свое место. – Приветствую всех присутствующих. Я был освобожден еще утром, но мне потребовалось время, чтобы прийти в себя.

– И как? – беззлобно ухмыльнулся Богдан. – Совсем отпустили или на время?

– Все обвинения сняты. Я – вне подозрений.

– Да ну…

– У следствия есть неопровержимые доказательства. В твою каюту я не проник, как считают некоторые, – он выразительно покосился на Нинель Николаевну. – А зашел в присутствии горничной, чтобы забрать забытый телефон. Подчеркиваю: мой телефон!

В порыве раскаяния профессорша прижала руку к груди:

– Прошу меня простить, но вы так таинственно выскользнули из каюты и захлопнули дверь. И я не заметила там никакой горничной.

– Ее трудно было не заметить! – с нажимом произнес Экинджи. – В коридоре стояла тележка!

– Да-да, кажется, – припомнила Нинель Николаевна. – Но тележка стояла у соседней каюты. Кто мог подумать…

– Впрочем, дело не только в вас! – Ердын Экинджи с презрением оглянулся на Агнетту Зандберг, сидевшую за соседним столом. – Я предполагал, что эта девушка – бездушное существо. Но чтобы до такой степени…

– Не горячитесь, любезнейший, – одернул его епископ. – Не стоит говорить того, о чем потом пожалеете.

– Я?! Пожалею?! – турок огляделся, словно призывая их всех в свидетели. – В цивилизованном обществе люди соблюдают траур по близким. А эта особа, вместо того чтобы сопроводить убитую подругу к месту упокоения, делает вид, что ничего не случилось! – выплеснув возмущение, он чуть успокоился. – Да еще и обвиняет других.

– Вероятно, в Швеции к смерти относятся проще, – проговорила Элина. – Да-да, я где-то об этом читала.

– Она оклеветала вас? – участливо поинтересовалась профессорша.

– Под утро я выходил за сигаретами. – Для большей убедительности Ердын Экинджи уточнил: – Всего на восемь минут! А эта… – он замолчал и продолжил, не употребив никаких ругательств: – Эта испорченная девица сказала следователю, что я отсутствовал около получаса как раз в то время, когда убивали ее подругу.

– А как все было на самом деле? – заинтересовался Богдан.

– Я выходил за сигаретами не в пять, а в половине четвертого. Все подтверждено записями с нескольких камер наблюдения.

В ответ на зажигательную сентенцию турка Агнетта как ни в чем не бывало улыбнулась и помахала ему рукой.

– Считайте, вам повезло, – резюмировала Нинель Николаевна. – Давайте не забывать, что у Лидочки сегодня день рождения, и я хотела бы вручить ей подарок. – Она достала из сумочки конверт и протянула девочке: – Вот!

– Что это? – с недоверием спросила та.

– Морская экскурсия на необитаемый остров.

Лидия усомнилась:

– Что, прямо необитаемый-необитаемый?

– Сейчас там нет ни души. Несколько веков назад на острове Эзр был тамплиерский монастырь, который с приходом османских завоевателей был заброшен. Обращаю твое внимание на то, что экскурсия индивидуальная и на весь день.

– Только мы с тобой? – уточнила девочка и огляделась. – Я могу кого-нибудь еще пригласить?

Опасаясь нежелательных последствий, Нинель Николаевна упредила ее, поспешно обратившись к Элине:

– Поедете с нами, дорогая?

– А что, – улыбнулась та, – было бы интересно!

Однако последствия, которых опасалась профессорша, все-таки наступили.

Лидия покраснела и застенчиво спросила у Богдана:

– Едемте с нами?

Тот ответил так быстро, что не было ни малейшей возможности что-нибудь изменить.

– С удовольствием!

По окончании ужина состоялся разговор, которого так ждали Богдан и Элина. Они молчком дошли до его каюты и заговорили только тогда, когда уселись на диван.

– Есть результаты? – спросила Элина.

– В каюте слева от тебя живет старик-англичанин с сиделкой, – сказал Богдан.

– Старый?

– Лет семьдесят, может больше.

– Такой реально через балкон не полезет. Что с остальными каютами? Ты был там?

Богдан покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Меня застукал Таскиран. Он вышел от тебя, а тут как раз я…

– Черт! Надо было догадаться! – с досадой воскликнула Элина. – Нам стоило подождать, пока полицейские закончат с осмотром. Что сказал Таскиран?

– Чтобы я не смел совать свой нос в чужие дела.

– С некоторых пор это касается тебя.

– Я так и сказал.

– И что он ответил?

– Предупредил, что, если буду болтаться под ногами,