Мехмед кивнул.

На лицо Хюмы вернулась радостная и милая маска.

– Я уже отправила главного евнуха, чтобы он сообщил пашам и визирям о ваших занятиях. Молва распространится. У нас есть столько времени, сколько нужно.

Это была хорошая ложь. А чтобы быть хорошей, лжи следовало быть правдоподобной. Ладе не хотелось размышлять о том, почему в эту ложь так легко поверят, о том, сколько времени Мехмед уже провел здесь, о том, сколько женщин дожидались своей очереди. Ни о чем таком ей думать не хотелось.

Это отрицание реальности делало ее слабой. И все же она отступала, когда ее разум пытался в это вникнуть.

Хюма встала, окутав себя шорохом шелков и сладким облаком аромата. Но у этого аромата был резкий оттенок, привкус, от которого в глазах у Лады защипало, а голова закружилась.

– А теперь идите в свои комнаты. Скоро к вам заглянут слуги.

Мехмед раскрыл рот, будто собираясь возразить. Хюма подняла одну идеально очерченную бровь.

– Позволь своей матери об этом позаботиться, мой драгоценный сын. – Эти мягкие и утешительные слова были произнесены тоном, который пронзал, как игла.

С притворным безразличием Мехмед прошел мимо нее. За ним последовал Раду. Лада тоже встала, чтобы идти, но Хюма уверенно подняла руку и преградила ей путь.

– Поешь со мной.

– Я бы предпочла вернуться в свою комнату.

Хюма провела пальцем вниз по линии бедра, лениво разглаживая материю платья.

– Это не предложение.

Лада сделала шаг вперед, но Хюма сжала ее запястье. Хюма рассмеялась, и в ее смехе Лада услышала все секреты, которые были ей недоступны.

– Ладислава Драгвлия, дочь Влада, отправившего все свои силы, в том числе своего сына, на войну в Варну, тем самым лишив законной силы свой договор с османами и сделав жизни своих детей крайне уязвимыми. Ладислава, до которой в целом мире нет никому дела, кроме ее красавца-брата и бессильного султана. Маленькая Лада, которая находится в моем доме под моей защитой, сядь.

Лада вспомнила ощущение кожи и сухожилий между зубами, сопротивление, наткнувшееся на решимость ее челюсти. На одно короткое, головокружительное мгновение она подумала, не броситься ли ей на Хюму и не искусать так же, как обидчика Мехмеда.

Но вместо этого она села.

– Хорошая девочка. – Хюма хлопнула в ладоши, и три восхитительных цветка в девичьем обличье вошли в комнату, расставили перед ними еду и напитки и молча выплыли прочь. Лада смотрела на девушек и думала: Это девушки Мехмеда? Он был здесь? Сорвал ли он эти цветы?

Глядя на выставленные перед ней яства, Хюма высунула заостренный красный язык и облизнула зубы. Ладе она напомнила змею, и Лада смутилась. Женщины были садом, а мужчины были змеями. Няня объяснила ей, как мужчина и женщина встречаются в брачной постели, когда она была еще совсем маленькой, как раз в то время, когда ее религиозные наставники повторяли ей историю об Адаме и Еве. Обе эти версии перемешались в ее голове, ведь именно мужчины и их змеи убедили Еву потерять ее красивый, идеальный сад.

Никакой сад не переживет вторжения змеи. Все будет потеряно и отныне будет принадлежать змее всегда.

Теперь, конечно, Лада знала больше, почерпнув знания из грубых шуток и выразительных историй янычар. Но они лишь подтвердили то, что ее интерпретация все это время была верной.

Но вот перед ней Хюма, и она не была садом. Она была змеей.

– Мурад любил, чтобы девочки были совсем юными. Я несколько лет почти ничего не ела, чтобы оставаться маленькой и недоразвитой. – Она подняла куриную ножку, поджаренную и сдобренную молотым перцем. Впившись в нее зубами, она закатила глаза и замурлыкала от удовольствия. – Я думала, что умру от голода прежде, чем смогу забеременеть наследником. Но потом драгоценный Мехмед завелся у меня во чреве, и я снова смогла питаться.

Лада отломила кусок хрустящей лепешки и крошила ее на мелкие кусочки, глядя, как Хюма наслаждается едой. Юные цветы еще несколько раз приносили еду, подливали Хюме вино и даже вытирали ей рот.

– Тебе понравились девочки, – сказала Хюма. Лада снова сосредоточила свое внимание на женщине. Она-то думала, что Хюма так занята поглощением пищи, что ее мысли и взгляд могут блуждать где угодно.

– Зачем они закрывают лица? Неужели вашему богу ненавистен даже сам вид женщин?

Хюма рассмеялась.

– Ты неправильно поняла. Женщины должны скрывать свое тело, да. А сокрытие лица – это символ статуса. Только женщины, которые настолько хорошо обеспечены, что могут позволить себе не заниматься низкооплачиваемой работой, имеют право носить паранджу. Эти девочки ее заслужили. Это признак привилегии.

– Привилегии? Они рабыни!

Хюма рассмеялась.

– Как и я, дорогая. Меня продали маленькой девочкой и привели в гарем в качестве прислуги.

Лада нахмурилась.

– Вы должны были бороться с ними. Вам следовало бежать.

– Куда? Я злилась, много лет подряд. И боялась. Но существует много способов быть могущественной. Есть власть в спокойствии. Есть сила в том, чтобы наблюдать, ждать, говорить нужные вещи в нужном месте нужному человеку. Есть сила в том, чтобы быть женщиной – и, да, есть сила в этих телах, на которые ты так насмешливо смотришь. – Хюма провела одной рукой по своим пышным грудям, по животу и остановилась на бедре. – Когда у тебя есть то, что хочет кто-то другой, в этом всегда скрыт элемент власти.

– Но ее можно у вас отнять. – Лада достаточно повидала мужчин и мир, чтобы знать, что женское тело – не источник силы.

– Или ее могут дать в обмен на более важные вещи. Эти девочки, мои служанки, это понимают. Они неглупы. Они потратят годы на движение вверх, пытаясь добраться до положения, которое даст им хоть какую-то власть. Умные добьются большего, чем просто красивые.

Под ее внимательным взглядом Лада покраснела. Кусочки лепешки посыпались в тарелку. Она чувствовала себя неловкой, неуклюжей и более безобразной, чем когда-либо. Она всегда знала, что она не красавица и что никто не испытает восхищения от одного только взгляда на нее, но это никогда ее не огорчало. Но Хюма использовала свое лицо в качестве оружия и инструмента так, как Лада никогда не умела. Лада никогда не думала о том, что, родись она более привлекательной, она бы заполучила больше нитей власти.

Лада вызывающе вскинула голову.

– Я могу быть сильной, ни от чего не отказываясь. Я спасла Мехмеда.

Хюма взяла с тарелки финик и откусила кусочек.

– Ммм. Да, ты его спасла. И это была отличная работа. Но ты ведь не думаешь, что ты – единственная женщина, которой пришлось убить, чтобы его защитить, правда?

Лада в замешательстве нахмурилась и тут же об этом пожалела. Хюма, судя по всему, получала информацию отовсюду. Длинными пальцами она копалась в душе Лады, просто глядя на ее лицо.