Не успели мы спуститься, как у нас над головой раздалось бряцание стали и стук сапог.

– Ни звука, дитя, – прошептала она.

Мне не нужно было напоминать. Тишина в заполненных костями катакомбах была такой, что любой звук казался взрывом.

– Что же будет с другими? – тихо спросила я.

Сестра Пастель покачала головой.

– Если Темпус будет благосклонен, солдаты ничего не найдут и просто уйдут.

Ничего – значило меня.

– Сюда, – прошептала она, уводя меня от входа.

Стены катакомб были вырезаны в скалистой почве. Потолки были такими низкими, что даже я без конца задевала о них головой.

Через каждые несколько метров в стенах были устроены ниши, служившие последним пристанищем для кучки пыльных костей. Я не сводила глаз с факела. Вид останков тревожил меня, как будто я могла разбудить их звуком своих шагов.

Мы шли, и потолок опускался все ниже, костей больше не попадалось, был только темный кривой туннель, ведущий в небытие.

– Я не могу идти дальше, – сказала сестра Пастель, тяжело дыша из-за того, что ей пришлось сильно согнуться. – Если солдаты ищут тебя, они в конце концов обязательно найдут катакомбы. Ты должна дойти до конца и найти выход. Он скрыт в пещере, среди кучи камней, которые выглядят как естественный обвал у подножия холма. Оттуда иди на запад. Там есть тропа, ведущая в гору, и множество пещер, где можно спрятаться. Мы придем за тобой, как только все успокоится.

Когда я впервые приехала в аббатство, мне хотелось сбежать отсюда. А сейчас я привыкла к безопасности и уюту этого места. Мне хотелось по утрам тренироваться с братом Тислом, помогать сестре Клоув в конюшне и собирать травы для брата Пила. Мне нравилось сидеть в библиотеке с сестрой Пастель, когда полуденное солнце ласково освещает тонкий пергамент, заставляя его сиять. Мне хотелось, чтобы брат Гамут приносил мне вечером чай, чтобы я согрелась, пока мы будем обсуждать события дня.

И Аркус…

Вдруг его схватили солдаты? Вдруг я больше никогда его не увижу?

Но надо собраться. Горько-сладкая смесь благодарности и печали сдавила мне горло. Я протянула руки к испуганной сестре Пастель и быстро обняла ее.

– Спасибо вам за все, чему вы меня научили, – сказала я.

– Не нужно, дитя, – она похлопала меня по плечу. – Мы скоро увидимся снова. И тогда, я, может быть, позволю тебе поработать с разными цветами на бумаге.

– Это было бы замечательно. Пожалуйста, будьте осторожны.

– Буду. Теперь иди. Факел тебе не нужен, свод будет становиться все ниже. Впереди только один узкий проход, и там будет светлее, иди на свет – он приведет тебя к выходу.

Она была права, факел мне только мешал бы. Вскоре мне пришлось опуститься на колени и ползти по узкому черному проходу.

Казалось, что я уже несколько часов продираюсь сквозь безмолвие и пыль. Камни впивались в колени, штаны порвались. Из-за долгого пути опять заныла лодыжка. Я попыталась забыть о боли и сосредоточилась на том, что расстояние между мной и солдатами увеличивается сантиметр за сантиметром.

Туннель начал подниматься вверх, расширяясь. Сердце ожило.

Еще несколько изгибов и поворотов, и я увидела зернистый тусклый свет, прорезавшийся из-за стены. Повернув еще раз, я оказалась перед камнем, отвалившимся от скалы и перекрывшим выход из туннеля.

Мой выход.

Я карабкалась по камням, предвкушая глоток чистого лесного воздуха, но вдруг моя туника зацепилась об один из острых камней. Я хмыкнула и дернула, чтобы вытащить её. Раздался легкий треск, как будто туника разошлась по шву.

В ликовании я подтянулась кверху, чтобы вылезти из затхлого туннеля.

Но что-то остановило меня. В голове что-то щелкнуло. Мелькнуло чувство тревоги.

Я замерла, услышав даже не запах – намек на него – пот и лошадь.

Я поползла назад, чтобы спрятаться в прохладной темноте туннеля, но из ниоткуда появилась чья-то рука и, схватив меня за запястье, потащила вверх по камням.

Поднявшись на ноги, я резко откинула голову назад. Тот, кого я ударила головой в нос или подбородок, удивленно заворчал. Я ударила ещё раз, но уже ногой, и, услышав ругательства, поняла, что попала по голени, и тут же получила два удара тяжелым кулаком – сначала в плечо, затем в грудь. Упав, я ударилась о влажную землю.

– Грязная Огнекровная, – произнес мужской голос.

Снаружи в пещеру проникал свет. Меня окружили четверо солдат в синих туниках с белой стрелой на груди.

Сосредоточься. Найди огонь.

Зубами я, должно быть, порезала щеку. Металлический привкус крови на языке помог мне сосредоточиться. Я сглотнула и закрыла глаза, позволив давлению в груди нарастать, чтобы отправить волну огня.

– О, нет, не получится! – меня придавило к земле сапогом. – Лейте на нее воду!

Холодная вода выплеснулась на меня со всех сторон, я не была к этому готова и потеряла концентрацию. Вода текла по шее, смешиваясь с грязью под моими руками. Я закрыла глаза в ярости от того, что мое тепло сдалось так легко.

– Это она, капитан? – спросил один из солдат.

– Она, – произнес другой голос. – Монах хорошо её описал. Огнекровная девушка со жгуче-черными волосами, совсем как та, что сбежала из тюрьмы.

Я приподнялась вверх на локтях. Плотно сбитая фигура закрыла солнечный свет, проникающий из входа в пещеру.

– Я долго искал тебя, огненная дрянь, – мягко сказал он.

Я моргнула и ясно увидела его. Тупой нос, острые скулы и подбородок с бородой. Лицо, которое я заставляла себя вспоминать снова и снова с тех пор, как меня привезли в королевскую тюрьму. Тот, кого я воображала раненым, сожженным, напрасно умоляющим меня о милосердии.

Это был капитан, убивший мою мать.

– Последний раз, когда я тебя видел, ты лежала на полу в тюрьме Блэк Крик, мокрая и наполовину мертвая. Интересно, как ты сбежала?

Я задрожала, воспоминания о той страшной ночи возвращались ко мне волнами. Я попыталась сосредоточиться на своем тепле, но страх и холод ослабили меня.

Солдаты приближаются, жители деревни отступают. Мама и я окружены пылающими факелами…

Паника охватила меня. Я подняла руку и ударила горячим воздухом в лицо солдату. Он успел прикрыться кожаным рукавом, но ткань задымилась и обуглилась. Он зарычал, и мне на голову снова полилась вода.

– Я не та, кого ты помнишь, – предупредила я, вытирая капли воды с губ. – Той ночью ты схватил испуганную девчонку. Но я больше не боюсь.

Это была ложь. Желудок скрутило в тугой узел, а грудь ныла от частых ударов сердца.

Я прижала руки к земле, пустив жар по неровному грунту пещеры. Некоторые мужчины вскрикнули и стали поднимать ноги в комическом танце – тонкие, изношенные подошвы сапог не спасали от жалящего жара. Но у капитана были сапоги на толстой кожаной подошве.