Наши глаза встретились, и я снова восхитилась множеству оттенков голубизны его глаз – здесь было и холодное зимнее утро, и вечер на берегу озера, свежий горный ручей и звезды на небе в конце лета.

– Я пугаю тебя? – спросил он резко, обхватив мои плечи. – Просто скажи мне, и я остановлюсь. Ты должна мне доверять, Руби, – никогда я не причиню тебе вреда.

– Я тебе доверяю, – вздохнула я, вновь притягивая его к себе.

Его щека скользнула по моей коже, слегка царапая её щетиной и шероховатыми шрамами. Я прижалась к ним щекой, чтобы еще раз почувствовать это. Издав тихий рык, он нашел мои губы и нежно коснулся их, словно пробуя меня на вкус.

Я с трудом верила в происходящее. Я мечтала об этом, но в реальности все оказалось намного лучше. Я и не думала, что его прикосновения заставят мое сердце прыгать от радости и желания. Мне хотелось показать ему, что я тоже хочу его.

Я страстно желала прикоснуться к его лицу, к каждому шраму, который он скрывал. Почему-то они казались завораживающими, соблазняющими. Мне хотелось касаться их руками, утолить боль, убрать их одним касанием, если бы это было возможно. Я рискнула и провела рукой по его щеке, и он позволил мне это. Когда кончики моих пальцев приблизились к его изуродованному уху, он схватил меня за запястье.

– Клянусь Форсом, – выдохнул он, подрагивая. – Боги испытывают мою силу воли.

– И мою, – согласилась я, широко улыбаясь. – Но мы оба знаем, что этого совершенно недостаточно. Целую вечность я ждала, когда ты поцелуешь меня.

Он усмехнулся, а затем вздохнул, закрыв глаза и прижав свой лоб к моему.

– Я не должен был этого делать, – сказал он мягко.

– Ты должен был сделать это намного раньше, – поправила я.

Он улыбнулся. Я потянулась к нему за еще одним поцелуем, но дверь внезапно распахнулась, и вошел брат Тисл. Его рука, державшая трость, дрожала. Аркус отпрянул от меня.

– Брат Лэк ушел, – сказал брат Тисл. – Он заставил конюха оседлать одну из лошадей, и тот слышал, как брат Лэк бормотал угрозы. Что-то о Грейуотере…

– Гарнизон, – сказал Аркус.

Ужас охватил меня.

– Он писал письмо кому-то в библиотеке. Сказал, что больше не позволит мне развращать аббатство.

Брат Тисл повернулся к Аркусу.

– Тебе нужно найти его. Не думал я, что дойдет до этого. Но он фанатик и пойдет на что угодно ради защиты ордена.

Аркус взглянул на меня. На лице его промелькнула боль.

– Прости, – сказал он тихим голосом и вышел из комнаты.

Брат Тисл глубоко вздохнул, вокруг его ног хаотичным вихрем кружился иней. И хотя он смотрел в мою сторону, у меня было чувство, что его разум был где-то далеко отсюда.

– Этого не должно было случиться. Все наши тщательно разработанные планы…

Его глаза мерцали. Наконец он как будто вспомнил обо мне.

– У тебя синяк на лице. Больно?

Я вздохнула. Сейчас я не чувствовала даже синяков. Я хотела бежать за Аркусом и узнать, что происходит. Но я понимала, что моя лодыжка не позволит мне уйти далеко.

– Похоже, я уже привыкла.

– Я пришлю брата Гамута с чаем, – сказал Брат Тисл, поворачиваясь к двери. – Оставайся здесь.

* * *

Прошло довольно много времени, и я решила выйти, чтобы узнать, что происходит. В аббатстве было необычно тихо. Наконец я нашла брата Тисла в здании капитула. Опираясь на трость, он смотрел в окно.

– Есть новости? – спросила я.

Он покачал головой. Он был бледен, и на его старом лице, казалось, прибавилось морщин. Мы сели вместе, время тянулось бесконечно долго.

Солнце клонилось к закату, теплый вечер нагревал скамью у окна. По небу проплыло облако, закрыв солнце и заставив меня вздрогнуть.

Вдруг брат Тисл выпрямился, нахмурившись. Он наклонился вперед.

– Что это там? Кажется, лошадь, – он взволнованно постучал палкой по полу. – Ох, хвала Темпусу, Аркус вернулся.

Хотя мне было жаль внезапно прерывать наш разговор, я выглянула из окна в надежде увидеть Аркуса. Вдали, по серой дороге, в направлении аббатства, двигалось темное пятно, колыхаясь среди подернутых дымкой деревьев. По мере приближения пятно разделилось на две, затем на три фигуры, затем их стало еще больше.

– Там не один всадник, брат Тисл, – я кожей ощутила тревогу, покрывшись мурашками. – Вы ждете гостей?

Он наклонился лицом к стеклу, всматриваясь в далёкие фигуры.

– Какого цвета у них одежда, дитя? – спросил он с неожиданной дрожью в голосе.

– Трудно разобрать, – покачала я головой, щурясь.

Когда всадники приблизились, рука брата Тисла прижалась к сердцу.

– О, Темпус, нет…

Под ярким закатным солнцем всадников стало хорошо видно. Синие туники с белой стрелой на груди.

Метка Ледяного Короля.

Мое сердце бешено заколотилось. Время на мгновение остановилось, а затем рванулось вперед.

Брат Тисл выругался себе под нос и вытащил из складок своего одеяния ключ.

– Отдай это сестре Пастель, – сказал он, вложив его в мою ладонь. – Она покажет тебе подземные туннели, ведущие в лес. Только старшие члены ордена знают, где выход из туннелей.

– Я не собираюсь скрываться, – возразила я, хотя мой голос дрожал.

Я была напугана, напугана даже больше, чем в тюрьме Блэк Крик. Но нужно было защитить моих друзей, и это перевешивало страх.

Он положил руку на мое плечо и на удивление сильно подтолкнул меня к выходу.

– Не время упрямиться, – сказал он с такой жесткостью в голосе, которой я никогда от него не слышала. – Если они найдут тебя здесь, неизвестно, что они сделают со всеми нами.

До меня, наконец, дошло, что может произойти. Оставшись, чтобы схватиться с солдатами, я могла причинить больше вреда, чем пользы. Нет, нельзя рисковать монахами и Аркусом, чтобы доказать всем, что я уже не та испуганная девушка из деревни. Но прятаться в темном углу, пока они будут драться с солдатами без меня, тоже казалось неправильным.

Брат Тисл был весьма решителен – он схватил меня за плечи и как следует встряхнул.

– Иди же! – крикнул он.

Кинув на него последний горький взгляд, я подчинилась.

Пока другие монахи готовились предстать перед солдатами с открытыми невинными лицами, сестра Пастель вела меня по крутым каменным ступенькам в недра аббатства. В склепах и на полках покоились кости и аккуратно сложенные грудные клетки, покрытые толстым слоем пыли. Я зажала рот, чтобы не вдыхать ужасный запах гниющих костей и сухожилий, витавший в воздухе.