Все началось примерно через полгода после пробуждения Психа в пустой больнице. Он уже пережил первый шок, первые депрессии и первое отчаяние, но поскольку человеческую природу не переиначить, мало-помалу стал ощущать новый вкус к жизни, даже если это жизнь начинающего сталкера-одиночки. Тем более, что вскрылась очевидная его, Психа, исключительность: Зона считала его своим. Открытие это Псих проверял и перепроверял, но невзирая на стопроцентно положительный результат проверок так и не стал безалаберным и беспечным. Его не трогали самые опаснейшие существа Зоны — словно не замечали, но это однозначно было не так: к примеру, Психа часто обнюхивали собаки, а когда он впервые столкнулся с химерой, та заинтересованно обошла вокруг него, словно разглядывала, а потом развернулась и канула по своим загадочным химерьим делам. Если бы Психа не замечали — он не мог бы общаться со странным зомби по имени Бенито, приятелем Болотного Доктора. Зона не пускала Психа в действительно опасные места и к аномалиям — он словно на стену натыкался, упругую, но неподатливую. Шагнешь — тут же отбросит. Сами аномалии он и чувствовал, и видел; чувствовал раньше и с большего расстояния. Псих помнил первый серьезный испуг, когда увязался с какими-то ребятами собирать артефакты в глухом месте Темной долины, а те, как выяснилось, использовали его как «лошадь» — переносчика смертельно радиоактивного хабара. Они даже контейнера Психу не дали, а сам Псих антирадом тогда толком еще и пользоваться не умел. Так вот: антирада ему в том выходе не давали вовсе и по идее он схватил смертельную дозу облучения и все были уверены, что через несколько месяцев он просто умрет. Однако Псих вообще ничего не заметил. Когда через год Псих столкнулся с одним из этих хитромудрых ребят в «Штях», у того рожа натурально позеленела. К этому времени у Психа завелись кое-какие нормальные приятели, и едва выяснилось, что лошадью в той знаменитой на всю Зону афере сработал именно Псих, они силком погнали его на медобследование.

Псих оказался вполне здоров — во всяком случае, ничего фатального у него не выявили. Влияние радиации заметно, но не более, чем у жителей окрестных городков, которые в Зону вообще никогда не ходят.

До необычных хромосом врачи тогда, по всей видимости, не докопались, иначе вряд ли прошли бы мимо такого феномена и вряд ли позволили бы Психу просто уйти.

Псих свои способности особо не афишировал, а его новые приятели спустя недолгое время очень неудачно сходили на Радар. Даже неизвестно дошли ли, поскольку не вернулся никто. Опять Псих остался один на один с миром, причем с миром, который о нем самом ничего не знал.

Кстати, команда, которая обманула Психа, в тот год гробанулась тоже, под ноль, без выживших.

Однако ни природа, ни человеческие отношения не терпят пустоты, и у Психа начали заводиться новые знакомства, а поскольку история с лошадиной работой вышла весьма поучительной, теперь Псих стал до крайности недоверчивым, даже применительно к людям, работа с которыми вроде бы доказала их надежность и честность! И правильно делал, потому что следующая команда сталкеров, с которой он связался, лично Психу ничего плохого не делала, просто беззастенчиво пользовалась его чутьем на артефакты и беспардонно обманывала при дележе выручки.

Когда это вскрылось, Псих просто ушел, без скандалов и претензий. В следующий же выход эта компания полегла на Болоте и в который уже раз Псих остался один, как перст. Он стал реже бывать вне Зоны, большею частью слонялся в одиночку по таким гиблым местам, что расскажи он об этом в каком-нибудь баре, бывалые сталкеры сочли бы его врунишкой.

Собственно, так однажды и случилось: когда за соседним столиком в «Вотрубе» зашел разговор о редких артефактах, Псих вставил пару слов. В том смысле, что широко известные артефакты Зоны, вплоть до самых ценных — это так, голимый ширпотреб, а реально редкие и мощные по большому счету вообще еще неизвестны ни сталкерам, ни, тем более, науке.

В общем, закончилось тем, что Психа снова утащили в Зону, ответить, так сказать, за слова. Он, естественно, ответил, причем вполне адекватно, потому что не врал, а говорил лишь о том, что реально видел. Народ тихо млел и громко изумлялся.

И тогда человек по имени Илья на словах описал Психу некий артефакт — чисто внешне, ничего не упоминая о свойствах — и спросил, не встречалась ли ему такая вещица. Психу она не встречалась, в чем он честно и сознался, но затем Псих легкомысленно добавил, что может поискать. Илья вцепился в Психа как клещ, описав еще один артефакт. Псих обещал поискать и этот.

Через четыре недели Псих нашел Илью в научном лагере вблизи Милитари и вручил второй из описанных артефактов — сероватый эластичный комочек, похожий на прожеванную и выплюнутую жвачку, с тем лишь отличием, что этот комочек лип не ко всему попало, а только к некоторым металлам. Естественно, что Илья снова вцепился в Психа, словно клещ и не отстал, пока Псих не отвел его на место, где этот комочек был найден. Псих полагал, что дальше Илья займется этим сам, но не тут-то было: Илья заставил Психа взять эту жвачку в руку и взмолился: «Ищи! Тут рядом должно быть!»

Что именно искать — Псих толком не понял, а дело происходило в Лиманске, в какой-то бывшей государственной конторе, в бывшем кабинете директора.

Ноги сами привели Психа в комнатку, когда-то служившую бухгалтерией, к маленькому сейфу в углу. Псих, не понимая толком что делает, указал на этот сейф. Ключ отыскался в ящике ближайшего стола, а в самом сейфе Илья нашел второй артефакт, похожий не то на чертежный циркуль, не то на пару крючков для вязания, скрепленных хвостиками между собой.

Илья возликовал, Псих удивился. До сих пор неизвестно — как и почему он выбрал именно этот сейф.

Поскольку договор Псих вроде как выполнил — привел на место, да еще второй артефакт отыскал, он решил стребовать плату и уходить, а Илья уж пусть сам со своими артефактами и сейфами разбирается. Договаривались они на пять тысяч деньгами плюс две упаковки батарей для фонаря — у Психа как раз закончились. Деньги Илья отдал, а батарей при себе оказалась только одна упаковка, вторую он где-то продолбал пока шли. Псих уже было вознамерился махнуть рукой, сказать: «Будешь должен!» и уйти, но Илья поймал его за рукав. «Не спешишь? — спросил. — Обожди часик, будут тебе все батареи, заодно и проверим как оно работает». Псих ничего не понял, но подождать согласился.

А Илья полез в сейф. Прилепил в верхнем отделении сейфа комочек, похожий на жвачку, то ли к стене, то ли к «потолку». Псих не разглядел. Долго пристраивал там же второй артефакт, похожий на циркуль или спицы. Сунул туда же, в верхнее отделение единственную упаковку батарей. Потом закрыл сейф и засек время.

Они успели перекусить и немного поболтать — в основном о том, что если Психу когда-нибудь встретятся такие же артефакты, он их подберет и принесет Илье. Псих ничего железно не обеща — это стало его обыденным правилом — но заверил, что «если вдруг, то непременно», и все такое прочее.

А потом Илья полез в сейф вторично и вынул по одной упаковке батарей из каждого отделения сейфа — одну из верхнего, ту, которую клал час назад, и вторую из нижнего, хотя Псих мог побожиться: в момент закрытия сейфа нижнее отделение было вообще пустым. «Работает!» — глупо улыбаясь сообщил ему Илья и вручил должок.