— Быстро оправился, сталкер. Молодец.

— Босс выбирал, — пожал плечами Киргиз.

— Ладно, топай. — Храп хлопнул приятеля по плечу, заодно придавая легкое ускорение, а секундой позже зашагал и сам.

Они благополучно просочились в ворота и действительно ушли с железнодорожного полотна, но пока недалеко. Грек повел их как раз между насыпью и линией электропередачи, но для верности включил ПДА и часто с ним сверялся. От перекрестка с автоколеей их отделяло километра полтора-два.

После пустошей, практически лишенных высокой растительности, идти перелесками было не очень приятно: казалось, что за каждым кустом, каждым древесным стволом кто-нибудь прячется. Покатиловская охрана вообще крайне редко бывала в лесистых районах Зоны, потому что босса в Зоне интересовали люди, а не деревья. А подавляющее большинство людей здешних лесов старались избегать. В них действительно водилось… всякое. Киргиз до сих пор вспоминал паутинные джунгли Рыжего леса, куда однажды занесла нелегкая. Хорошо хоть ненадолго и неглубоко, несколько шагов от опушки. Ступишь, и все вокруг меняется по сравнению с открытой местностью — освещение, звуки, запахи… И холод противный вдоль хребта продирает, потому что возникает навязчивое чувство пристального взгляда в спину. Спятить недолго.

К счастью, полоска леса вдоль железки в этом смысле оказалась куда спокойнее. Какая-то живность тут, конечно, водилась — натыкались и на кабаньи следы, и на собачьи, а мелкого тушкана даже увидели живьем — тот поспешил убраться в заросли едва люди приблизились. С Болота налетали порывы удушливого, отдающего аммиаком ветра, шевелили кроны деревьев, запутывались в них и обессиленно затихали.

Вскоре, как и предсказывал Оцеола, пришлось уйти еще левее, потому что под опорами действительно целыми россыпями встречались электры, а чуть в стороне их уже не было. Провода на опорах их притягивали, что ли? Но неужели линия электропередачи еще подтоком? Как, откуда? Нет ответов…

Храп периодически поглядывал на часы — одной из сегодняшних задач был дежурный хронометраж. До перекрестка они добрались за час с четвертью — в без пятнадцати минут полдень.

Лесок в этом месте редел; туманная равнина Болота отдалилась от железки, а после граница топей и вовсе завернулась к югу. Правее и впереди вставали очередные пустоши, за которыми виднелся уже откровенный лес, бывшее приграничье. На фоне пустошей чуть более светлая полоска дороги просматривалась достаточно хорошо, особенно в бинокль или в прицел Киргиза. Дорога была практически прямая — то есть, резко не виляла, но как и все накатанные дороги без асфальта заметно «рыскала» на целинном грунте — метр вправо, метр влево. Правильно, пустоши же не идеально плоские, когда идешь, а тем более едешь, поневоле станешь выбирать где ровнее и удобнее. Так и накатали-натоптали за много лет. В месте, где дорога взбиралась на насыпь, рельсы были утоплены между вкопанных бетонных плит, так что все выглядело почти как настоящий железнодорожный переезд, только не было ни шлагбаумов, ни будочки смотрителя, ни самого смотрителя в непременной форменной фуражке, оранжевой железнодорожной тужурке и с желтым флажком в руке.

Перебравшись через рельсы, дорога чуть отклонялась вправо и уходила к горизонту, к невидимой отсюда Свалке. Храп в который раз сверился с картой.

— Грек, поди-ка сюда! — позвал он. Подошел не только Грек, но и остальные.

— Синоптики тут гнездятся? — спросил Храп и ногтем отметил точку на экране.

— Примерно, — ответил сталкер. — У них лагерь мобильный, они в зависимости от погоды и уровня вод в Болоте перемещаются. Могут вообще от своих метеобудок на километр уйти.

— Далеко они от края Болота?

— Не очень, их, сразу видно, когда от дороги идешь.

— Угу — буркнул Храп и снова принялся разглядывать местность в бинокль. — Эх, чертов туман, не видно ничего!

Он еще раз поглядел на карту, потом на местность уже без бинокля и, ни к кому конкретно не обращаясь, зло произнес:

— Ну и где они придумают встречаться? В письме оно, вроде, все понятно, где-нибудь неподалеку от перекрестка колеи и железки. А конкретно-то где? Вот жеж, м-мать… Храп еще раз приложился к биноклю.

— Кира, а ты что думаешь?

Киргиз неопределенно промычал, потом собрался с мыслями и попробовал внести ясность:

— Сначала надо расписать все по пунктам. Что делают они, что делаем мы. А уж от этого плясать в смысле расстановки.

— Ну, они понятно что делают, встречаются, садятся в вездеход и едут к Синоптикам. В смысле, Псих с ботаником садятся в вездеход.

— Ага. А нам их как брать велено — на подходе или на возврате?

— На возврате? — иронически хмыкнул Храп. — Там солдатня и броневик, как ты их возьмешь на возврате?

— А на подходе солдатни и броневика не будет, что ли? — пожал плечами Киргиз. — Вот и вырисовывается первый пунктик: брать надо Психа и ботаника, причем на подходе, раньше, чем они до вездехода добегут. Идти они будут откуда-то с севера и неминуемо сначала придут к этому перекрестку. И, зуб даю, точно так же будут где-нибудь тут стоять, пялиться на карту и в бинокль и высматривать Синоптиков.

— Молодца, дядьку, все логично! — оценил Храп. — Полностью с тобой согласен. Тогда следующий пункт: где заседать нам? И во время первых дежурств, пока ждать их будем, и потом, когда мы их засечем и брать приготовимся.

— Авот это пойдем смотреть. — Киргиз обернулся и пошарил глазами по редколесью вблизи перекрестка. — Вон, туда, например. Оттуда и дорога от Свалки просматривается, и перекресток. И укрыться, вроде, есть где, вон дубрава какая.

— Добро! — согласился Храп и, не глядя, пристегнул бинокль на место — к лямке рюкзака.

— Мне с вами? — справился Грек. — Или тут посидеть?

— С нами, конечно! Хрен его знает, что в тех кустах, может аномалия какая. Да и сюда мы уже вряд ли вернемся, сразу до дому почешем, я так думаю. Веди.

Грек первым спустился с насыпи и зашагал к означенным кустикам. Остальные гуськом потянулись за ним в привычном уже порядке.

От перекрестка они отошли метров на четыреста; тут разделились, Храп с Оцеолой принялись искать место для наблюдательного пункта, а Киргиз с Греком — под огневую точку. Вернее, искал Киргиз, а Грек присматривал, чтобы он никуда не вляпался.

Почти сразу приглянулся Киргизу эдакий бравый пригорочек — холм высотой метров в восемь. Со стороны дороги, то есть с востока и северо-востока его склоны были довольно крутыми, с севера примыкал небольшой овражек с ручьем понизу, так что тут склон вообще был практически отвесный, с остальных сторон — достаточно пологий, можно спокойно взобраться.

— Как насчет во-он туда выйти? — на всякий случай спросил Киргиз у сталкера, указывая на пригорочек. Грек присмотрелся, поводил носом, словно принюхивался и велел:

— Давай за мной! Метрах в десяти.