Однако, несмотря на хорошую физическую подготовку, спустя час пути я уже начала опасаться, что шотландская грязь, косогоры и буераки одержат верх над моими благими намерениями; к тому же опять заморосило, и энтузиазм стал убывать еще стремительнее. Теперь я сомневалась в своей выносливости, умственных способностях, чутье и ощущала себя бесполезной замызганной букашкой, когда тропинка наконец вывела меня из-под деревьев на распутье. Я села на верстовой столбик и позволила себе заслуженный, очень необходимый отдых.

Дождь шуршал листвой в кронах, пахло мокрой землей, я постаралась сосредоточиться на окружающем пейзаже и напомнила себе, что природа умеет дарить душе мир и успокоение. В Стэплфорд-Холле мне этого отчаянно не хватало, а здесь магия лесов и гор быстро сделала свое дело: я воспряла духом и снова обрела уверенность в успехе. Правда была на моей стороне, а отец учил меня, что смекалка, отважное сердце и упорство на пути к цели всегда побеждают[21]. Конечно, будучи священником, сам он не мог в это не верить.

Я достала из кармана записную книжку, и оказалось, что вощеная бумага, в которую я ее предусмотрительно завернула, спасая от дождя, не подвела. Закрыв на несколько секунд глаза, чтобы сосредоточиться, я быстро набросала схему охотничьих угодий и расположение колышков с флажками. Я знала, где погиб мистер Смит, и примерно помнила, в каком порядке стояли джентльмены и Рори вокруг его тела. У меня теплилась надежда, что, еще раз взглянув на это место, я сумею исправить ошибки на схеме и, возможно, припомню какие-то детали, которые все изменят. Я собиралась пройти весь путь, проделанный ранее подсумками с патронами, и была уверена, что, расставив события в надлежащем порядке, найду нечто такое, что отведет подозрения от Сьюзан.

Из напряженных раздумий меня вывел цокот копыт. Оглянувшись, я увидела, что ко мне по дорожке приближается лошадь, запряженная в маленькую двуколку. Вожжи держал мужчина в широкополой шляпе и дождевом плаще; у него за спиной, на сиденье, предназначенном для пассажира, были свалены поленья, колышки, топоры и еще какие-то инструменты. О местных правилах приличия я была осведомлена не слишком хорошо, но на всякий случай встала с верстового столбика, чтобы поприветствовать незнакомца.

– Не шибко-то годный денек для прогулок, – сказал он с сильным шотландским акцентом.

Под широкими полями шляпы я разглядела дружелюбные ореховые глаза в сеточке глубоких морщин.

– Ты откуда будешь, лэсс? Может, подвезти?

Как я уже не раз упоминала, к своему великому сожалению, за время работы на Стэплфордов ложь стала даваться мне все легче и легче.

– Один джентльмен из гостей здешнего поместья потерял дорогую фляжку с гравировкой, когда охотился в этих краях, и послал меня ее поискать.

Пожилой мужчина презрительно скривился, в горле у него заклокотало, и он сплюнул на дорогу. Я невольно попятилась, хотя он, конечно, целился не в меня и плевок приземлился далеко.

– Прозывают себя джентльменами, а паршивая безделушка для них дороже человечьей жизни! – проворчал шотландец.

– Кажется, фляга принадлежала его отцу, потому и дорога́, как память. Но вы правы, эта потеря, разумеется, не сравнится с тем, что здесь недавно произошло. Впрочем, не мне о том рассуждать – я всего лишь служанка.

– А по твоим речам вроде не похоже. – Ореховые глаза взглянули на меня с подозрением.

– Мой отец был викарием. То есть приходским священником – у вас ведь их так называют? Когда он умер, мне пришлось пойти в услужение, потому что матушка не могла содержать семью.

– Я разумею, он сейчас на Небесах, Господь о нем позаботился, – сказал шотландец с неожиданной теплотой, так что у меня слезы навернулись на глаза. – Запрыгивай сюда, лэсси. Я еду в дальний лес и повысажу тебя там, где господа куропаток стреляли. Правда, обратно тебе самой возвращаться придется – мне до ночи в лесу дела поделывать.

Я открыла дверцу двуколки и села позади него, отодвинув инструменты.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр. Наверняка обратная дорогу под горку будет легче. Я тоже выросла в сельской местности, но у нас природа не такая дикая, да и не так красиво, как здесь.

Возница поцокал языком, и лошадь тронулась в путь.

– Хороша наша земля-матушка, да очень уж жестока к чадам своим, – сказал он мне. – Я Донал Страхан, здешний егерь.

– Так вы, должно быть, работали вместе с мужем Сьюзан? – обрадовалась я.

– Ай, лэсс. Добрый был парень. Дел у нас тогда на двоих хватало, да и сейчас невпроворот. А ты, стало быть, знаешь Сузан?

– Не слишком хорошо. То есть достаточно хорошо, чтобы не верить, что она сделала то, в чем ее обвиняют.

– Сузан – девица с норовом, завсегда такой была. Кабы это новый хозяин помер, я бы поверил, но зачем ей лишать жизни какого-то там мистера Смита, никому не ведомого? Ерунда же.

– Но она наверняка знала, что произойдет, если зарядить ружье неправильным патроном, да?

– Ай, и получше тех джентльменов. Мы с Лахланом, ее мужем, сами патроны мастерили, свои заряды поделывали. Работа непростая, но выходило дешевле, чем покупать у оружейников. Ружья у прежнего хозяина были старые, так что сама разумеешь – опасным делом мы занимались. Дробовик – мощное оружие. Ежели патрон в стволе взрывается… – Донал покосился на меня. – Ведомо тебе, из чего патрон состоит?

– Нет, – развела я руками.

– Да уж надо думать. Твой отец ведь священником был, навряд ли ему нравилось убивать божьих тварей.

– Не нравилось, – просто сказала я, ожидая продолжения.

– Что ж, внутри патрона есть порох – такой, как в пушки засыпают, – а еще пыж, который не дает дроби рассыпаться, и сама дробь, то бишь много-много свинцовых шариков, и каждый из них, почитай, сам по себе пушечное ядро, только крохотное. Когда спускаешь курок, порох вспыхивает и толкает пыж вместе с зарядом дроби по стволу. Пыж нужен, чтобы увеличить кучность выстрела, то бишь держать заряд воедино, – так дробины какое-нито время пролетят скопом в одном направлении. Иначе прицельного выстрела не получится, а будет как у тех старинных мушкетонов с раструбом. В общем, дробь из ружья летит скопом и мало-помалу рассеивается этаким облачком. Ежели пыж правильно забит и цель не слишком далеко, дробь проделает в ней, в цели, дыры. А ежели цель совсем близко и заряд летит кучно, так он и дырищу насквозь пробьет. Притом на изрядном расстоянии заряд пораспадётся и отдельные дробины застрянут где ни попадя. Потому нужен хороший охотничий пес, чтобы подраненную добычу преследовать и прекращать ее мучения.

Меня слегка затошнило, но я сумела выговорить вопрос:

– А что происходит с пыжом?

– Смекалистая ты, лэсси, – одобрительно кивнул Донал. – Пыж, вылетая из патронника, отваливается от заряда дроби.