Получив необходимую помощь в виде последней порции снадобья, парень улегся под деревом рядом со спящим Деном.

— У нас тут что-то типа лазарета, — пошутил он, — займу себе место.

Сашка подошла к нему. Ее платье покрывали пятна крови и ошметки змеиной кожи, из растрепанной рыжей шевелюры торчала ветка с листьями. Дрожащая рука девушки все еще сжимала меч, серые глаза смотрели с тревогой и нежностью.

— Ты как? — спросила она, положив руку Костику на лоб.

— Жив пока, — усмехнулся он.

Богдан, бросив взгляд на акридца, заметил, что тот выглядит чрезвычайно усталым. По загорелому лицу старика разливалась нездоровая серая бледность.

— Ты сам-то в порядке? — спросил Богдан. — Может, ляжешь, отдохнешь?

Старик мотнул головой:

— Не тревожься, сынок, все путем. Просто я уже не молод. Утомляюсь быстро. А отдыхать теперь не время.

— А что ты кричал, когда бил змей? — вдруг вспомнил Богдан. — Это было похоже на боевой призыв.

— Так и есть, — кивнул старик, — это наш акридский клич. Его придумали уже после прихода королевы. Мы прогоняем зло и призываем свет, что сильнее тьмы, помочь нам в битве.

Он подошел к потухшему костру и сокрушенно произнес:

— Во время боя с аспидами перевернулся котелок с варевом для зелия. Нужно собирать травы заново.

— Мы с Богданом поможем, — отозвалась Сашка. — Ты только покажи, какие именно нужны.

Гавран кивнул.

— Пойдем прямо сейчас. Ангел, ты останься, присмотришь за ребятами.

Он поднялся и взял свою сумку. Но вдруг силы покинули акридца и, слабо застонав, он упал на обагренную змеиной кровью траву лицом вниз.

— Гавран, что с тобой? — в тревоге закричала Сашка. — Бо, помоги! Кажется он без сознания!

Вдвоем они перевернули старика и положили ему под голову свернутый плащ.

— Он вообще живой? — с дрожью в голосе спросила Анжелика.

— Живой, — сказал Богдан. — Нужно его раздеть и осмотреть — скорее всего, его тоже укусили. Или просто переутомление, — голос его звучал уверенно и спокойно.

С Гаврана сняли рубаху, и причина его недомогания сразу стала ясна — на груди, шее и животе старика пламенели алые пятна.

— Да он же весь искусан, — прошептала Сашка, покрываясь мурашками, — а зелья у нас нет. И он не успел рассказать, как его готовить.

— Зелье вряд ли помогло бы. Здесь не один укус и не два… — простонала Лика, заламывая руки. — Страшно представить, сколько в нем яда. А он ведь уже старенький.

— Насчет возраста ты не права, — сказала Сашка. — Гавран такой бодрый и выглядит молодо. Только как же ему помочь сейчас? — она прикусила губу. — Можно было бы яд отсосать, но он говорил, что так нельзя делать. Это же не простые змеи.

— Ничего тут уже не сделаешь, — обреченно отозвалась подруга. — Гавран умрет, а потом и мы все, потому что нам одним тут не выжить!

— Выживем, — отрезала Сашка, украдкой смахивая слезу.

— Я схожу за водой, — Богдан поспешно собрал пустые бурдюки и скрылся за деревьями.

Сашка села на траву рядом с Гавраном и взяла его за руку. Ладонь акридца была горячая и очень сухая. Худое жилистое тело его время от времени судорожно вздрагивало, дыхание было быстрым, прерывистым.

С трудом приподняв старика, девушки постелили под него плащ, другим накрыли сверху. Когда вернулся Богдан, больному смочили губы свежей прохладной водой, на пылающий от жара лоб наложили мокрый компресс из мягкой ткани. Это было все, на что хватило совместных знаний северян в области медицины.

Время тянулось мучительно долго. Анжелика, не выдержав напряжения, вскоре заснула. Богдан и Сашка ни на шаг не отходили от старика. Они меняли ему компрессы, обтирали мечущееся в горячке тело холодной водой, но яд продолжал завладевать акридцем — красные пятна становились багровыми, в местах укусов появился сильный отек. Он по-прежнему не приходил в сознание.

Глава 13. Василиски

На лес опустилась ночь, темная, беззвездная. Как будто само небо помрачнело и оделось в траурный наряд, видя страдания старика. Все вокруг окутала тревожная тишина, и лишь деревья еле слышно покачивали лапами-ветвями над постелью больного.

Богдан разжег костер. Вскипятив воду в котелке, они с Сашкой заварили чай. Напиток получился и вполовину не таким ароматным, как у Гаврана, но был вполне сносным. Перекусив остатками вяленого мяса и сухарями, двое часовых вновь заняли вахту у постели Гаврана.

Ближе к утру проснулись Денис и Костя. Парни чувствовали себя отлично и, когда совсем рассвело, пошли в лес на охоту.

— Как думаешь, он выздоровеет? — спросил Костя, когда они пробирались через чащу, держа наготове арбалеты.

Ден сбросил с плеча изумрудно-зеленую ящерку, пытавшуюся прокусить ткань плаща, и сказал:

— Не знаю. С одной стороны, живот ему искусали через рубаху. Может не весь яд в кровь попал. Но еще на шее укусы и на ногах…

Костя прицелился в крупную пеструю птицу, похожую на куропатку. Щелкнул затвор, просвистела легкая стрела, и пернатая упала в траву.

— Да ты прокачал навыки, друг! — похвалил его Ден. — Первым выстрелом — в цель!

— Какой учитель, такие и ученики, — засмеялся Костик и тут же помрачнел, вспомнив в каком состоянии сейчас находится их наставник.

Когда, подстрелив еще нескольких птиц и набив торбы припасами, они возвращались обратно, Костя спросил:

— А сегодня у тебя были видения? Что там королева говорила?

— Не было, — задумчиво ответил Денис. — Может, это из-за зелья?

— Надо спросить Гаврана, если он… то есть, когда он поправится.

Вернувшись в лагерь они застали все ту же безрадостную картину — акридец, лежащий в забытьи, и трое усталых друзей у его постели.

— Как он? — спросил Ден, бросая сумку на землю.

Сашка тяжело вздохнула:

— Все так же. Только температура, кажется, еще больше поднялась.

— Я тут подумал, — сказал Богдан, всматриваясь в изможденное лицо старика, — а вдруг у него иммунитет к этому яду?

— С чего бы? — подняла брови Сашка.

— Наш Гавран живет здесь всю жизнь, его сто раз кусали всякие гады, и змеи тоже. Может, он и без зелья справится?

— Ну, не знаю, — с сомнением сказала Сашка. — Посмотри на него — какой иммунитет?

— Его организм сейчас борется, причем без лекарств, — упорствовал Богдан, — и, несмотря на возраст.

Но, ни вечером, ни ночью состояние Гаврана не изменилось — его худое тело все так же лихорадило, дыхание было тяжелым, пугающе неровным. В эту ночь все участники похода бодрствовали, сидя у его ложа. Под утро старик пришел в себя. Взгляд его затуманенных глаз остановился на Сашке.

— Айка, — прошептали его обескровленные губы. — Ты здесь, родная?

Девушка вздрогнула.

— Гавран, я Сашка. Ну, Сандра, помнишь меня?

— Меня