– Кто?

– «Спецпроект». Что-то типа закрытого НИИ. По изучению чернобыльского аномального образования.

– Зоны?

– Тогда еще Зоны и в помине не было. «Спецпроект» возник в конце сороковых. Когда наши обнаружили тут секретную лабораторию «Туле». Слыхали о таком?

– Оккультное общество в фашистской Германии, – говорит Чапай.

– Они первые нашли Армаду. Не знаю, как. Но лишь только немцы оккупировали эту территорию, здесь был развернут проект под названием «Колокол».

– Слышал я об этом проекте, – кивает Чапай.

– Он вообще специалист по «фашистской» теме, – хвалится другом Чекист.

– И что ты слышал о «Колоколе», специалист? – Хирург с иронией глядит на сталкера.

– Ну, всякое… – тянет Чапай неуверенно. – Что опыты с антигравитацией проводили и так далее. Много было версий.

– Чушь! Никакой антигравитацией они не занимались. И никаких летающих тарелок не строили. Во всех этих версиях единственное здравое зерно – что это немецкий проект. И все.

Хирург прикуривает новую сигарету от окурка и продолжает:

– Фашисты хотели пробить брешь в защитном поле Армады. Но у них тогда не получилось, мощности не хватило. А наши додумались построить атомную станцию. И наконец-то запустили установку на полную мощность…

– Откуда ты все это знаешь? – задает вопрос Чапай.

– Не вы одни любите лазать по лабораториям, – отвечает Хирург со странной интонацией.

– Так это ты тогда был? – таращит глаза Чекист.

Они с Чапаем переглядываются и внезапно начинают хохотать. Хирург несколько секунд пытается сдержаться, потом присоединяется к ним: смеется он неумело, как-то подвывая, – видно, что человек давно этим не занимался.

– Неужели мы тебя даже не зацепили? – отсмеявшись, спрашивает Чекист.

– Как не зацепили?! Неделю кровью харкал. Ты знаешь, сколько весили те ящики?

Они снова смеются. Я непонимающе перевожу взгляд с одного на другого.

– Оказывается, это мы с ним в Х17, в лаборатории, встретились, – поясняет мне Чапай. – Решили, что мутант какой-то. Потом только Чекист сомнениями поделился: говорит, очень этот мутант на человека был похож, зря мы на него стеллаж опрокинули.

– Х17 – это та лаборатория, немецкая? – спрашиваю Хирурга.

– Да, та самая, – кивает он. – Она практически не повреждена осталась. Только сам «колокол» разрушился. Все архивы, все документы уцелели.

– Мы тоже за ними лезли, – говорит Чекист. – Между прочим, за эти файлы столько бабла обещали, что я планировал после этой ходки со сталкерством завязывать. Там, за периметром, вокруг этой лаборатории такой кипеш был! Они туда полгода пробивались, чуть ли не роту военсталов положили…

– А вы-то как в Х17 забрались? Все же заблокировано, тоннели разрушены.

– Не ты один любишь пользоваться пространственными разломами, – копируя интонацию Хирурга, отвечает Чапай.

– Умно, – кивает Хирург. – Молодцы. Думаю, за сходную цену вы бы и Армаду им принесли, да?

Чапай не выдерживает вгляда Хирурга, отворачивается.

– Ладно, – переводит тему тот. – Им по большому счету эта лаборатория на хрен не сдалась. Они чисто за режим секретности переживали. Вдруг американцы доберутся и первыми мир разрушат? Это же какой удар по престижу страны! Поэтому пришлось форсированными темпами сооружать четыре новые установки…

– По граням Армады, – вставляет Чапай.

– Точно.

– А вы им мешали? – спрашиваю я.

– А то! – самодовольно кивает Хирург. – Еще как. Вначале, конечно, мелким вредительством занимались. Но потом, когда архивы изучили, стало понятно, куда бить. И били… Считай, те двадцать лет, что после аварии прошли, – это только благодаря Стражам. Без нашей «помощи» они бы на второй год управились…

– Слушай, а неужели Армада не могла сама себя защитить? – спрашиваю я.

– Не знаю, – пожимает плечами Хирург. – Она, по-моему, вообще не мыслит такими категориями: защита-нападение. Я думаю, что само понятие «мыслить» к ней неприменимо. Она действительно больше напоминает механизм, компьютер.

– Ну а все эти мутанты, аномалии?

– Это все дрянь, мусор. – Хирург отмахивается. – Сбой программы. Побочный эффект.

– Но вас-то она как-то позвала.

– И снова не согласен, – качает головой Хирург и, пожевав губами, добавляет: – Мне кажется, это мы сами себя позвали.

– Как это? – удивляется Чапай.

– А вот так! – Хирург снова злится, начинает буквально выплевывать слова. – Тебе, может быть, не понять, но есть такое иррациональное чувство: совесть. Вот ты, умный человек, приехал в Зону, огляделся и что подумал? Что эти чудесные камешки, артефакты – они стоят много денег, и поэтому надо их таскать барыгам, а все остальное тебя не касается, правильно? А я, дурак, посмотрел на Зону и понял совсем другое: что это последнее предупреждение. Что уже дальше некуда – мы подобрались к самой черте. И следующий шаг будет последним. Даже не шаг, а так – полшажочка всего осталось…

Хирург хватает бутыль, расплескивая, наливает себе одному, залпом выпивает и даже не морщится. Потом закуривает и уже спокойным тоном заканчивает:

– И Армада этот настрой мой почувствовала. Поэтому и стал возможен контакт. Продолжая аналогию с компьютером: система обнаружила устройство, работающее на нужной частоте, и процессор дал команду подключить его к себе.

– Значит, мы теперь тоже на нужной частоте, – заявляю я.

– Может быть, – соглашается Хирург. – Только мне кажется, что если система еще как-то шевелится, то главный процессор сгорел.

– Ты уверен, что она свернула к «Сатурну»? – шепчет Чапай.

– Уверен.

– Я туда не пойду!

Он нервно дергает головой и замирает на месте. Я тоже останавливаюсь. По краям дороги тихо шелестят темные кроны деревьев. Внизу белеет полоска моста. Над головой искрятся звезды. Тропинку, ведущую через рощу, почти не видно, но я угадываю ее начало по узкой проплешине в придорожных кустах.

– Чапай, не очкуй! – прошу я по-доброму.

– Это называется здравый смысл! – огрызается он.

– Не льсти себе. У того, кто пошел в Зону ночью, по определению не может быть здравого смысла.

– На «Сатурн» даже не сунусь! – упорствует Чапай. – Я там был, понял? Я их сжигал! Я видел, что это такое!

– Я сейчас пойду. Вместе с амулетом. А ты можешь остаться. Без амулета.

Чапай смотрит назад, в темноту. Блок ПНВ загораживает верхнюю половину лица, но я вижу как кривится его рот.

– Сука! – шипит Чапай и толкает меня на тропинку.