— Держите!

Женщина сунула им половинку зачерствевшей буханки, хотя тут же под тряпицей у нее лежали свежие, еще теплые хлеба и даже булочки.

— И еще масла, — решила не церемониться с вредной теткой Кира.

Вирсавия посопела, но все же полезла в шкаф.

— Да не растительного, а сливочного.

— И старое прогорклое не давайте.

— И топленое не давайте, только самое свежее.

— Впрочем, если масла нет, то сойдут и сливки.

Христианское терпение Вирсавии продержалось не долго. Услышав очередную наглую просьбу подруг, женщина подбоченилась и повернулась к девушкам с перекошенным от ярости лицом. Не известно, что бы им довелось услышать от противной бабы в свой адрес, наверняка ничего хорошего, но в этот момент в кухню вошел долговязый подросток, худой, прыщавый, с неприятным бегающим взглядом.

При его появлении Вирсавия мгновенно изменилась. Из разъяренной тигрицы она превратилась в милую домашнюю кошку.

— Сыночек! — воскликнула она голосом мягким и нежным. — Как хорошо, что зашел ко мне. Садись, покушай немножко.

И тут же потянулась за горячими булочками, которые были частью с сахарной пудрой, а частью с корицей, накладывая их на тарелку, но подросток остановил ее.

— Мама, я не хочу есть. Лучше скажи, где мой паспорт?

— Зачем он тебе? — насторожилась Вирсавия.

Просьба сына так удивила ее, что рука тетки замерла в воздухе на полпути к булочкам.

— Нужно.

— Но зачем?

— Мы с ребятами хотим съездить в город. А для этого необходим паспорт.

И быстро стрельнув в сторону подруг глазами, подросток понизил голос и вновь спросил у матери:

— Мой паспорт ведь у тебя? Я знаю, старик велел тебе хранить его у себя.

— Да, он у меня, — медленно кивнула Вирсавия. — Но что вам понадобилось в городе?

— Мама, все едут, я тоже хочу поехать, — заканючил подросток. — Такого случая, может быть, потом и не представится. А сейчас старика нет, деньги у ребят есть, я хочу поехать! Помнишь, когда ты твердила, чтобы я лучше учился, то пообещала, что отпустишь меня в кино с другими ребятами.

— Но ты закончил с одними тройками.

Вирсавия была явно растеряна. С одной стороны, ей хотелось пойти навстречу просьбе сына, которого она явно обожала. А с другой — она чувствовала, что в этой просьбе кроется что-то предосудительное. Однако подросток не дал матери времени, чтобы опомниться.

— И что? — попер он на нее. — И что с тройками? Разве я виноват, что у меня нету способностей? Или скажешь, что я не старался? Занимался сутками напролет, лишь бы тебе угодить, а ты даже не хочешь отпустить меня в город. Всего несколько часов, а ты и их не желаешь мне подарить!

— Поезжай, конечно, коли зовут, — окончательно сдалась Вирсавия. — Только одежу смени.

— Сам знаю. Паспорт дай!

И так как женщина все еще медлила, ей явно не нравилась застигнувшая ее врасплох просьба сына, подросток заканючил вновь:

— Мама, они же без меня уедут!

— Сынок, но зачем тебе все-таки понадобился паспорт? Вы же в кино идете? Я правильно поняла? Зачем тебе в кино документ?

— А вдруг патруль по дороге остановит? Как я без документов? Могут и в полицию забрать! Вон в прошлый раз, когда мы ездили, Сашку остановили. На первый раз предупредили, но сказали, что в другой раз обязательно в отделение заберут.

Упоминание о полиции сделало свое дело. Вирсавия тотчас метнулась куда-то и вернулась обратно с бордовой книжечкой.

— Вот, держи, — протянула она паспорт своему сыну. — А когда вернетесь?

Но подросток ей уже ничего не ответил. Выхватив вожделенный документ, он со всех ног кинулся бежать. Вирсавия поспешила за ним, а подруги за ней. Во дворе подростка уже не было видно. Вирсавия стояла в дверях, прижимая к груди руку, словно пыталась унять биение своего сердца.

— Спасибо за хлеб, — поблагодарила ее Кира, протискиваясь мимо. — Мы еще взяли у вас несколько булочек, от которых отказался ваш сын. Съедим их за его здоровье.

Женщина никак не отреагировала на эту их выходку. Похоже, она потеряла всякий интерес к окружающему. Ее взгляд был устремлен в ту сторону, куда убежал ее ребенок. Весь остальной мир в этот момент перестал для нее существовать.

Разжившись провиантом для сносного завтрака, подруги отправились к себе. Каково же было их удивление, когда на пороге дома они увидели не только Лешку с Милой, но и Илию с его женой. Она набросила на голову свою кружевную шаль, на ее лице читалось облегчение, как у человека, после долгого пути увидевшего впереди огни родного города.

Лисица с Эдиком тоже были тут. Но их лица выражали откровенное недоумение.

— Почему нам нужно уехать? — как раз в этот момент спросил Лисица у Лешки. — Что случилось?

— Вернулись настоящие хозяева дома. Вам надо освободить дом.

— Разумеется, мы не против съехать. Но куда, вот вопрос?

Леша молчал, а затем произнес:

— Вы ведь приехали на свадьбу, не так ли?

— Да.

— Так вот, свадьбы не будет. Вам лучше уехать.

— Ты нас выгоняешь? — оторопел Лисица. — Окончательно? Настаиваешь, чтобы мы выметались из Зубовки?

Лешка смутился.

— Нет, конечно, — опустив глаза, забормотал он. — Но где вам остановиться?

— Действительно, куда же нам деваться?

В голосе Лисицы слышалось откровенное возмущение и даже гнев.

— Куда же нам деваться, если в поселке полно домов!

— В этом доме вам оставаться больше нельзя. Вернулись настоящие хозяева, которые и займут свое жилье.

Но в разговор неожиданно вмешался Илия.

— Мы с женой как раз совсем не против гостей, — весело произнес он. — К тому же мы не намерены задерживаться в Зубовке. Мы уедем уже сегодня ближе к вечеру.

— Нам будет вполне достаточно, — добавила его жена, тоже обращаясь к Леше, — если ты сдержишь слово, исправишь несправедливость и сам переоформишь на нас дом и все, к нему прилагающееся.

— Конечно, я же пообещал вам, — пробормотал Лешка, явно досадуя, что при этой беседе присутствуют посторонние. — Значит, вы не против гостей?

— Мы только за.

— Так вы располагайтесь, а я пойду.

Он уже направлялся к выходу, когда Кира предупредила его:

— К тебе там приехал Мурашов. Ждет тебя дома и очень хочет видеть.

— Наверное, это в связи с выдачей тела отца.

— И еще по поводу поисков Ваньки. Мурашов собирается подключить к делу МЧС.