– Сознавайся, кто заплатил тебе и что ты искал, – продолжал Дюпен.

Как ни пытался мальчишка принять храбрый вид, стоило ему перевести взгляд с меня на Дюпена, лицо его обмякло от страха, нижняя губа затряслась. Мне сделалось его жаль, но я беспощадно прогнал эти чувства прочь – сострадание к вору, пусть даже его толкнула к сему ремеслу нищета родителей, а то и вовсе сиротство, не принесло бы мисс Лоддиджс ничего хорошего.

– Мы отпустим тебя безнаказанным, если расскажешь нам все, что нужно, – сказал я. – К тому же и деньги, заплаченные нанявшим тебя негодяем, сможешь оставить себе.

– Мне не платили никаких денег! – запротестовал мальчишка.

– Твой наниматель не узнает, что ты рассказал обо всем нам, – раздался за нашими спинами голос Сисси. – Как тебя зовут, милый?

Мы дружно повернулись к дверям. Там, на пороге, прижавшись плечом к плечу, стояли Сисси и Мадди в шерстяных халатах и ночных чепцах. Обе держали в руках по свече, а Мадди, сверх этого, вооружилась своею тростью и весьма яростным взглядом.

– Билли Суини, мэм. Билли меня звать.

– И кто же заставил тебя нарушать закон, Билли? – мягко спросила Сисси.

Очевидно, ее доброта сокрушила решимость мальчишки покрывать разбойника, подстрекнувшего его залезть к нам в дом.

– Один человек из Хеллтауна, что выпивает в «Русалке». Я должен принести ему книжку, дневник. Он сказал: я узнаю ее по кожаному переплету, по буквам на уголке да по картинкам с птицами.

Дюпен показал ему клочок бумаги.

– По этим буквам?

Мальчишка кивнул.

– Что еще говорил тебе наниматель? – спросил Дюпен.

– Если отыщу дневник, заплатит вдвое против обещанного за то, чтобы забраться в дом. А если кому расскажу, он меня прикончит.

При последних словах мальчишка зажмурился, точно в его сердце уже вонзился кинжал.

– Хочешь заслужить свободу, помоги нам, – посоветовал Дюпен. – А нанимателю просто скажешь, что никакого дневника не нашел.

Мальчишка упрямо стиснул зубы и умолк, стараясь не встречаться с Дюпеном взглядом.

– Подумай: ну, какой тебе прок продолжать помогать преступнику? – рассудительно сказала Сисси. – Быть может, он тебе и вовсе ничего не заплатит, ведь у воров ни чести, ни совести нет.

– А он и не вор! – выпалил мальчишка. – Он мне сказал, что вор – человек, живущий в этом доме. Это он-де украл книжку у одной леди, что с ним дружна.

Мы с Дюпеном переглянулись. Несомненно, вторжение в мой дом было затеяно похитителем мисс Лоддиджс!

– Ты видел эту леди? – спросил я.

Мальчишка отрицательно покачал головой. Дюпен беспокойно переступил с ноги на ногу: его терпение явно подходило к концу.

– Дело ясное: от этого подлеца нам больше не узнать ничего такого, о чем мы не догадаемся сами. По-моему, остается только одно… – Выйдя в прихожую, он вернулся со своим пальто, шарфом и шляпой. – Отведешь меня в таверну, где должен встретиться с нанимателем.

– Но уже за полночь, – возразила Сисси.

– Согласно моему опыту, притоны воров и обманщиков нечасто бывают закрыты, – сказал Дюпен.

Его ремарка только усилила тревогу на лицах жены и ее матери.

– Минутку, я только оденусь, – сказал я Дюпену.

– Эдди, не стоит ли взять с собой кого-нибудь из ночной стражи? – обеспокоенно предложила теща.

– Это лишит нас всяких надежд на успех, – возразил Дюпен. – Уверяю, мадам, нам не грозит ничего дурного.

С этими словами он взмахнул тростью и ловко перебросил ее из руки в руку. Мадди слегка нахмурилась, но без возражений вручила мне свою трость. Сию примитивную, буколическую вещицу, ничуть не похожую на Дюпенову трость черного дерева, увенчанную головой кобры с рубиновыми глазками, элегантный аксессуар с потайным клинком внутри, она брала с собой, отправляясь бродить по лесу. Однако, оценив ее тяжесть – особенно массивность набалдашника, вырезанного из корневища – я понял, что тещина трость вправду сослужит мне добрую службу, буде в «Русалке» дойдет до беды, и взглянул на тещу с немало возросшим уважением.

С двух сторон подхватив под локти малолетнего взломщика Билли (руки его так и остались связанными за спиной), мы с Дюпеном двинулись вдоль Седьмой улицы. Шаткая поступь придавала нам облик троицы, засидевшейся в питейном заведении допоздна. Юный мошенник всячески убеждал нас, будто сопровождать его в таверну нам нет никакого проку – будто его наниматель, скорее всего, и не ждет его в столь поздний час. На это Дюпен отвечал предложением отвести мальчишку в тюрьму, если уж тот предпочитает провести ночь там. Свернув налево, на Сассафрас-стрит, мы направились к гавани.

Казалось, сама ночь стала много темнее, стоило нам переступить границы района, прозванного Хеллтауном, однако в этот час так называемый «Адский городок», по всей видимости, являл собою самую оживленную часть Филадельфии. Таверны и пивные росли на каждом углу, точно грибы, а их посетители выплескивались на улицы, толпились у входов, ничуть не страшась ночного холода благодаря принятым внутрь рому и грогу. Клубы дыма над головами смешивались с хохотом моряков, обменивавшихся морскими небылицами, и хихиканьем дам, стремящихся привлечь внимание мужчин, с показною веселостью бормоча всякий вздор.

На вывеске над дверью в одну из таверн красовалась златовласая сирена, сидевшая на камне в окружении бурных волн, пощипывая струны маленькой арфы. Вот наконец-то мы и на месте…

– Ступай прямо к тому, кто тебя нанял, но не вздумай предупредить его о нашем присутствии, не то пожалеешь.

С этими словами Дюпен незаметно для окружающих обнажил рапиру, спрятанную в его трости. От страха глаза юного Билли едва не вылезли на лоб. Дюпен перерезал бечевку, стягивавшую его запястья, и спрятал оружие.

– Скажешь нанимателю, что обыскал весь дом, но дневника нигде не нашел. Спросишь, не желает ли он, чтоб ты поискал где-нибудь еще. Если он измыслит новый план, сообщишь обо всем нам.

– И помни: найти тебя в Олд Блокли проще простого, – наудачу заявил я.

Догадка моя оказалась верна: мальчишка переменился в лице.

– А если предашь нас, окажешься в тюрьме вместе со своей матерью.

И вновь моя догадка о его семейных обстоятельствах угодила в цель. Билли кивнул, а страх его, судя по выражению на лице, усилился вдвое против прежнего.

Надвинув пониже шляпы, укрыв лица шарфами, мы как можно неприметнее вошли в таверну следом за ним и сели к грязному столу в тени. Билли двинулся в противоположный угол. Дюпен подал мне очки с зелеными стеклами, которые нередко надевал, применяя свой дар аналитического мышления в окружении преступников.

– На случай, если его компаньоны знают вас в лицо, – пояснил он. – Мое-то им вряд ли знакомо.