Я поспешил нацепить очки на нос, и все вокруг словно бы погрузилось в темные морские глубины. Из прежних наших похождений мне помнилось, что темные линзы прекрасно скрывают глаза и, таким образом, служат великолепным средством маскировки.

Тем временем Билли подошел к двоим, сидевшим за столом в углу – звероподобному краснолицему пузану и маленькому, пронырливому, точно крыса, человечку в просторном черном пальто и широкополой шляпе, успешно скрывавшей добрую половину его лица. О чем они говорят, мы не слышали – столь громок был гомон пьяных гуляк, рулады излишне самонадеянных певцов, трескучие крики попугая над барной стойкой да заунывный протяжный вой, то и дело издаваемый старым псом, что устроился у камина. Я надеялся, что оба мошенника вскоре отправятся восвояси и нам выпадет шанс проследить за ними до места, где они прячут мисс Лоддиджс. К несчастью, прежде чем покинуть заведение, они решили досуха опорожнить стоявшую перед ними бутылку рома. Делать нечего: пришлось заказать две кружки пива и ждать.

Таверна являла собой своеобразный театр, исполненный драм, представляемых труппой, благодаря близости доков собранной со всех концов света. Пожалуй, этими персонажами – ворами, бродягами, дамами сомнительной репутации, чудаками в щегольских нарядах и слугами, улизнувшими из дому, чтобы сполна насладиться предлагаемыми Хеллтауном развлечениями – мог бы населить не один роман сам мистер Диккенс. Вот карточный шулер, завлекший нескольких простаков в игру на деньги, а за соседним столом бросает кости троица искушенных игроков, а у стола возле камина прикладывается к кружке эля престарелая дама в засаленных одеждах со старым гиацинтовым ара на плече – некто наподобие местного аптекаря. Клиенты нескончаемой чередой идут засвидетельствовать «миссис Русалке» почтение и, сунув ей пару монет, покидают ее с каким-либо полезным снадобьем – укрепляющим средством против морской болезни, целебной мазью от клопиных укусов, настойкой опия, хиной, предотвращающей болотную лихорадку, или же шпанской мушкой, что помогает моряку от плотских скорбей, если верить громогласным комментариям знахарки. Со временем я заметил, что от покупателей, которым недостает монет до запрошенной суммы, миссис Русалка охотно принимает и ювелирные украшения, и прочие ценные вещи, вряд ли принадлежащие клиенту по праву.

На задах таверны имелся двор. Собрав ставки на исход сегодняшних петушиных боев, неприветливого вида малые потащили к черному ходу клетки с несчастными птицами, что вот-вот выйдут на смертный поединок. К счастью, от воплей, сопровождавших сие омерзительное состязание, судьба нас уберегла: двое головорезов, сидевших за столом с юным взломщиком, встали и собрались уходить. Я залпом осушил кружку, и мы с Дюпеном выскользнули на улицу следом за ними. Уотер-стрит все еще была полна гуляк. Многие, едва держась на ногах, нетвердой походкой ковыляли от стены к стене, что очень мешало слежке, однако нам удалось не отстать. Преследуемая нами троица двинулась по Сассафрас-стрит на запад, а на углу Второй улицы разделилась: Билли свернул на юг, а его наниматели отправились на север. Разумеется, мы продолжили слежку за бандитами. Даже не подозревая о нашем присутствии, оба свернули к западу, на Вайн-стрит. Озабоченный лишь тем, чтобы остаться незамеченным, я не обращал никакого внимания на окрестности, пока место назначения преследуемых не сделалось совершенно очевидным.

– Вы удивлены? – прошептал Дюпен.

– В высшей степени. А вы – нет?

– Чему же тут удивляться, учитывая книгу, найденную мною в их библиотеке, и судьбу, постигшую в этих стенах вашего друга? Теперь мы точно знаем, что кто-то из августинцев действует заодно с человеком, похитившим вашу благодетельницу, а может быть, сделал это сам.

– Отец Мориарти, – пробормотал я.

– Возможно, хотя делать подобный вывод лишь на основе того, что он старается скрыть факт убийства отца Кина, преждевременно. Однако теперь нам стало известно, что у виновного имеются двое сообщников – весьма вероятно, особ духовного звания. И есть еще некто третий, – задумчиво проговорил Дюпен.

– Юный Суини?

– Нет. Тот, кто кричал птицей наподобие ворона под окнами вашего дома. Вы ведь слышали крик?

– Да, он-то меня и разбудил, но, когда все началось, я напрочь забыл об этом.

– Любопытно, – протянул Дюпен. – Если у Суини имелся сообщник, его птичий крик дал мне знать: что-то неладно, и это с его стороны было крайне неловко, однако ж, если он последовал за нами в таверну, ему хватило сноровки остаться невидимым. А если помощник этот следит за нами до сих пор, он и вовсе – словно бесплотный дух.

Вглядевшись в окружавшую нас темноту, я не увидел никого, кроме тех двоих, что наняли юного взломщика, дабы проникнуть в мой дом. Еще минута, и оба скрылись за дверцей в каменной стене, окружавшей темную громаду Церкви Святого Августина.

Воскресенье, 17 марта 1844 г.

– В строю их было девятеро, и каждый почти десяти футов ростом. Они протянулись цепью по самому краю обрыва – ужасающие великаны, обращенные в камень, однако готовые пробудиться, буде кому-нибудь вздумается угрожать их неприступному горному королевству. Высокий крутой утес служил им превосходной защитой от мародеров, и в то же время – идеальным пунктом для наблюдения за городом и его жителями.

Я, как уж мог, старался передать изумление и восторг Диего Фернандеса при виде чачапоясского города, описанного в его «Las Costumbres de la Gente de las Nubes», но, пребывая в священных стенах Академии Естественных Наук, описать столь дикое и странное место подобающим образом нелегко. Прийти сюда нам с Сисси предложил Дюпен: как известно, именно здесь хранилась крупнейшая и при том самая полная с таксономической точки зрения орнитологическая коллекция в мире. Мы шли от витрины к витрине, и я продолжал пересказывать то, что прочел в древнем томе.

– Исполинские фигуры поразили воображение Диего Фернандеса, и он вознамерился осмотреть их поближе. Сопровождаемый еще несколькими бесстрашными первопроходцами, вскарабкался он на утес и увидел, что одна из статуй значительно повреждена. Благодаря этому он сумел разглядеть, что эта статуя – и не статуя вовсе, а саркофаг. Внутри находилось мумифицированное тело, обернутое пеленами, сотканными из шерсти и хлопка, а поверху обмазанное глиной. Над мумией был сооружен деревянный каркас наподобие птичьей клетки, покрытый многими слоями глины пополам с соломой, образовывавшими фигуру великана, а роспись, выполненная на ней сепией и охрой, изображала узорчатые церемониальные одежды. Все это навело Фернандеса на мысль, что каждый из великанов хранит внутри мумию, и что сии величественные саркофаги строились здесь же, на месте.

– Описанные им фигуры явно идентичны тем, о коих пишет в своем дневнике Иеремия Мэтьюз, – сказал Дюпен. – Весьма вероятно, Эндрю Мэтьюз или же тот, кто организовал экспедицию тысяча восемьсот сорок первого, читал Фернандесову книгу, «Las Costumbres de la Gente de las Nubes», и воспользовался ею в поисках этого места – во всяком случае, именно так полагал ваш друг отец Кин, если спрятал эту книгу для вас. Ну, а Иеремия Мэтьюз – возможно, по карте, возможно, с тем же отрядом, что сопровождал к затерянному городу Мэтьюза-старшего – повторил отцовский путь.