– Изумруд? – ахнула Сисси.

– Именно так подумал и Фернандес. Но, стоило ему войти в пролом, как в воздухе что-то зашуршало, и вдруг на него и его спутников налетел целый рой пчел – вернее, так им показалось, пока не сделалось ясно, что это мелкие камешки, сыплющиеся сверху. Затем раздался жуткий рокот, свод пещеры задрожал, точно вот-вот обрушится, и потому все бросились наружу, оставив в гробнице все сокровища, кроме собранных по пути резных изумрудов. Пока спутники Фернандеса готовили веревки, припасенные, дабы облегчить спуск, земля задрожала сильнее прежнего. Громада поврежденного саркофага на краю обрыва качнулась так, что мумия, точно живая, выпала к их ногам, а саркофаг рухнул вниз со скалы. При виде мумии туземцы завопили от ужаса и едва не попрыгали с обрыва следом за саркофагом, но Фернандесу удалось свести всех вниз живыми и невредимыми.

– Но без огромного изумруда, – добавила Сисси.

– Именно. Когда Фернандес рассказал об увиденном всем, туземцы зароптали. По их словам, изумруд-то и породил пережитое экспедицией небольшое землетрясение.

– Весьма маловероятно, – заметил Дюпен.

– Возможно. Но, если верить туземцам, изумруд был проклят: всякий, кто его коснется, лишится разума.

– Довольно распространенные сказки, слагаемые затем, чтоб отпугнуть воров, – пояснил Дюпен, не сводя взгляда с очередной коллекции экзотических птиц. – «Они ищут Сокровище. Все здесь, внутри». Если кто-то из экспедиции Иеремии Мэтьюза искал описанный Диего Фернандесом изумруд, он явно не сомневался, что Иеремия Мэтьюз или его отец знают, где спрятан камень.

– А его убийца полагал, будто путь к сокровищу указан в дневнике, – добавил я.

– И этот дневник определенно содержит некое сообщение, кроющееся на страницах, изъятых из дневника Эндрю Мэтьюза, – сказал Дюпен. – Вот, например, эта птица. – Он указал на витрину, за коей восседал на ветке ярко-зеленый попугай с алыми бровями и алой каймой над крыльями. – Rhynchopsitta pachyrhyncha[39], водится только в Мексике. И эта, – Дюпен указал на другую птицу за стеклом той же витрины. – Euptilotis neoxenus[40], также известный как ушастый кетцаль. Обитает в сосново-дубовых лесах горных хребтов Сьерра-Мадре, то есть тоже в Мексике. Порой встречается севернее, на юго-западе Соединенных Штатов, но не в столь южных широтах, как Перу.

Мы с Сисси устремили взгляды на поразительную темно-зеленую птицу с красной грудью и переливчато-синим хвостом с белыми перьями по краям. Над ее слуховыми отверстиями торчали кверху тонкие щетинки, а голова в сравнении с пухлым, около фута в длину телом казалась мелковатой.

– Две птицы, что водятся в этих местах, две мексиканских и журавль, обитающий в Сибири и Китае, – задумчиво проговорила Сисси.

– Плюс эта птица, – добавил Дюпен, подводя нас к следующему шкафу. – Numida meleagris, то есть цесарка обыкновенная. Разновидность куропаток, обитающая в Сенегале.

– И, разумеется, не встречающаяся близ гор Чачапояс в Перу, – сказал я.

– Именно.

То была причудливого вида серебристо-черная короткокрылая птица ростом в добрых два фута. Ее лишенную перьев голову венчал странный мясистый гребень, щеки пестрели синими и красными пятнами.

– А это – седлоклювый ябиру или Ephippiorhynchus senegalensis, как явствует из названия, тоже обитающий в Сенегале.

Эта птица была столь же красива, сколь и велика. Почти пяти футов в высоту, на длинных ногах, с изумительным красным клювом, украшенным поперечной черной полосой и желтой «седелкой» сверху, у основания, великолепно контрастировавшим с черной головой и желтыми глазками. Туловище птицы было белым, а крылья, спина и хвост – черными с металлическим отблеском.

– Какое чудо! – прошептала Сисси. – Но нет ли среди его зарисовок птиц других аномалий?

– Думаю, нет. Эти намеренные ошибки помещены Эндрю Мэтьюзом на страницы с самыми узнаваемыми перуанскими птицами, прекрасно знакомыми мне по жизни в Перу.

Достав из кармана дневник, Дюпен показал нам вырванные страницы.

– Например, здесь у нас андигена, амазилия Лессона, перуанские колибри, три различных танагры и многоцветный эубукко.

Особенно красив оказался эубукко, превосходно раскрашенный целой палитрой красок.

– Возможно, в дневнике Иеремии Мэтьюза также имеются аномалии, которые еще предстоит отыскать, но я уверен, что орнитологические подсказки его отца я обнаружил все.

– Не сомневаюсь, Дюпен.

– Досадно, что дневник Эндрю Мэтьюза неполон, – посетовал мой друг. – Полный отчет обо всем – с кем он шел, куда направлялся, что увидел и собрал – позволил бы разобраться, что с ним на самом деле произошло, много быстрее и проще.

Дюпен перебрал страницы, окинув каждую быстрым взглядом.

– Если взглянуть на даты, все эти записи сделаны с двадцатого по двадцать третье ноября тысяча восемьсот сорок первого года. Описания флоры и фауны, за исключением аномальных иллюстраций, сомнений не вызывают, но что окружало его каждый день? Сведения крайне скудны. Он выражает восхищение туземцем-проводником, отмечает силу носильщиков, что тащат припасы, однако по имени никто из членов экспедиции на сих страницах не упомянут, – сказал он. – Возможно, мисс Лоддиджс рассказывала вам о ком-либо, помогавшем Эндрю Мэтьюзу в Чачапояс?

– Нет, ничего подобного не припоминаю.

Дюпен с досадой покачал головой.

– В данный момент у меня нет никаких предположений, что могут означать эти подсказки. Нужно снова наведаться к Святому Августину. Уверен, и в церкви, и в академии имеются тайны, связанные с этим дневником, и нам следует выяснить какие.

– В самом деле. Однако… боюсь, получить доступ в библиотеку будет затруднительно: ведь отец Мориарти недвусмысленно дал понять, что мы там пришлись не ко двору.

– Стоит надеяться, стремление отца Нолана получить обратно «Las Costumbres de la Gente de las Nubes» так, чтоб отец Мориарти не узнал об ее пропаже, позволит нам провести в библиотеке какое-то время, – сказал Дюпен. – Еще нам нужно снова побеседовать с юным взломщиком и узнать, что ему было сказано во время той встречи в таверне. Вы, По, кажется, знаете, где его можно найти?

– В городской богадельне. Испуг мальчишки подтвердил, что он живет там с матерью.

– Тогда я предложил бы навестить его сегодня же после обеда. Накануне мальчишка был слишком напуган, чтобы противиться нашим приказам, и его наниматели нашего присутствия не заметили, однако на то, что он не сознается им во всем, полагаться нельзя: той парочки, которую мы проводили до Святого Августина, он, очевидно, боится тоже.

– Так он был нанят святыми отцами? – удивленно спросила жена.