– Хочу, Володя, поделиться некоторыми соображениями насчёт нынешней власти. Сразу скажу, что эйфория от свободы прошла, и нас ожидают нелёгкие времена.

– У вас есть опасения?

– Да. Пути-дороги нашего президента и парламента разошлись. Президент хочет править, как царь, а Верховный Совет, наоборот, хочет ограничить власть одного человека в нашей стране.

– Вы как считаете, что лучше?

– Володя, несмотря на то, что я в своё время служил коммунистической системе, скажу так: хватит нам царей, вождей и диктаторов. Всё зло в нашей стране только от единоличной власти. Когда человек попадает туда, за кремлёвскую стену, он перестаёт реально ощущать себя в этом мире. И от этого идут все преступления, как это было с Лениным и Сталиным. Власть единоличного правителя превращается для него в самоцель, которая в конечном счёте имеет пагубные последствия для всего населения страны. Эти люди полностью отрицают перспективу развития и движения общества вперёд, прикрываясь фразами про стабильность и прочее. Такой правитель-параноик давит вокруг себя всё, что умнее его, прогрессивнее и честнее. Я думаю, что конфликт между президентом и Верховным Советом неизбежен.

– Мне нечто подобное сказал мой приятель Сергей. Он тоже говорит, что всё зло в нашей стране от единовластия. В СССР это были вожди, а в современной России – пресловутые президенты.

– Володя, как ваш мэр?

– Мэр старается. Во всяком случае, он изображает из себя демократа. Но многие люди, приближённые к властным структурам, говорят, что он любит пышные, как теперь модно стало говорить, презентации. Бесконечные фуршеты, празднества, попойки в Смольном.

– Я понял тебя сынок. Сейчас стало модным все эти балы и оргии устраивать. В наше время такое могло быть только в самых высших эшелонах. Например, когда мы принимали зарубежных глав государства и правительства. Это же очень большие материальные расходы.

– Не знаю. Вам виднее, папа. Но в нашем городе эти приёмы Собчака очень раздражают людей. За ним гоняются журналисты не из лучших побуждений. Они пытаются его всё время в чём-то уличать.

– Ты его видел после августа 1991 года?

– Да. Мы были в мэрии по случаю чествования медицинских работников. Там Ириша получила грамоту из его рук. Вроде бы всё благопристойно. Но мне кажется, что многие вещи в городе он уже не контролирует. У нас такой же бандитизм, как и в Москве. Часто звучат пистолетные выстрелы и автоматные очереди, как это было недавно на Московском проспекте. Появилось в обиходе преступников новое понятие – «стрелки».

– Это что значит, Володя?

– Это место, куда бандиты открыто съезжаются для выяснения отношений и деталей передела сфер влияния. И часто такие стрелки заканчиваются перестрелками.

– А как реагирует милиция?

– Это главный вопрос. У меня есть сведения через моего друга, который служит в главном управлении МВД по Санкт-Петербургу и области, что в милиции наблюдается полное моральное разложение. Он мне сказал, что милиция «крышует» преступников, а некоторые из милиционеров просто состоят в бандах, прикрываясь погонами.

– Вот. Володя, разве это нормально? Разве это можно было представить в наше время. Да, были оборотни в погонах, но это было исключением. А сейчас что?

– А сейчас за их помощью можно обращаться, если у тебя есть деньги. Если раньше парень, отслуживший срочную службу в армии, изъявлял желание пойти служить в милицию, он подвергался тщательной проверке мандатной комиссией. Вы это сами помните. А сейчас, мне кажется, в милицию стал попадать откровенный криминал. Вчера парился на нарах, а сегодня он уже милиционер.

– Да, сынок. Поэтому мой совет: держитесь от этого подальше. Главный вопрос жизни сейчас – это контроль за детьми. Они всегда должны быть под присмотром.

– Пока нам это удаётся, папа. Дети очень откровенны с нами и всё нам рассказывают.

– У них, сынок, уже наступил переходный возраст. Они уже потихоньку из детей превращаются в личность. Как их успехи?

– Андрей выиграл всероссийскую олимпиаду по математике. Он пойдёт в этом году обучаться в специальную физико-математическую школу, а Надежда усиленно изучает иностранный язык. В этом ей помогает Алёша.

– Да, как дела у него?

– Папа, с работой всё хорошо. У Алексея очень стабильный заработок и большое уважение к нему со стороны руководства города.

– Да, он замечательный парень, я вспоминаю, как он нас тогда нашёл в Москве и как изменил судьбу нашей дочери. И твою судьбу тоже, как мне кажется.

При последней фразе Ямпольский посмотрел в глаза Владимиру, а Володя как-то помрачнел.

– Да. Это правда, папа. За нашу с женой любовь и дружбу заплачена была высокая цена, и мы с Ириной это всегда помним.

* * *

По возвращении Владимира из Москвы настала очередь Ирины проведать родителей. После её приезда они с родителями и детьми несколько дней пожили в квартире на Кутузовском проспекте, пока Андрей и Надежда продолжали посещать музеи, в том числе и московский Кремль. Позднее, когда культурная программа детворы немного сократилась, решили переехать на дачу в Жуковку.

Каждый свой приезд Ирина отмечала всякие изменения, происходившие в облике столицы, которая в последние годы из некогда образцового коммунистического города становилась не лучшим городом раннего российского капитализма.

С возникновением новых экономических отношений в России появилось понятие стоимости земли в столице и близлежащих пригородах. Многие новоявленные толстосумы возжелали жить в центре и по возможности недалеко от Кремля. Поэтому руководство Москвы, пользуясь своей властью, за большие деньги незаконно предоставляло строительным компаниям землю для возведения элитного жилья. Появившаяся с этим так называемая «точечная застройка» изуродовала облик столицы до неузнаваемости.

Некогда величавый коммунистический город с его широкими проспектами, нарядными монолитными домами, построенными в сталинскую эпоху, прекрасными парками, акваторией рек и прудов стал хаотично застраиваться в угоду повалившим со всей страны нуворишам. Столица стала напоминать своим внешним видом большой муравейник.

«Новые москвичи» сформировали и свою колонию с их полным бескультурьем, откровенным невежеством, запредельным хватательным рефлексом, экзотической жадностью, а также провинциальным матерным диалектом. Эта своеобразная диаспора своим поведением напоминала экзотическое стадо питекантропов, вырвавшихся из пещер каменного века и занесённых в мир современный.

В этот тёплый августовский летний день после ужина Ирина со своей мамой сидели на веранде дачного дома. Борис Борисович сначала читал газеты, а потом ушёл смотреть новостные телевизионные программы. Дети играли в беседке.

– Ну что, дочка, как ваши успехи в этом учебном году?

– Мама, могу только порадоваться за детей. Андрей закончил седьмой класс на одни пятёрки и выиграл всероссийскую математическую олимпиаду. Сейчас готовится участвовать в международной олимпиаде. Володя вам уже рассказывал это.