— Лучше, наверное, будет не встречаться сейчас с седьмым каналом. Скажи им, что интервью отменяется. Дай им, если потребуют, пресс-релиз.

— Слушай, зайчик, такое дело… Я сегодня дома не ночую.

— Как? Это почему?

Катя, услышав такое заявление «драгоценного В.А.», слегка растерялась. Как это понимать, позвольте? Прошлой ночью явился домой в третьем часу, а сегодня вообще ни ногой домой? А, между прочим, там, в телефоне, музыка слышна и женский хохот какой-то ненормальный.

— Я при Ждановиче намертво завис, — «драгоценный» и сам, казалось, был обескуражен. — Мы на теплоходе и, кажется.., отплываем.

— Куда отплываете?

— Понятия не имею, — Кравченко хмыкнул. — Где с ним были — не поверишь.

— В баре или в бане?

— В Малом театре на «Трех сестрах». Потом доставил я его на теплоход и узнал, что отплываем в ночь куда-то к Дмитрову на водохранилище — тут им в порту надоело обретаться. А мне завтра при Ждановиче надо быть неотлучно, так что ты меня сегодня не жди и не волнуйся. Я машину на платной стоянке оставил, в порту. Ты ее, пожалуйста, оттуда завтра забери.

— Как это я ее заберу? Я на твоей боюсь. И потом, я не знаю, где стоянка, — Катя волновалась все сильнее. — А что это за тетки у вас там так дико хохочут?

— Это не тетки, девушка одна по имени Варвара… Долгушинская, по-моему, пассия, но я еще не разобрался… Ну все, пошли из порта. Насчет машины позвони Сереге, скажи ему — я на воде, он знает, где стоянка. Кстати, меня о нем, о моем напарнике, тут спрашивают.

— Кто?

— Передай ему — сам Виктор Долгушин спрашивает. Серега счастлив будет до потери пульса. Ну все, мой зайчик, пока. Целую тебя.

Катя ничего не понимала — где «драгоценный», куда они плывут и, самое главное, зачем? И отчего все так спонтанно? Бывало и раньше Вадим задерживался по работе, не ночевал, сопровождая как верная тень Василия Чугунова. Но это было совсем иное дело! Чугунов хоть и взбрыкивал иногда, но, по сути, был человеком пожилым, с весьма уже ограниченными для разгула возможностями. А Жданович, Долгушин — мужчины, как говорится, в полном расцвете сил. И девицы возле них вьюном вьются. И вообще — теплоход, ночь, долго ли до греха? На Вадима, она сама сколько раз ревниво замечала, некоторые особы такие взгляды бросают, что сразу хочется одолжить у Никиты Колосова пистолет и стоять возле мужа с оружием на страже.

Катя в эту ночь вся испереживалась. И совершенно позабыла о том, что еще в конце рабочего дня ее так волновало и интересовало. Утром на работу она явилась в самом скверном настроении, еще не подозревая, какие сюрпризы ей приготовило будущее.

* * *

А Вадим Кравченко, надо признаться, тоже такого поворота событий не ожидал. А вышло все просто. Они приехали со Ждановичем к нулевому причалу. Кравченко вместе с клиентом поднялся на борт теплохода и почти сразу же получил от встречавшего их на палубе капитана Аристарха Медведева короткий приказ:

— Машину, парень, поди поставь на платную стоянку. Через четверть часа отплываем.

Алексей Жданович никак это заявление не прокомментировал и ушел к себе в каюту — спать. Кравченко перегнал свою машину на платную стоянку, вернулся на теплоход. На этот раз на палубе его встретил сам Долгушин. Поздоровался, повел на нос. Спросил: как впечатления? От него слегка попахивало коньяком. Как бы между прочим, он заметил, что торчать в порту надоело всей компании, а посему решено сменить место стоянки. «Пойдем куда-нибудь на водохранилище. На природу. Прогноз на завтра хороший обещают. Аристарх маршрут выберет. Вам, Вадим, надо тоже быть здесь, я на вас полностью полагаюсь».

Это было лестно, черт возьми! Истинный капитан «Крейсера Белугина» полагался на него, на Вадима Кравченко. Что ж, за это можно было и провести время на воде, среди рыб. Кравченко в душе аж перекрестился — завтра в «России» концерт Бокова, а если Жданович окажется далеко от Москвы, на водохранилище, то и все опасения, все напряги отпадут сами собой. По крайней мере — на день концерта. А там — видно будет.

В полночь отплыли. Теплоход тихо пошел по водоканалу. Казалось, никто, кроме Ждановича и маленькой дочки Долгушина, и не думает спать. В кают-компании работал телевизор. Чудной, на взгляд Кравченко, паренек по прозвищу Саныч вперился в спортивный канал и громко переругивался с девушкой Варварой, которой хотелось переключиться на МТУ. Кравченко магнитом притягивала капитанская рубка — там ярко горел свет, там царил Аристарх. По динамику то и дело слышались его вальяжные команды типа: «Вахтенному спуститься в машинное отделение», «Включить носовой прожектор». По теплоходу сновали матросы-азербайджанцы. Все делалось без суеты — тихо, споро, ловко.

За Химками все как-то вообще успокоилось. Теплоход лег на курс. Кравченко курил у борта. Ночным пейзажем ему было любоваться лень. Он продрог на ветру. Честно говоря, ему хотелось выпить водки. Из кают-компании доносился громкий смех Варвары — она наконец-то выжила Саныча, переключилась на свой любимый канал и трепалась с кем-то по мобильнику. Кравченко заглянул в открытое окно кают-компании.

— Что бродишь как неприкаянный? — Варвара заметила его, бросила в телефон:

— Дэви, все, кончаю, пока. Тут у меня срочное дело. Ну что, скучаешь?

— Кто тебе сказал, что я скучаю? — Кравченко отметил, что они моментально перешли с этой особой, похожей на красавицу-ведьму в джинсах, на «ты». — Да по роже твоей видно. Ты что, правда профессиональный телохранитель?

— Правда.

— Поэтому такой унылый? Что, достали тебя? Леха наш достал, успел?

— Да нет, нормальный клиент, бывали и хуже.

— А, он меня саму достал, — Варвара махнула рукой, гибко, как кошка, потянулась в кресле, поднялась. — Ну пойдем, Витька мне поручил позаботиться о тебе, разместить тут у нас. Я покажу твою каюту.

Она повела его на корму. Шла впереди. Кравченко ощущал аромат ее духов.

— Давно ты с ним живешь? — спросил он.

— С кем? — она обернулась. — Хамите, парниша.

— С владельцем заводов, газет, пароходов, — Кравченко постучал по перилам борта.

— Не твое дело, — Варвара втолкнула его в коридор. — Какой любопытный… Вот твоя каюта, — она открыла дверь. — Удобства, чистое белье. А ты, конечно, зубную щетку с собой не прихватил?

— Да ты мне спою сейчас одолжишь, — Кравченко смотрел на нее сверху вниз. Она была красивой, даже очень. Но отчего-то в душе его поднималось раздражение. Как-то досадно было за Долгушина, что он выбрал для себя именно эту, в общем-то, очень банальную и очень вульгарную красоту.

— Мало было здешних кретинов, еще одного наняли, — Варвара прищурила свои зеленые глаза. — Ты смотри, парниша… Ты вот все хамишь мне, а может, я большевичка-лимоновка, вот прикую тебя здесь, лакея буржуазии, к унитазу наручниками, а потом возьму и пущу весь этот хренов «Титаник» на дно.