— Опять стоишь? — прикрикнул Санька, весьма довольный собой. — Ты, я вижу, не понимаешь по-хорошему. Придется вплотную заняться твоим воспитанием. А то совсем припух, студент.

Примерно на середине этой тирады он отвернулся, приспустил спортивные штаны и, выпятив живот, пустил шипучую струю на стену, уже неоднократно отмеченную сырыми полуовалами. Сейчас или никогда, понял Роман.

Приблизившись к обидчику со спины, он размахнулся ногой и врезал грязным ботинком в оттопыренный зад. Саньку бросило вперед, прямо на стену, по которой он выводил свои гнусные кренделя. Выставив перед собой ладони, чтобы не удариться лицом, парень не успел прекратить свое занятие и тотчас обмочил свои кроссовки и штаны.

Какой-то холодной частью мозга Роман сообразил, что сейчас они квиты, но если ударить Саньку первым, мужики придут на выручку, под предлогом, что драку начал не их младший товарищ.

Лепс и Жирик, хохотнувшие по инерции, уже не смеялись, вытянув шеи и подавшись вперед. Униженный Санька коротко выругался и выбросил вперед кулак. Не надеясь увернуться, Роман не мудрствуя лукаво наклонил голову. Костяшки чужих пальцев со всего размаха врезались в подставленную лобовую кость. Если из глаз Романа посыпались разноцветные искры, то Санька, изувечивший руку, взвизгнул и попытался наклониться, схватившись за пятерню. Зрители не успели понять, что происходит, потому что пришел черед Романа бить. Он рубанул кулаком в нижнюю челюсть, услышал четкий зубной лязг и понял, что схватка выиграна. Всплеснув руками, Санька повалился навзничь. Упав, он выпустил несколько пульсирующих струек, но не заметил этого.

— Нокаут, — прокомментировал Николай, приблизившийся к месту поединка. — Чистая победа. — Он посмотрел в глаза Лепсу. — Ромка только дал сдачи. Оба раза.

— Базару нема, — скривился бригадир.

По-видимому, в его правилах было презирать мужиков с подмоченной репутацией и дистанцироваться от них, чтобы самому не запачкаться.

— Рабочий день никто не отменял, — обратился он к Роману. — Еще два замеса — и шабаш. Возле ковша держи левой рукой, а правой нажимай на край лопаты. И не поднимай выше, чем требуется. Так веселей пойдет.

— Ладно, — кивнул Роман.

То, что он не промямлил интеллигентное «спасибо», было еще одним плюсом в его пользу.

Лепс тоже кивнул и отвернулся.

— И где только тебя черти опять носили? — недовольно спросила мать, вышедшая встречать дочь в прихожую.

Как Алена ни оттирала сапоги снегом, на каблуках и подошве все равно остались рыжие пятна глины. За день овраг нагревался солнцем, и там образовалось много подтаявших проплешин. Как последняя дура, Алена опять бродила там в поисках бетонной трубы, под которой…

Ну и так далее.

Там на острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке яйцо… а яйцо то не простое — золотое.

Алене навешали на уши лапши, а она поверила. Снова и снова упрямо отправлялась за город, разворачивала распечатанный план и искала. Интересно, чья это была идея так поиздеваться над ней? Романа или Кольки? Как бы то ни было, они обошлись с Аленой подло. И это при том, что оба как будто бы питали к ней нежные чувства. Вот и верь после этого мужчинам!

— Я гуляла за городом, — сказала Алена матери, которая неотрывно наблюдала за ней в ожидании ответа.

— За городом? Но это же опасно!

— Место открытое, машина рядом. Если бы я кого-нибудь увидела, я бы попросту уехала.

— Я говорю о бандитах! — произнесла мать страшным шепотом.

Она последовала за Аленой по коридору и, похоже, намеревалась зайти вместе с ней в ванную. В ее глазах стояла тревога, не исчезнувшая даже после благополучного освобождения. Она здорово сдала за последние дни. Раздражение Алены прошло, ей сделалось жалко маму.

— Все позади, — сказала она мягко. — Это было роковое недоразумение. Больше нас на тронут.

— Но обратно в банк тебя не возьмут, — констатировала мать. — Там у вас такое творится!

— Что творится? — быстро спросила Алена. — Откуда ты знаешь?

— Мир слухами полнится.

Раздражение вернулось. Еще более сильное, чем минуту назад.

— Извини.

Вежливо, но твердо отстранив мать, Алена заперлась в ванной и принялась снимать с себя все. Настроение было препаршивым. Неужели все кончено? Опять придется днями просиживать на работе, пялясь в экран компьютера. Мелкие интриги, грандиозные планы, умеренная зарплата. Нет, зарплата под вопросом. Ни в один банк Алену Осокоркову больше не возьмут, а солидные фирмы набирают сотрудников по протекции. У нее протекции не будет. Ей даже рекомендательного письма не дадут. Алене еще повезло, что ее оставили в покое. По-видимому, у бандитов и полиции существует договоренность не давать делу огласки. Но облегчения Алена не испытывала. Счастья — тем более.

Когда она закончила мыться и посмотрелась в затуманенное зеркало, ей не понравилось то, что она там увидела. Переживания никого не красят. А тут еще прическа эта дурацкая!

Ужинали вместе, но обособленно, недовольные друг другом. Алене не нравилось, что за каждым ее шагом следят и требуют отчета. Мать раздражало, что ее держат в неведении и обходятся без ее советов. Обычная история. У взрослых игра в дочки-матери проходит совсем не так, как в детстве.

По телевизору шло шоу, что позволяло не общаться, притворяясь поглощенной происходящим в студии. На самом деле Алене были совсем не интересны надуманные проблемы, которыми подсадные участницы делились с ведущими. Передача была посвящена якобы разведенным женщинам, которые почти всегда обретали счастье прямо в телестудии, на глазах у миллионов благодарных зрительниц.

Сегодняшняя героиня долго отказывалась назвать причину, по которой ее бросил муж, но, подчинившись уговорам ведущих, фальшиво смущаясь и как бы робея, призналась, что сделала себе силиконовую грудь, тогда как ее супруг предпочитал натуральную.

— Но грудь очень хорошая, — доверительно сообщила она. — Могу показать, если хотите.

Ведущие шоу, две немолодые женщины, яркая брюнетка и такая же яркая блондинка, разволновались так, словно никогда не видели сисек, ну хотя бы своих собственных. Посовещавшись, они дали добро, и гостья показала свое приобретение всей стране. Оператор грудь размыл, так что большого героизма не понадобилось. Зато минуты через полторы в студию позвонил отставной полковник, который был еще молод душой и телом и мечтал о спутнице жизни с большой, крепкой грудью. Он хотел знать, ощущается ли силикон на ощупь, и если да, то как именно. Женщина развязно предложила ему потрогать при встрече. Под аплодисменты аудитории эти двое условились о свидании. Передача закончилась. Дали рекламу.

— Чай будем? — спросила мать, собирая посуду.