— А я?

— Откуда я знаю? Хочешь, оставайся здесь. Хочешь, поехали с нами, но только до города. Дальше наши пути-дорожки расходятся, Ромчик. Извини.

— Ты веришь, что ее мать у бандитов? — спросил Роман, глядя в сторону. — Может, Алена это все выдумала, чтобы получить золото?

— Может, — согласился Николай. — Но я все равно должен быть рядом.

— С золотом?

— С Аленой.

— Ты уверен, что ей нужен?

— Я уверен, что она нужна мне, — сказал Николай.

— Это все меняет, — сказал Роман.

— Конечно.

— Ладно, тогда дожидайся ее, а я в магазин поеду. Сегодня новогодняя ночь как-никак. Буду праздновать.

— Еще по одной? — Николай протянул открытую пачку.

— Сейчас, — согласился Роман. — Только ключи от машины возьму. И деньги.

— Давай.

Оставшись во дворе один, Николай с удивлением увидел, что ворона вернулась на то самое место, где сидела до этого. Она косила одним глазом, отчего казалось, что глаз вращается в орбите, сверкая при этом.

— Прилетела еще про переселение душ послушать? — спросил Николай. — Оно-то, может, и есть, но не для всех. Сперва надо эту самую душу отрастить. А то ходим с какими-то огрызками и на чудо надеемся. Ты веришь в чудеса, черная?

Ворона вытянула шею, открыла клюв и каркнула.

— Веришь, — констатировал Николай. — Я тоже. Но чудес не бывает.

Из дома вышел Роман и пристроился рядом, держа правую руку в кармане куртки.

— Колька, — позвал он.

— Вот, держи. — Николай передал ему сигарету.

Роман взял ее левой рукой, но прикуривать не стал, а сказал:

— Будем прощаться. Скоро Алена приедет. Ей незачем знать, что между нами произошло.

Николай кивнул:

— Незачем.

— Что ж, тогда прощай.

— Ну, прощай.

Николай повернулся с выставленной ладонью. Роман быстро шагнул назад, вытащил из кармана руку с пистолетом и выстрелил.

Пуля ударила Николая в грудь, он выпустил из губ дымящуюся сигарету и подумал: «Мой ствол. Не забыл с предохранителя снять, гад».

Думать получалось, а дышать — нет. Боль была такая, словно грудь проткнули раскаленным ломом и теперь прокручивали его там, расшатывая грудную клетку. Но Николай не упал. Он продолжал стоять на том же месте, где застиг его выстрел. Получалось напыщенно, как в кино, но он не мог упасть. Ему нужно было дождаться Алену и отдать ей золото. Потому что Роман задумал что-то другое.

— Ты… — сказал Николай.

На это ушли все силы. На это и на то, чтобы удерживать тело в вертикальном положении.

На лице Романа появился испуг. Он был близок к панике. Его рука опустилась, как будто он собирался бросить пистолет, но он не сделал этого. Наоборот, он снова поднял оружие и, держа его, как учил Николай, выстрелил еще раз.

Вторая пуля почти не ощущалась, потому что опять попала в грудь, где все и так было пронизано болью. Николай стал неловко переставлять ноги, так как на этот раз стоять на месте не получалось. Он шел и шел, чтобы опередить силу, увлекающую его на землю, и никак не мог остановиться. Это было как в ранней молодости, когда он впервые напился по-настоящему. Вот так же он брел тогда на подгибающихся ногах неизвестно куда, лишь бы не упасть, но преодолеть земное притяжение не удалось.

Земля подскочила вверх и с размаху ударила Николая по всей длине его роста. Рот наполнился кровью. Он дернулся и затих. Его пальцы, стиснутые в кулаки, разжались. Подошвы опали носками внутрь. На одной из них тлел прилипший окурок. Это был единственный признак жизни на лежащем теле.

Роман хотел выстрелить еще раз, но решил, что лишний шум ему не нужен. Приблизившись к воротам, он выглянул наружу и увидел двух теток, стоящих возле третьего или четвертого двора. Одна держала велосипед, вторая — синеглазую хаски, уставившуюся на Романа.

Он бросил пистолет, вышел на улицу и приблизился на расстояние слышимости.

— Не знаете, сколько времени? — спросил он, подлаживаясь под простонародную речь. — А то так и Новый год пропустить можно.

— Без пяти двенадцать, — сказала тетка с велосипедом.

— Пять минут, пять мину-у-ут, — фальшиво пропел Роман. — Может, пора бросать? Все равно дюбеля закончились.

— Вам виднее, — пожала плечами тетка с собакой.

— Работа не волк, — сказала вторая.

Из их глаз исчезла настороженность. Из глаз собаки — нет. Окраска морды у нее была такая, что казалось, будто она глядит нахмурившись.

— Ко мне невеста сейчас приедет, — сказал Роман. — Точнее, я ей сегодня предложение сделаю.

— Совет да любовь, — сказали тетки. — Счастья вам.

Когда он пошел обратно, они уже тараторили о чем-то своем, и спина Романа расслабилась. Хотя вообще-то расслабляться было некогда. Алена должна была явиться с минуты на минуту, а у Романа было еще много дел. Схватив Николая за ноги, он поволок его за угол дома.

Навигатор показал Алене, что она на месте. Но номера дома она не знала, а улочка протянулась в обе стороны и была слишком узкой, чтобы разворачиваться на ней, катаясь из стороны в сторону. Николай на звонки не отвечал. Роман тоже. Уж не издеваются ли они над ней?

Алена выбралась из машины и окликнула приближающуюся женщину с серо-белой собакой на поводке.

— Добрый день. Это ведь Монтажная улица?

— Монтажная, — подтвердила женщина, остановившись.

Собака угрюмо уставилась на Алену небесно-синими, но отнюдь не кроткими глазами.

— Я знакомых ищу, — пояснила Алена. — Они номер дома не назвали, а дозвониться не могу.

— Так строят ведь, — сказала женщина. — Шумят, вот звонков и не слышат. Один выходил недавно. Ждет вас. Вон она крыша незаконченная.

— Спасибо, — сказала Алена.

Уточнять, кто ее ждет, она не стала. Выяснять, что за стройка и чем там занимаются ее друзья, тоже не имело смысла.

— С наступающим, — сказала женщина. — Счастья. Любви.

— Да-да. Вам тоже.

Алена села в машину и повернула налево. Возле ворот была небольшая площадка, где можно было остановиться, не перегораживая улицу. Алена припарковалась, отыскала калитку и вошла.

Двор был большой, с беседкой и качелями в виде железной скамьи для троих. На качелях сидел Роман и, толкаясь ногами, раскачивался назад и вперед. На Алену он не смотрел.

— Привет, — сказала она, слегка растерявшись от такого приема.