– Да, можешь, – уверенно и твердо отвечал Майшбергер. – Ты и твои друзья.

– Конечно, мы готовы помочь, – не слишком уверенно произнес Фриц. – Только вы должны понимать, мы не террористическая организация, а просто военно-исторический клуб, ребята почти ничему не обучены…

– Тебе известно, Фриц, что во время войны наше командование соорудило подземные ходы в Гданьском порту?

– Подземные ходы? – на широкой морде Фрица небольшие свиные глазки заблестели каким-то совершенно мальчишечьим интересом. – Как в Кенигсберге?

– Примерно, – Майшбергер кивнул. – Ходы глубокие, надежно защищены от затопления морскими водами. Они выходят, с одной стороны, в самых оживленных кварталах города, с другой стороны, добираются до самой акватории порта…

– Потрясающе! – воскликнул Фриц, восторженно потирая руки. – Вы непременно должны показать мне эти ходы. Мы с ребятами их тщательно обследуем…

– В обследовании нет необходимости. Я имею подробный план катакомб и чертежи их механизмов. Мои рабочие уже спускались туда…

– Ваши рабочие? – удивленно и разочарованно протянул Фриц.

– Да, мои рабочие, – подтвердил его собеседник. – Один из этих ходов ведет прямо на территорию моего завода, так что план ходов и искать оказалось не надо, он был в числе заводской документации, правда, под грифом «Совершенно секретно», и доступ к нему имели только директор и главный инженер завода…

– И вы уверены, что реальные ходы точно соответствуют плану?

– Ну, посланные мною разведчики добрались только до воды, дальше я их не пустил, – отвечал Майшбергер.

– До воды? – не понял Фриц.

– Частью эти ходы затоплены морской водой. Но значительная часть свободна, и там целый лабиринт, в котором без знания плана запросто можно заблудиться. Так что ты прав, возможно, твое обследование мне все-таки пригодится…

– Спасибо, онкель Рудольф! – воскликнул Зельге, с силой сжимая старческую руку хозяина дома. – Я знал, что вы никогда не откажете мне в просьбе. А когда я смогу заглянуть в эти катакомбы, просто чтобы посмотреть?

– Буквально завтра, – снова наливая себе пива, произнес хозяин дома. – Только это еще не все. Собственно говоря, просьба, с которой я хочу к тебе обратиться, заключается совсем не в этом. Понимаешь, вчера мне позвонил один человек. Он представился выходцем из России.

– И что от вас нужно этой русской свинье? – негодующе сжимая ручки пивной кружки, спросил молодой фашист.

– Русская свинья хочет жрать, – отвечал неторопливо хозяин дома. – Причем жрать вкусно, сытно и при этом за свой корм практически не шевелить ни задними, ни передними ногами. Эта русская свинья где-то откопала иприт, утверждает, что германского производства и в больших количествах. А мне для моих планов это как раз очень кстати… И предлагает он мне его по цене сушеного дерьма…

– Но это может быть провокация КГБ!

– Едва ли, – отвечал Майшбергер. – Русские агенты больше не имеют возможности свободно действовать на территории Польши. Это может быть провокация польской службы бязьпеки, но, во-первых, поляков я не боюсь, я им не по зубам. А во-вторых, непонятно, зачем им все это. В интересах Польши теперь, напротив, привлекать немецкие инвестиции на свою территорию, и любой скандал с гражданином Германии, тем более моего ранга, может им навредить бесконечно. Так что возможность провокации я считаю теоретически возможной, но практически маловероятной…

– Но если это правда русский, – сказал молодой фашист, – откуда у него иприт в больших количествах?

– Да мало ли? – пожал плечами хозяин дома. – В России по-прежнему страшный бардак, военные склады продолжают разворовываться. Я не удивлюсь, если мне однажды позвонит какой-нибудь забубенный русский мореман и предложит купить по дешевке их авианесущий крейсер для того, чтобы я на нем на рыбалку плавал…

Молодой фашист Фриц Зельге заржал от восторга, хлопая себя по ляжкам, искренне восхищаясь шутке хозяина дома.

– Однако, – посмеявшись, заметил он, – это может быть фальшивка. Русский может обмануть вас, продать не иприт, а неизвестно что…

– В этом-то я и рассчитываю на твою помощь, – отвечал старый фашист. – Я бы очень попросил тебя тщательно все осмотреть и убедиться в подлинности товара…

– Что осмотреть? – ошалело переспросил Фриц. – Это же иприт!

– Я же не прошу тебя пробовать иприт на вкус, – несколько раздраженно отвечал старый хозяин дома. – Там будет упаковка, ее подлинность ты и должен будешь удостоверить.

– Какая упаковка? – продолжал недоумевать Зельге.

– Этого я пока и сам не знаю, – отвечал хозяин дома. – На завтра с этим русским у меня намечена личная встреча, поговорю с ним, там будет видно.

– На эту встречу мы пойдем вместе! – горячо воскликнул Фриц, тяжело выбираясь из-за стола. – Этот русский может оказаться бандитом. Я своего друга не оставлю в такой опасности.

– Я на эту встречу пойду один, – проговорил старый фашист. – За себя постоять в случае чего сил у меня хватит, а пугать этого русского раньше времени мне не хочется. А вот дальше, при непосредственной продаже, если такая состоится, я очень рассчитываю на помощь твою и твоих друзей… Не сам же я бочки из грузовика в грузовик перетаскивать буду! Ну да ладно, – вдруг перебил он сам себя, меняя тему разговора. – Мы еще поговорим об этом. Сейчас давай выпьем!

Он потянулся было к бутылкам с пивом, но обнаружил, что все они пусты. Тогда Майшбергер встал, направился к устроенному в стене гостиной холодильному бару, извлек оттуда пару бутылок, тут же запотевших в тепле гостиной, поставил их на стол. Усевшись на свое место и рассеянно глядя, как Фриц Зельге открывает их и разливает золотистый пенящийся напиток по высоким пивным кружкам, мечтательно произнес:

– Эта маленькая операция, если она состоится, станет первой в ряду больших и малых деяний, что приведут к возвышению нашей родины, возрождению подобно фениксу из пепла нашей великой Германии, возрождению, попытка которого оказалась неудачной в тридцать третьем году. Но на этот раз возрождение должно получиться! Мы должны показать всему миру, что такое великая Германия. И если не я, то хотя бы ты должен непременно увидеть ее во всем блеске славы и красоты…

Гдыня и Гданьск номинально разные муниципальные образования, однако расположены они так близко, что своими пригородами давно слились между собой и фактически составляют один город. В Гданьск из Гдыни и наоборот можно позвонить прямо из уличного телефона-автомата.

Будки уличных телефонов-автоматов в Польше деревянные, очень легкие, сделанные из тонких дощечек и тонкого же стекла, однако они вполне успешно глушат шумы большого города, если плотно закрыть дверцу. Славка Климкович, собравшийся звонить из Гдыни в Гданьск, в находящееся там российское консульство, именно так и сделал, плотно закрыл дверь будки, да еще и огляделся по сторонам, словно боялся быть замеченным за таким, в сущности, совершенно невинным занятием, как звонок по уличному таксофону.