перед обшарпанной дверью, которая, судя по ужасному состоянию, застала еще советских генсеков. Склонив голову и прислушавшись, я уловил обрывки какого-то бормотания, исходящего из квартиры. Похоже на включенный телевизор или радио…

Я легонько постучал носком ботинка в дверь, отчего та жалобно задребезжала, и принялся ждать реакции. Буквально через десяток секунд где-то в глубинах жилища раздался скрип деревянных половиц, а потом зазвучал и знакомый голос отца.

- Кто там, ептыть?!

- Я.

- Кто я? Варе… Варл… Валера, ты ч-что ли? - едва справился с заплетающимся от выпивки языком папаня.

- Ага-ага, - легко подтвердил я. - Открывай давай.

- Э-э-э, нет, нахрен вы мне тут не нуж… не нужны, пнятно?! - рассерженно заголосил хозяин квартиры. - Халява кончилась, хата закрыта, все! Я никого б-льше не собираюсь за свой счет поить!

Эх, неудачно получилось. Видимо, совсем недавно между ним и его собутыльниками произошла небольшая размолвка, отчего он на своих друзей затаил обиду. Но не страшно. В крайнем случае, я эту дверь с одного пинка вышибу. Но лучше, конечно, попасть внутрь миром, чтоб претензий потом было ко мне меньше.

- Ну ты че, Артем! - моментально включился я в игру, прекрасно зная, чем можно подкупить моего нерадивого отца. - Я ж не с пустыми руками!

- Не с п-стыми? - тут же повеселел собеседник. - Жрачки принес?

- Лучше! Литр «беленькой» у меня!

Услыхав заветное слово, хронический алкаш сдержаться не смог. Он отпер замок, скаля прореженные зубы, как будто ему сообщили самую лучшую новость в жизни. Но улыбка быстро померкла, стоило ему увидать меня. Его пьяный мозг забуксовал, сигнализируя о несоответствии между ожиданиями и действительностью.

- Ты не В-лера… - заторможено констатировал он, щуря остекленевшие от алкоголя глаза.

- До такой степени допился, что забыл, как сын родной выглядит? - иронично поинтересовался я.

И тут до него наконец дошло. Гримаса узнавания наползла на лицо пьянчуги, и он затрясся всем телом, как после сильного перепоя.

- Не подходи!!! Свят-свят-свят! Исчезни! Сгинь, нечистый! - возопил он на весь подъезд.

Потрясение для него оказалось столь велико, что папаша даже на несколько секунд протрезвел. Он попытался захлопнуть дверь перед моим носом, но я молниеносно вскинул руку, не позволяя ему этого сделать. И тогда мой родитель попятился, не сводя с меня до смерти перепуганного взгляда.

- А-а-а-а! Не надо-о-о! Уйди-и-и! Нечисть!

Отец рванул назад, но споткнулся. Он с грохотом рухнул на костлявую корму и засучил ногами, стремясь отползти как можно дальше.

- Ты… ты не войдешь! - прохрипел он, вращая вытаращенными глазами. - Я запрещаю! Мертвец не может попасть в дом, если ему не дать разрешения!

- Смешно, - фыркнул я. - Ты бы еще круг из соли начертил.

Даже поразительно, что в эпоху некроэфира остались те, кто верит во всякие деревенские суеверия. Но, похоже, мой родитель был как раз из таких.

Чтобы продемонстрировать, насколько глубоки его заблуждения, я беспрепятственно переступил порог и прикрыл за собой дверь. Пьяница, при виде этого, сдавленно пискнул, и зашевелился еще активнее.

- Я ведь предупреждал, чтоб ты больше не смел трогать мать? - спросил я, медленно приближаясь.

Вместо ответа папаша хрипло заорал, раскорячился на четвереньках и бодро побежал на кухню. Хм, ужель, в самом деле за солью помчался?

- Живым не дамся! - истерично вопил он, периодически оглядываясь через плечо. - Не возьмешь, бесово отродье!

- Звучит самокритично…

- Не отдам душу! Я прыгну! Изыди! - нерадивый папаня дополз до окна, поднялся и ухватился за облезлые ручки на раме. - Лучше помереть!

- Отойди, дебил! - рявкнул я, понимая, что он вполне может выйти в форточку. - Никакой я не мертвец!

- А-а-а, обмануть хочешь, упыреныш?! - осклабился алкаш, словно произошло что-то веселое. - Я, по-твоему, совсем на дурака похож? Я тебя лично в гробу хоронил!

- Да тебя ж из храма выгнали, когда ты белку поймал, - напомнил я. - Хватит страдать херней, слезай с подоконника!

- То-о-очно! - кривой палец с неровно обгрызенным ногтем уставился в мою сторону. - Тобой уже тогда нечистая сила завладела, я вспомнил! Просто слабенький был еще, да? А теперь окреп в землице кладбищенской и за мной явился?!

- Господи, да что ты городишь? - возмутился я. - Слезай, идиот старый, а то в самом деле выпадешь. Я просто с тобой хочу побеседовать.

- Нет! Не слезу! Я знаю, тебе душа моя нужна! Не получишь, тварь!

- У тебя вместо души один только перегар и остался, - усмехнулся я, откровенно забавляясь столь ненормальной реакцией. - Заканчивай этот цирк.

Я сделал полшага вперед, и папаша тут же одной ногой вылез на улицу, балансируя на прогнившем карнизе.

- Скройся с глаз!!! - заверещал отец, кое-как держась обеими руками за деревянную раму. - Бог меня не отдаст тебе!

Отцепившись одной ладонью, алкаш осенил себя крестным знамением. Когда он заметил, что я не спешу подходить, то расплылся в торжествующей улыбке, решив, будто это все чудодейственное воздействие молитвенного жеста.

- Ага-а-а! - победно проорал мой родитель. - Что, не по нутру тебе священный крест, да?! Живым меня хочешь взять?! Тогда получи еще! На тебе! На! На!

Пьяница в буквальном смысле ринулся самозабвенно креститься, периодически сбиваясь, путая право и лево, да выкрикивая какие-то выдуманные на ходу молитвы. Если эту картину увидит кто-нибудь с улицы, то наверняка подумает, что очередной синяк словил белую горячку.

- Хорошо, давай я отойду в коридор, - предложил я вариант, - а ты слезешь из окна и перестанешь из себя посмешище изображать, годится?

- Ха-ха-ха! Страшно, нечистый?! То-то же, знай, что такое священ… Ай, бл…

Слишком увлекшись противостоянием с несуществующим чертом, отец потерял равновесие и вывалился наружу. Его иссохшая от постоянных возлияний рука соскользнула с деревянной рамы так легко, будто намазанная маслом.

Смачно ругнувшись, я подскочил к окну, но помочь уже ничем не мог. Единственное, что мне осталось, это смотреть на последние мгновения чужой жизни. Я видел, как папаня летит вниз, оглашая улицу истошным криком, а потом с глухим шлепком падает хребтом на обледенелый асфальт. Видел, как в лучах света отдаленного фонаря из-под него начинает растекаться темная лужица. Видел, как несколькими секундами позже некроэфир, черный словно первородное ничто, толчками вырывается из неподвижного тела.

- Твою мать… - прошептал я, отходя от окна.

Наверное, я должен сейчас испытывать потрясение, горечь, вину или что-нибудь подобное. Пребывать в состоянии крайнего ошеломления и растерянности. Но нет. Этот выпавший по собственной глупости человек давно уже перестал быть мне родным. Он долгие годы унижал