где там еще собирались хоронить принцессу. Наконец катафалк подъехал к церкви. В этот момент зал стал заполняться людьми. Думаю, те, кто был на пикниках неподалеку, решили, что становится прохладно, и двинулись на службу памяти принцессы Дианы. Рассерженные религиозные фанатики были вне себя. Они придвинулись поближе к экрану и увеличили громкость. Тем временем один из сбежавших с пикника подогнал к двери свой пикап и направил звук стереоколонок прямо в зал.

В компании нескольких друзей прибыла подруга Маркуса. Едва она увидела его, как они начали спорить. Она орала на Маркуса, что тот, мол, за ней следит, и обвиняла в том, что он не дает ей жить собственной жизнью. Маркус извинялся и спрашивал, не надо ли ее куда-нибудь отвезти. Подруга отвечала ему, что желает посидеть здесь с друзьями и что он должен позволить ей иметь свое жизненное пространство. Маркус сел рядом с нами. Потом я увидела, как в зал входят Джек и Кевин в сопровождении девиц в белых сапогах. Я почувствовала сильное напряжение, не отпустившее даже после того, как до меня дошло, что Линды с ними нет.

Кто-то на пикапе врубил AC/DC на такую громкость, что мы совершенно перестали слышать звуковое сопровождение мемориального видео. Возникла дружеская потасовка между каким-то любителем кантри в ковбойской шляпе и металлистом из-за того, какую музыку ставить. Религиозные фанатики пришли в полную ярость, поэтому так увеличили громкость, что телевизор начал вибрировать. Я потеряла Джека и Кевина из виду и с облегчением перевела дух.

К нам с Макгрегором подсели четыре пьяные в хлам тетки в клетчатых, припорошенных опилками куртках лесоруба[42]. Одна из них попыталась поцеловать Макгрегора, уверяя, что он напоминает ей братишку. От Макгрегора ее отвлекла подруга, предлагавшая поспорить, городская ли я. Похоже, что на какое-то время мне удалось стать городской.

— Лорна, да ты взгляни на ее прическу! Это же ванкуверская прическа! Ставлю пять баксов и пиво, что это ванкуверская прическа!

На это ее подруга заметила, что прическа, может быть, и ванкуверская, однако:

— А хоккейный свитер? Это же смитерсовский свитер, если я хоть что-то в этом понимаю.

Их пари прервалось, когда спор между Гартом Бруксом[43] и AC/DC перерос в драку. Любителя кантри вытащили из грузовика, в который он пытался пролезть, чтобы сменить кассету. Он и металлист принялись кататься по полу, а тетки-лесорубы, которых, очевидно, отправила в отпуск их лесорубная бригада и которым было что доказывать, увидели свой шанс и вклинились в драку.

Теперь на телеэкране исполнял свою знаменитую песню, посвященную Мэрилин Монро, Элтон Джон, и это было прекрасно и все такое, но я все же думаю, что Диана, с ее-то гардеробом, заслуживала собственной песни, а не песни со слегка измененными словами. Думаю, в этом один из минусов внезапной кончины. Ни у кого нет времени, чтобы подготовить к твоим похоронам что-нибудь стоящее. Если бы у меня была куча денег, как у Дианы, я бы позаботилась, чтобы кто-нибудь заранее написал мне на похороны песню, чтобы у меня точно была своя. Собственные похороны — довольно важное событие. Хочется, чтобы на твоей последней вечеринке звучала твоя личная или хотя бы любимая песня.

Как бы то ни было, когда Элтон затянул свою песню, ее заглушили хрюканье дерущихся любителей музыки и теток-лесорубов, громкие крики требующих тишины религиозных фанатиков и рокот возбужденных людей в очереди к бару, решивших, что они без приглашения явились на свадьбу. Неожиданно весь этот гвалт прекратил вопль, громче которого я в своей жизни не слыхала. Келли во всю мочь заорал: «Заткнитесь!» Он искренне любил Диану и не мог больше выносить это неуважительное поведение. Все дружно бросили свои занятия и посмотрели на Келли. И вот, вы не поверите, все, даже самые тупые и пьяные, затихли и начали слушать, как Элтон Джон поет про английскую розу. Кто-то сходил к пикапу и вырубил игравшую на магнитоле «Дайте собаке кость»[44]. Вопль Келли разбудил моего папу, который до сих пор дрых в автомобиле, и тот забрел в зал, чтобы послушать. Все, замерев, внимали; парень из оленьего ордена перестал подавать пиво. Вот это был момент!

Папа положил руку мне на плечо. Толпа вокруг Вестминстерского аббатства совершенно раскисла и, не стесняясь, рыдала. С раздавшимися по телевизору последними аккордами песни толпа в Дрифтвуд-холле тоже зарыдала. После того как все закончилось, религиозные фанатики даже обняли пьяного, в слезах, Келли и сказали:

— Благослови вас Господь.

AC/DC на магнитоле сменил Гарт Брукс.

— Мы уже послушали. Теперь твоя очередь, чувак, — таковы были трогательные слова, сказанные металлистом любителю кантри.

Подружка Маркуса наконец подошла к нему и устроилась у него коленях. Прежде чем я что-то успела сообразить, все вокруг танцевали под Гарта Брукса. Финн сграбастал меня и Макгрегора и ввел нас в конец цепочки танцующих, которая напоминала, скорее, паровозик, поскольку почти все были слишком пьяны и способны лишь на то, чтобы выбрасывать куда-то вбок ноги, как будто в штаны забралась мышь, и, пошатываясь, возвращаться в цепочку.

Вы мне не верите? Я отплясывала в Дрифтвуд-холле! Жизненный опыт № 2010! Цепочка танцующих распалась, когда одна из теток-лесорубов перехватила Финна и силой утащила для какого-то интимного танца вдвоем. Думаю, она просто не слышала, что было перед этим.

Самое странное, что ко мне с крайне таинственным видом подкрался Джек и похлопал по плечу. Когда я обернулась, он промямлил что-то, но я не расслышала.

— Что?

Он переминался с ноги на ногу в своих высоких кроссовках и оглядывался.

— Ты, это… прости за все.

Я была так поражена, что единственное, на что меня хватило, — уставиться на него. Затем, переминаясь с ноги на ногу все быстрее, как будто желая исчезнуть, он сказал:

— У тебя классная прическа. Ты, это… не… — Джеку не удалось закончить, так как к нему, пошатываясь, подошел и накренился под опасным углом Кевин.

— Чувак, мне так хреново, — пробормотал он, настолько пьяный, что даже не заметил меня, пока Джек не давал ему упасть.

— Вот жопа, — сказал Кевин, когда Джек придал ему устойчивое положение.

Я отошла, потрясенно качая головой. Действительно, жопа.

Так вот, несмотря на то что папа разрешил МакГрегору везти нас домой, заявив, что теперь его очередь, про меня можно смело сказать, что я вожу автомобиль и вдобавок танцую. И пусть я по-настоящему ни с кем не разговаривала и танцевала лишь с папой и младшим братом, зато не угодила ни в какую драку, люди со мной общались, и это