– Не уверена, – возразила я.

– Да-да, так и есть. Более того, ты уже влюблена, просто пока сама этого не поняла.

– Черт, – сказала я (нам не разрешалось произносить при пациентах «господи» или «дерьмо»). – Вы говорите как ведьма.

И леди Бриггс рассмеялась. Это было так жутко, что я дала себе слово не болтать больше с ней как с нормальным человеком.

17

Влюбленность

На следующий день, когда мы пили кофе на кухне, сестра Салим сказала, что снаружи сидит в машине какой-то парень-азиат, то ли сонный, то ли очень грустный. Миранда пулей вылетела из кухни и тут же вернулась, притащив Майка Ю. Майк определенно был расстроен и не хотел заходить в кухню, но Миранда не желала упустить возможность продемонстрировать его в таком романтическом настроении – особенно после успеха с яйцами фу-янг – и буквально втолкнула его и представила сестре Салим.

А потом сказала:

– Гм, слушайте, у Майка умер дедушка, и он ужас как расстроен.

Сестра Салим предложила свои искренние соболезнования и чашку чая. Майк промокнул глаза идеально чистым платком, а Миранда ответила вместо него:

– Черный, три куска сахара.

Мне стало бесконечно грустно.

– Без молока? – уточнила сестра.

Вы бы видели, как Миранда гордилась, что он не пьет молока. Это ведь так утонченно и зрело.

– Он не пьет молока, – заявила она. – Он пьет черный чай.

Заинтригованное общество умолкло, только Матрона разозлилась.

– Единственное молоко, которое он пил, было молоко его матери, вот так вот, – не унималась Миранда.

– Я как-то раз по ошибке попробовал «Ангел Делайт»[32], – признался Майк, стопроцентно честный, как всегда.

Общество с восторгом приняло столь очаровательные подробности.

Майк взял себя в руки и прихлебывал свой чай (черный, три куска сахара), когда в кухню ввалился Хозяин:

– Ага, салют, молодой человек.

И Миранда тут же сказала:

– Это мой жених, Майк Ю. У него только что умер дедушка.

И Хозяин сказал:

– Соболезную, соболезную, уверен, он был добрым католиком.

И Майк опять весь поник; утирая глаза, он приговаривал: «Простите, простите».

Миранда, наверное, пожалела, что не проявила должного упорства в изучении китайского и что не могла сейчас сказать по-китайски что-нибудь утешительное вроде «ну-ну, дорогой», ведь все взгляды сейчас устремлены на них с Майком, и это произвело бы впечатление.

– Майк, твой дедушка прожил долгую и счастливую жизнь и ушел, – сказала она по-английски, а нам пояснила, что старик долго болел.

Хозяин поинтересовался, в каком пансионе находился дедушка и какие там тарифы, а Майк сказал, что дедушка жил дома до самого конца и они заботились о нем все по очереди. Миранда скорчила гримасу отвращения за спиной у Майка, и всем стало его еще жальче – от того, что у него такая непростая жизнь.

– Господи, – сказала Карла Б, – он умирал прямо там, у вас дома? Фу.

– Да, знаю, и Майку приходилось кормить его разваренной лапшой, – ответила Миранда.

Я ждала, что это все окажется шуткой (или дурным сном), но нет. Как сцена из Дж. Б. Пристли[33] – все эти кошмарные люди, говорящие бессмысленные вещи невинному мальчику, убитому горем и отчаянием.

Майк Ю посмотрел на меня сквозь слезы. Казалось, он думает о том же (что это как сцена из Дж. Б. Пристли), и я не могла отвести от него взгляд.

– Кто был твой дедушка по знаку зодиака? – спросила я, но не потому что мне было интересно, а чтобы отстраниться от безумия остальных.

– Он родился в год Кролика, – сказал Майк. – Он был гостеприимным, добрым и чутким. И знаешь, Лиззи, там, на канале. Помнишь зимородка? Это было…

Но договорить он не смог.

Миранда навострила уши.

– Когда это вы были на канале?

– Мы с дедушкой встретили Лиззи, и она увидела зимородка, – сказал Майк и пояснил сестре Салим, которая смотрела озадаченно: – Редкая птица, она имеет символическое значение.

– И твой дедушка увидел эту птицу? – спросила сестра Салим.

– Нет, но он знал, что Лиззи ее видела, и понял, что она пришла сообщить, что он вскоре покинет мир.

Мне пришлось выйти. Пробормотала что-то насчет того, что услышала звонок, погасила недокуренную сигарету и убежала наверх, в комнату леди Бриггс.

Я влюбилась в Майка Ю.

18

Женщина в конце времен

Мама все так же жила у Кэрри Фрост, и я скучала по ней. Составила целый список того, о чем хотела ей рассказать, включая запрет сестры Салим на эвфемизмы и высветленные волосы Матроны. Я знала, что мама от всей души одобрила бы новшества и еще больше влюбилась бы в сестру Салим, которую уже полюбила по множеству причин, и главная среди них – ее романтическая загадочность.

Я пошла к телефонной будке и набрала номер Кэрри Фрост. Ответила сама Кэрри Фрост, что было предсказуемо, но тем не менее раздражало. Она сказала, что мама ровно только что ушла и направляется домой. Кэрри обрадовалась, что я позвонила, потому что хотела сообщить мне некоторые факты о мамином состоянии.

– Заставь ее признать, – сказала Кэрри, – что она только выходит из постродовой депрессии.

Я понятия не имела, о чем она толкует, не говоря уже о термине «постродовая», но согласно кивнула. И тут же отключила сознание, а Кэрри продолжала нести какую-то тарабарщину, которая, возможно, и полезна, вот только я не могла сосредоточиться. Кэрри Фрост – восторженная идиотка, полная благих намерений. Помню один случай, много лет назад, когда Кэрри была нашей нянькой и Крошка Джек хотел, чтобы она взяла его на ручки, и позвал: «Кэрри!» – а она спросила: «Что?» – а он опять повторил: «Кэрри!» – и я видела, что она не понимает, но у меня не было сил объяснять. Вот так же я себя чувствовала сейчас. А потом в трубке запищало, но Кэрри успела выкрикнуть: «Будь с ней ласкова!»

Когда я вернулась домой, мама уже была там, вела себя довольно сдержанно, а Дэнни играл с тряпичным осьминогом, которого Кэрри смастерила для него из лоскутков.

Мама попросила прощения за то, что ушла, но объяснила, как легко женщине потерять доверие и чувство ответственности и что теперь она хочет начисто вытереть доску и начать заново, с незапятнанным чувством ответственности. И читать и обсуждать более современных авторов и самой печь солодовый хлеб, чтобы делать нам сэндвичи для ланча в школе, а не покупать магазинный.

Моя сестра сказала маме, что мы ее любим и нам не нужно ее мнение по поводу современных авторов и солодовый хлеб. Я сказала, что мы ее любим и что без нее было сплошное горе. И это правда. И хотя